Мама!!! - Анастасия Миронова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что, нет еще тети Люси? – спросила она стоявших женщин и для надежности постучала в дверь.
– Да нет никого. А ты знаешь, где мать?
– Света говорила, у тети Люси сегодня на работе проверка, поздно будет.
– А бабка? С ними же бабка жила, – вспомнила красная, как из бани, девица.
– Бабушка в Куйбышеве, – ответила Саша. – А у вас листочек с ручкой есть? Или карандаш? Напишите ей записку, что Света в первой городской и что надо подняться в 813-ю квартиру. Это наша. Я всё тете Люсе расскажу.
Женщины засуетились, закопошились в сумках, ощупывали карманы. Нашли кусочек газеты. Красная девка дала карандаш высокой красивой татарке – Саша узнала маму Гули с Алсушкой.
– Пиши! «Люся, дочь сломала руку, увезли в первую городскую, поднимись в 813-ю квартиру или ко мне. Зина».
Алсушкина мать дошла до слов «первая городская» и задумалась:
– Так вроде в областную отвезли?
– Ну как это? В городскую! В первую! Вот и ребенок слышал. Да? – Краснолицая склонилась над Сашей, ожидая от нее подтверждения.
Но Саша вдруг сама забыла – в областную или в городскую. Мгновение назад помнила, а теперь забыла. Все начали спорить. Женщины уже перешли на крик, пока одна из них, совершенно незнакомая, не сказала:
– Та без разницы, они рядом, это соседние здания. Не найдет в одной – пойдет в другую.
Все тут же успокоились, Саша оставила их и побежала домой. На каждом этаже на лестнице и даже в некоторых коридорах горел свет. Правда, у них на этаже, как назло, светилась только одна лампочка, самая дальняя. Саша остановилась, испуганная, на площадке – заходить в темный коридорный тоннель она не рассчитывала. Просто не набралась еще духа. Надо, решила она, подождать здесь, пока кто-нибудь из взрослых не зайдет на этаж. Хотя бы Димкина мама, она всегда долго возится с замком – можно в это время спокойно проскочить. Саша стояла, немного побаиваясь даже освещенной площадки, – ну и что, что свет горит, кто угодно может прийти, вон, двух девочек с пятого этажа и при дневном свете парни избили. Правда, они старше были, но всё равно. Саша раздумывала, как же будет безопаснее – проскочить по темноте домой или дожидаться неизвестно чего. Но не успела она взвесить в уме все «за» и «против», как ее позвала бабушка.
– Ты, что ли? А я-то думаю, кто там стоит. Бегом давай!
Саша ничего не ответила и метнулась на голос. Несколько шагов по еще освещенной части коридора, потом – темнота. Она нащупала во тьме бабушку и поцеловала ее в щеку.
– Ишь ты! – ласково пробурчала та.
Они вместе ввалились в дверь и попали под яркий комнатный свет, в котором обозначался силуэт мамы с поварешкой в руке и в шапке. Только пришла и уже что-то разогревает.
– А я-то думаю, с чего это на радостях-то. Ты смотри на нее, – бабушка повернула Сашу разорванным боком к маме, – ты только посмотри! Изодралась вся!
Мама так и стояла с поварешкой в руке:
– И что это? – спросила она, покачивая поварешкой. – Где хлеб?
Потом показала на люстру:
– И это что такое? Ну сейчас получишь у меня!
– Нету хлеба! Там давка была. Аня хромает, а Свете вообще руку сломали. Ее в больницу увезли. Мне, кстати, надо будет позже к тете Люсе спуститься.
– Ишь какая. Надо ей будет… А люстру кто раскурочил?
Бабушка спрашивала беззлобно.
– Не курочила. Она сама упала. Прямо мне на голову.
– Упала у нее… Сымай давай, – выругалась бабушка и потянулась помогать Саше распутывать веревку на куртке, которую она несколько раз перевязывала.
Наконец они кое-как втроем ее сняли. Саша бросила куртку на кресло и так посмотрела на маму, что та как-то вдруг сразу поняла: ругать себя Саша сегодня не даст.
– Как это – руку сломали? И что с Аней? У нее же родителей нет дома.
– Так, сломали. И мама у Светы еще на работе. У Ани баба Тоня дома.
Саше неловко было признаться в том, что про Анькину хромоту она приврала, чтобы история получилась страшнее и Сашу бы не ругали. Мама обняла ее, поцеловала в макушку и потом внимательно осмотрела.
– Сама-то целая? – спросила она серьезно и, убедившись, что всё в порядке, отправила Сашу с бабушкой мыть руки, а потом усадила есть.
После еды бабушка не осталась, как обычно, смотреть у них телевизор, а пошла к себе в комнату зашивать порванную куртку. У бабушки была еще одна машинка, получше, огромная, которая в сложенном виде напоминала красивую тумбу. Бабушка раньше была портнихой. Саша даже не сомневалась, что утром куртка станет как будто ее и не рвали. Она легла на свою кровать, накрылась. По телевизору уже кончались «Спокойной ночи, малыши!». Надо же, она сегодня совсем забыла про мультики. С тех пор как Анькины родители начали привозить больше видеокассет, а у соседки Таньки появилась приставка для канала «Параллакс», она стала иногда пропускать вечерние мультфильмы, потому что они были не такие интересные, как по видео или «Параллаксу». Саша не очень расстроилась. Она бездумно смотрела на экран и хотела быстрее уснуть. Без мыслей, без воспоминаний. В телевизоре, с усами и длинными волосами, стоял, будто за стеной дождя, мужчина. Тут же показывали голых женщин, одну тащили на веревке, а другие извивались змеями. Вроде не балет, потому что мужчина пел. Странный какой. Надо было, конечно, сбегать к Светкиной маме, может быть, она уже вернулась. Но сил нет. Они ведь оставили записку, если что, к ней придут. Самой одеваться, спускаться ей было лень. Вернее, страшно не хотелось вспоминать минувший вечер. Завтра она пораньше выйдет в школу и зайдет к Светкиной маме, та всегда поздно выходит, она работает с девяти, и ей ехать всего три остановки. Всё, надо засыпать. Утром будет куртка и будет новая жизнь. Саша устроилась поудобнее и в последний раз бросила взгляд на экран. Там снова был полуголый мужчина, но в кожаных трусах и с еще более длинными и кучерявыми волосами. Он прижимал к себе микрофон и пел:
Моя мулатка, мулатка-шоколадка,
Ребенок милый солнца и волны.
Саша удивилась. На сцене вместе с волосатым певцом прыгали мужчины в шортах. Она прищурилась рассмотреть, но мама подскочила к телевизору и выключила:
– Бесстыжие какие! И что детям показывают?
– Мама, а это кто? Это дядя или тетя?
– Это,
