Мир и нир (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич

Я затянул:

Хорошо нам жить на свете,Потому что солнце светит,И растёт вокруг трава…Ква-ква-ква, ква-ква-ква, ква-ква-ква!

Дальнейшие звуки может воспроизвести адекватно, наверно, только один человек в обоих мирах – автор песни Эдуард Ханок[3]. Я спел приблизительно: буль-буль-буль-буль-буль-буль-буль-буль-буль-буль-буль-буль…

Кваканье получилось офигенно! И под «буль-буль» подобрался очень смешной местный звук. Оба моих слушателя покатились от хохота и после третьего куплета радостно булькали хором, пытаясь попасть в мотив.

Так коротали время, пока другие занимались делом. Мне доже показалось: хорошо быть главнокомандующим. Когда нет войны.

Наконец, через несколько дней у стен замка собралось достаточное число подвод, груженных провиантом. Нехитрые рецепты приготовления похлёбки из муки и кусочков мяса, впервые принесённые мной в этот мир ещё до осады замка Коруна, принадлежавшего тестю, освоили во всех отрядах. Очень не хватало полевых хлебопекарен. Замковая трудилась не переставая, выдавая хлебы, до нашего отъезда. Но хлеб пористый, занимает куда больше места, чем мука.

В общем, я рассчитывал дойти до Мульда без проблем и без длинных остановок. Наивный! В этом мире ничто не случается как задумано.

Нам ударили в тыл через сутки после пересечения границы нашего королевства. Запасы пищи подошли к концу. Кхары были пущены пастись на осенних лугах. И уже ничто не предвещало беду. Я оставлял арьергард и боевое охранение скорее по привычке, чем для перестраховки. Люди расслабились.

Нападавшие явно посылали лазутчиков. Дождались ухода фуражиров, отчего нас стало на четверть меньше.

Было утро. Закончился завтрак. Собранные командиры отрядов отчитались за прошедшие сутки: разбив лагерь, воины занимались текучкой. Отбирали кхаров, приговорённых на убой во время этой остановки.

Дремотное состояние моей души разорвали крики с той стороны, откуда мы пришли днём раньше. Я бегом кинулся к своему отряду, поминая себя матерным словом за то, что отпустил Нирага.

Превратить расположение в доморощенную крепость невозможно: нет достаточного количества телег, чтоб замкнуть круг. Отряды строились сами по себе.

С отчаянием я понял, что единое командование не наладить. Нет вестовых на быстрых кхарах. Нет даже продуманного плана боя в привязке к этой местности. Только общие намётки обороны и контрудара на случай преследования.

Дрались пешие. Мы подпёрли отступавших. Потом я приказал пропустить их за наш строй – уставших, многие раненые. Мне нужно было выиграть время, пока за нашей спиной развернутся и двинут остальные. Хватит ли людей? Они у меня всё же не относятся к расходному материалу.

Ровно так же, как и в ночной драке у Тейфарра, действовал смело – за спинами моих парней. Стрелял, просовывая ствол ППС между ними, из-под локтей. При быстром нажатии и отпускании вылетает одна-две пули.

Биб обрушился на второй ряд. Два десятка здоровых мужиков принялись ползать по земле, дуть в штаны и пускать слюни. И отключился, занявшись перевариваем проглоченной души. До оружия массового поражения мой невидимый киллер пока не прокачался.

Схватка, начавшаяся на краю поля, где дорога выходила из леса, стала растекаться вширь. Нас начали охватывать с обеих сторон и одновременно теснить. Справа в пеших отчаянно врубился отряд Фируха, левый проваливался. Я метнулся туда и как мог исправил положение. Патроны 7.62 кончились, у меня остался последний резерв – один магазин к ПМ.

- Биб! Пока не готов работать, узнай, кто и где у них главный.

Я понимал, атаковавших меньше, чем наших. Две-три сотни максимум. Ну, или четыреста. Их сила во внезапном и организованном нападении. Долгий бой не выдержат.

В него вступали всё новые воины Мульда. Они уже чаяли – всё, поход закончился. Никто их не мотивировал на «священный бой», на «защиту родной земли». Думаю, даже серебра не успели посулить. Для наших это был Берлин – очень хочется дожить до конца войны, финиш близок, но надо как-то биться. Не все в полную силу, но шли, напирали, рубили, кололи…

Над головами понеслись арбалетные болты. С нашей стороны, а не в нас. Кто-то правильно сориентировался. А меня сориентировал Биб:

- Хозяин, их король здесь. Впереди, шагов пятьдесят.

- Пей его!

Ответ знал заранее: весь в амулетах, для верьи неприступен.

- Хорошо. Можешь проложить мне коридор? Вогнать в детство его личную гвардию?

- Дай ещё пару минут…

Я их использовал с толком. Сомкнул ряды и вытащил назад пятерых опытных мечников. Один – ещё из дружины Клая, перешедший ко мне за Нирагом. Остальные знали меня по степи.

- Воины! Мы сейчас вырвем победу. Их король – прямо впереди. Моуи с нами, он поможет сразить десять-пятнадцать гвардейцев. Прорубайте проход для меня. Вперёд!

Вообще-то это было безумством. Когда знакомая властная морда, не особо желавшая меня слушать во дворце, нарисовалась впереди, все пятеро моих пали – мёртвые или раненые. По правилам кино я должен был произнести спич минуты на полторы-две экранного времени о том, что король пришёл сюда зря, а мой кун-фу круче его кун-фу.

Пусть Голливуду будет стыдно за меня. Пальнул из «Макарова», как только клыкастый нарисовался. Промазал, пуля досталась кому-то позади. А вот вторая чпокнула ровно в глаз.

Убегаю назад. Без малейшего стыда и боязни упрёков в трусости. А с их стороны звучит как музыка: короля убили, короля убили…

Не знаю, сколько он значил как боевая единица. Меня, например, если грохнули бы, так кроме взятых из Кираха мало бы кто заметил. А анты растерялись. Начали пятиться. В мечемахательном бою это – смерть.

Наш правый фланг резко рванул вперёд. Кхары топтали копытами убегавших. Что-то отчаянно вопил Фирух, размахивая железякой в левой руке. Парень здоровый, крупный, и железяка смачно впечатывалась в тела отступавших, кто не попал под боевую корову.

Скоро всё закончилось. Я потерял половину людей из Кирраха и Фирраха. Это – только убитыми, из раненых выживут не все.

Оставшиеся на ногах без раздумий закололи впавших в детство и раненых. До последнего. Без малейшей жалости. Я был выжат до предела и даже не попытался их остановить.

Когда пришёл в себя, поплёлся к месту гибели короля, переступая через тела. Позор его подданным! Никто не утащил венценосного, чтоб достойно похоронить в каком-то аляповато-торжественном фамильном склепе. Он лежал на спине, уставившись в небо единственным глазом, второй вынесла пуля. Клыки топорщились в посмертном оскале.

По большому счёту, он погиб из-за меня. Моего оригинального способа закончить войну. В ночь смерти Каруха король совершенно не был готов к подобному развитию событий. Кто знал, что подступившая к городу неприятельская армия вдруг предаст своего полководца и каросских наёмников? Потом сама отступит домой – без единой попытки штурмовать столицу.

Дальше – понятно. Через день улёгся восторг, что головорезы из Мульда убрались восвояси. Встал вопрос: а что сделал ты, августейшее величество и отец народа, чтоб защитить наши земли и подданных от южных варваров? Почему не потребовал компенсацию? Не отомстил за разграбленное и вырезанное брентство? Ежу понятно, там лютовали не только кароссцы, но и армия Каруха.

Надо сохранить лицо. Ему потребовалась вылазка. Один показательный удар – и хватит. Честь спасена. Он не учёл, что среди отступавших есть очень необычный самогонщик с тремя товарищами – призраком-людоедом, Макаровым и Судаевым. А ведь должен был. Знал же, что я при нужде легко проник в его охраняемый дворец. Затем организовал расправу над собственным королём. Перебил кароссцев руками его подданных.

Пусть я сам – не бог весть какой боевой ресурс. Но – неожиданный фактор, который трудно просчитать. Расист по-прежнему игнорировал меня. Что может какой-то хрым? Может. Например – вышибить ему глаз и мозги. Это и произошло.

Вернулся Фирух, преследовавший бежавших. Морда радостная, глаза горят, клыки торчат, не скрываясь. Ждал поздравлений. Дождался совета.