Конфликт - Руслан Темир
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бойцы легким бегом направились к броневикам, на ходу разбиваясь на заранее распределенные группы.
— Коля подожди. — Вадим остановил Краснова. — Если что-то пойдет не так…
— Уничтожить всю колонну?
— Да. Нельзя дать им уйти. Мы должны ослабить их максимально. Конечно постараемся остановить, но…
— Сопутствующий ущерб, понимаю. — Краснов кивнул.
— Хорошо. Но только в самом крайнем случае.
17.14 по московскому времени
Трасса Дон-М4
Тихо, только птицы щебечут в листве над головой. Очень жарко, маскхалат и полиэтиленовая пленка не лучшие спутники в жаркий летний день. За спиной, укрывшись в подлеске под таким же сэндвичем из «Лешего»[1] и пленки — дюжина бойцов застыла в ожидании. Все готово к встрече автоколонны: под опорами моста несколько десятков килограммов взрывчатки, на заправках, у гостиницы и ангара спрятаны два БТР-82АТ с тридцатимиллиметровыми пушками, в поле ждут два Ка-52, готовых превратить шоссе в перепаханную землю. Людей мало, очень мало для такой операции, но нуклиевцы не рассчитывают на засаду и подготовленную атаку с огневой поддержкой тяжелой техники. На душе — пустота. Мысленно уже похоронил гражданских, еще пока мирно катящих в автобусах в новую общину. Так проще, не дрогнет голос отдать команду Краснову. Совесть нужно забить сапогом как можно глубже и не давать ей голоса. Мыслями о потерях войну не выиграешь. Жертвы будут всегда, надо быть готовым. Если получиться их вытащить — хорошо, нет — он готов к этому. Но отдать почти полтысячи людей, которые в дальнейшем будут работать на укрепление врага — недопустимая ошибка, а ошибок война не прощает. Он — командир, потом, если получиться уничтожить весь этот балаган, ответственный за эпидемию, сам решит, как ему жить с этим, но слишком многое стоит на кону. Или четыреста «двухсотых», или человечество будет обречено жить под гнетом зарвавшихся мудаков, решивших, что их банковский счет дает им право вершить судьбу цивилизации.
Вадим сглотнул, подтянул ко рту трубку гидратора[2] и смочил пересохший рот. Вспомнилось боевое прошлое, десятки засекреченных боевых командировок по экзотическим и не очень странам. Было все, и штурмы колонн, зданий и кораблей, освобождение заложников, уничтожение комплексов ПВО и особо неугодных персон. На гражданке скучал по войне. Сам бежал от этой мысли, но прекрасно понимал, что лучше всего умеет воевать. Даже когда убил своего первого, спал спокойно, никаких мук совести, присущих нормальному человеку. Под погонами жизнь проще, все решает командование, все по распорядку. На боевом задании, ты просто как монета подброшенная верх, всего два варианта развития событий: решка — жив и вернулся, орел — убили и больше никаких проблем. Даже отношение к смерти сослуживцев совсем другое, не то что в мирной жизни. Все понимают, что любой из бойцов может не вернуться с выезда, не чай с плюшками пить поехали. На гражданке в разы сложнее, нет черного и белого, нет «врага» и «своих». Надо подстраиваться, идти на компромиссы, избегать радикального решения вопросов. А сколько раз хотелось схватить какого-нибудь зарвавшегося идиота, уверенного в своей гражданской «неприкосновенности» за горло и вбить ему зубы в глотку поглубже. И как же тяжело было сдерживаться. Именно по этому сторонился людей и уходил в лес — единственное место, дарующее спокойствие и уединение. После увольнения тяжело было адаптироваться, ночами снились бои, нет, не в кошмарах, больше с тоской и ностальгией. Была бы его воля, никогда бы не ушел из спецслужб по собственному желанию…
Шум двигателей приближающейся колонны прорисовался в умиротворяющей картине природных звуков, зазвучав чем-то инородным и чужим. Едут. Сейчас главное, чтобы не проспал подрывник. Вот уже на шоссе показался первый бронированный «Тигр» с крупнокалиберным пулеметом на крыше. Хорошо, что не с тридцатимиллиметровой пушкой, она могла бы наделать проблем. За броневиком еще два, уже полегче, пассажирские. Следом три бортовых грузовика, судя по посадке, загруженные под завязку. Между грузовиками и автобусами еще два «Тигра». Целая вереница туристических Неопланов[3], четыре с половиной сотни людей. Вадим сглотнул, вспомнив о вероятном пути развития событий. Нет, совесть, как ты ее не дави, все равно дает о себе знать, исподтишка покалывая в солнечном сплетении. По бокам автобусов несколько «Рысей», эти проблем не составят, пулеметный калибр шьет их «на ура», про пушки на «Тайфуне’и БТР вообще нечего говорить. Замыкали колонну еще пара штабных 'Тигров» и одна машина связи. Промелькнуло сомнение, что не видно тяжелой техники. Если бы командовал он, то не пожалел бы пару тяжелых танков, асфальт жалеть уже ник чему, а огневую мощь они обеспечивают прекрасную. И прикрытия с воздуха не видно. Возможно, торопились и надеялись проскочить незамеченными.
Загрохотала серия взрывов, разносящих опоры моста на куски бетона и арматуры. Дорожное полотно дрогнуло и пошло обваливаться вниз цепочкой. Подрывник — молодец, хорошо просчитал время взрыва. Первый броневик колонны уже успел заехать на мост и рухнул в реку вместе с разрушенными перекрытиями и асфальтом.
— К бою! Броня, отрезай отъезд! — Скомандовал Вадим в рацию. Замыкающие броневики только начали разворачиваться, как из боксов заправки выехали два «Тайфуна-ВДВ». Загрохотали пушки, прошивая броню «Тигров», как бумагу. Фланговые «Рыси» свернули на обочину, бойцы «Нуклия» высыпали из десантных отсеков, занимая оборонительную позицию, но тут же угодили под огонь БТРов, укрывающихся в здании гостиницы и сельхоз ангаре. Из-за реки глухо захлопали снайперки, вышибая нуклиевцев по одному, и пробивая колеса автобусов. В ответ затрещал «Корд» с одного из броневиков колонны, осыпав всею лесополосу свинцовым веером, и обрушив на головы сидящих в засаде дождь из скошенных листьев и веток.
— Коля, поднимай вертушки, надо броню убрать. — Прижав голову к земле, прокричал в рацию Воеводов.
— Я уже. — Ответил Краснов и Вадим услышал стрекот подлетающих вертолетов.
— В голове колонны два «Тигра», нас не видели, по снайперам бьют. Только осторожно, автобусы не зацепи!
— Пусть по хвосту работает, этих сейчас накроем. — Послышался голос Макса.
Справа от шоссе, приглушенные канонадой выстрелов, раздались хлопки выстрелов РПГ-7. Первый броневик качнулся и тут же раздулся, как просроченная консервная банка. Бронестекла вылетели наружу под сумасшедшим давлением кумулятивного взрыва. Вертушки зависли в пятистах метрах от дороги, и начала точечно работать по броневикам, очень быстро выведя их из строя.
— Броня, прекратили огонь, работаете на прикрытие. Катя, вы та как? Все целы? — Вадим немного приподнялся, оценивая ситуацию. Техника противника выведена из строя, только успевшие спешиться бойцы «Нуклия» огрызались автоматными очередями из укрытий. Людей в автобусах не видно, попадали на пол, прячась от обстрелов.
— Двинулись. Идем осторожно, секторы обстрелов перекрываем. Коля, прикрывайте сверху, если кто засел и не сможем выковырять, накроете. — Воеводов скинул накрывающую его пленку и пошел вперед, сменив винтовку на автомат.
Штурмующая группа разделилась, одна часть пошла к носу колонны, вторая к хвосту. Третья группа, прикрывающая с другой стороны шоссе, двинулись с тыла. Добравшись до трассы, начали двигаться друг другу на встречу в центр, прикрываясь за подбитыми броневиками.
«Слишком легко, не может такого быть. Или командование „Нуклия“ настолько тупо, или я чего-то не учел». — Подумал Вадим, застрелив высунувшегося из-за обочины бойца в голову.
Ответный огонь затих. Еще раз прочесали всю колонную, добивая раненных. Путь свободен, можно начинать выводить гражданских.
— Коля, прикрывай, мы людей выводим. — Воеводов посмотрел на висящий над ними «Аллигатор». Вторая патрулировала трассу, на случай прибытия подкрепления.
— Так, ребят, все подтягиваемся к колонне. Один «Тигр» остается прикрывать фланг. Подгоняйте транспорт, начинаем выводить гражданских. Пятеро к нашим автобусам, остальные к колонне. Не расслабляемся. — Вадим подошел к головному автобусу. Вполне вероятно, что внутри есть раненные. На боку отчетливо видны следы от автоматной очереди. Часть окон выбита.
Дверь оказалась не заперта, и по нажатию кнопки, с шипением открылась. Воеводов поднялся по ступенькам в салон. Плач, стоны раненых, люди лежащие на полу и согнувшиеся на сидениях, присыпанные битым стеклом.
— Так, народ, сейчас без паники. Встаем, и двигаемся в хвост колонны, к заправкам, там
