Нахэма - Вера Крыжановская

Несколько перепуганных слуг бросились к ней. Молодую женщину подняли, отнесли в ее комнату и предупредили мужа. Синьор Ридинг, обожавший свою супругу, страшно взволновался и призвал к изголовью больной всех лучших врачей Страсбурга. Когда последние объявили, что состояние больной в высшей степени серьезно, Ридинг поспешил известить мэтра Леонарда. Последний приехал на следующий же день и хотел дать больной лекарство, неизвестное современной фармакологии, так как он был ученый химик и доктор, но Леонора наотрез отказалась лечиться у него.

— Уже довольно умирала я наполовину! Теперь я хочу умереть, как следует. Осуждения же мне не избегнуть, как теперь, так и после, — с горечью ответила она.

Мэтр Леонард протестовал очень слабо против такого решения. Затем он уехал, поручив Ридингу следить за больной, чтобы ни один подозрительный человек не попал бы к ней.

Против всех ожиданий, Леонора настолько поправилась, что могла встать с постели, ходить, делать небольшие прогулки и даже принимать гостей. Однако, желтоватый оттенок ее лица, прежде такого белого и свежего, лихорадочный блеск ее глас и видимое угасание — все это указывало, что дни молодой женщины сочтены.

Леонора сама чувствовала, что жизнь отлетает от нее, и страшная тоска давила ее сердце. Не смерть пугала ее — она боялась адских мук, ожидающих ее после смерти.

Приближался праздник Пасхи. Адское товарищество собиралось отпраздновать его самыми кощунственными мистериями. Синьор Ридинг и почти все слуги, принадлежавшие к нечестивому обществу, собирались отправиться в замок мэтра Леонарда, где на этот раз должны были разыграться всевозможные оргии. Состояние здоровья Леоноры настолько ухудшилось, что пришлось отказаться от мысли взять ее с собой, чему несказанно радовалась молодая женщина.

Оставаясь дома, она просила мужа позволить жене егеря навещать ее. Ридинг охотно согласился на эту просьбу. Простая и наивная крестьянка не внушала ему никаких подозрений, а присутствие у больной этой доброй женщины позволяло ему взять с собой одну камеристку, которая была в отчаянии, что ей не придется присутствовать на таких блестящих празднествах. На другой день после отъезда почти всех обитателей замка, у Леоноры снова шла горлом кровь, и молодая женщина так ослабела, что должна была лечь в постель.

— Дорогая госпожа моя, — сказала Анна, с беспокойством наблюдавшая за Леонорой, — не пожелаете ли вы видеть священника и принять святые Тайны? Это облегчило бы и подкрепило вас.

Слова доброй женщины взволновали бедную Леонору. Заметавшись на кровати, она с тоской вскричала:

— О! Если бы я могла это сделать, но я не могу! Я проклята, осуждена и предназначена гореть в вечном огне!

Добрая женщина сначала подумала, что госпожа ее сошла с ума. Каким образом, она такая добрая, кроткая и милостивая, могла быть осуждена? Но когда она вспомнила, что синьор Ридинг пользуется весьма сомнительной репутацией, страх и жалость сдавили ей сердце. Сославшись на необходимость посмотреть, что делается дома, Анна вышла из замка и побежала к отцу Михаилу, жившему еще в окрестностях, ради исцеления нескольких бесноватых. Анна рассказала ему, что случилось, и умоляла навестить больную и излечить, если не тело, то хотя бы душу несчастной женщины. Отец Михаил выслушал ее с опущенной головой. Он понял, что для него настала минута высшего страдания и что он должен, если возможно, вырвать душу столь любимой женщины из власти сатаны, Михаил чувствовал, что все то, что произошло до этого дня, ничто в сравнении с борьбой, которая ожидает его. Тем не менее, он без малейшего колебания решил хотя бы силой проникнуть в замок и не покидать изголовья умирающей, пока та не скончается, примиренная с Господом.

— Я приду завтра утром, Анна! Приготовь так, чтобы этого никто не видел, угли, воду и кадильницу. Сегодня канун Страстной Пятницы, я должен провести в молитве, чтобы приготовиться к завтрашнему дню.

Оставшись один, отец Михаил простерся, надеясь в горячей молитве почерпнуть силу спасти душу Леоноры. Когда он прервал молитву, чтобы зажечь одну из свечей, он с удивлением увидел отца Лазаря, стоящего у дверей.

— Я явился помочь тебе, брат мой, и поддержать тебя в предстоящей борьбе. Я принес тебе некоторые вещи, которые понадобятся нам. Во сне я видел бедную женщину, душу которой мы будем оспаривать у ее ужасного обладателя. Тогда я немедленно же отправился в путь и, к счастью, прибыл вовремя.

Отец Михаил горячо поблагодарил его. При поддержке отца Лазаря он чувствовал себя непобедимым. Оба монаха стали обсуждать, как им действовать. Когда пустынник высказал убеждение, что мэтр Леонард лично явится отстаивать свою добычу, отец Михаил спросил, действительно ли он считает его за гения зла?

Отец Лазарь улыбнулся.

— Нет, для того, чтобы быть воплощением всемогущего зла, он слишком ничтожен. Он только орудие сатаны, как и все те, кого он обольстил. Он только глубже изучил науку зла и через это сделался одним из начальников. Мэтр Леонард — это боевое имя адских вождей; оно переходит от одного к другому. Тот, кого ты знаешь, при жизни назывался Бертольдом Шварцфельсом, и я его очень хорошо знал.

— Как? — в ужасе вскричал отец Михаил. — Человек, который, как я видел, ест, пьет и предается всевозможным излишествам — мертвец, призрак? Возможно ли это?

— Да, мой брат, это возможно. Это очень хитрые и опасные существа. Они ускользают из могилы, питаются каким-то неизвестным соком и вращаются среди нас, причем никто и не подозревает кто они такие.

— И вы знали этого Бертольда? Вы уверены, что он умер?

— Увы! Относительно этого я не могу ни минуты сомневаться. Ты сам убедишься в этом, когда я расскажу тебе в кратких словах его странную историю.

Когда я был молод и вел еще в этой же самой стране светскую жизнь, моим соседом был один старый очень богатый джентльмен — граф. Бертольд был его племянником, и я в первый раз встретился с ним у графа. Уже и тогда поговаривали, что Бертольд занимается черной магией и алхимией, и что он обладает необыкновенными познаниями в этой темной науке.

Прибавляли еще, что он расточил свое наследство и что у него остался один только старый замок, где он устроил свою лабораторию, и где жил ты сам вместе с несчастной Леонорой.

Граф имел двоих детей: сына — красивого и достойного молодого человека, бывшего моим другом, и дочь Агнессу, ангела красоты и добродетели, которая была тогда моим идеалом. Каким колдовством удалось Бертольду отвратить от меня сердце Агнессы и приобрести самому ее любовь, я не знаю, только он обольстил молодую девушку и потом бросил ее. Только спустя долгие годы я узнал имя обольстителя; несчастная же упорно умалчивала о нем, даже клялась, что уже вовсе невероятно, что она позабыла его имя. Разбитая нравственно, она приняла пострижение.