Имбанутый. Том 4 (СИ) - Ра Дмитрий

Через мгновение прибежали остальные в полной боевой готовности. Астария начала кастовать заклинание, но я ее остановил:

— Стойте! Не трогайте этого. Гурон, собери вон те… да-да, те шевелящиеся шматки… Ох…

Йолопуки отбросил говорящий кусок меня в сторону, и я объединился со своими летучими частями. Мне кажется, или на этот раз получилось быстрее?

Я выпрямился и сразу же согнулся, присев на землю:

— Гурон, отложи эти куски в одну сторону, а те в другую!

— Молотом тебе по голове, хозяин, почему я? Путь Аша собирает!

— Не, — послышалось за нашими спинами. Кто бы сомневался.

— Я расист, поэтому выбрал тебя.

— Кто?

— Тот, кто любит гномов.

— Издеваешься, хозяин?

— Нет. Эй, оно растет! Бей топором!

То, что должно было быть головой, стремительно округлялось. Катя подошла к ошметкам, с интересом разглядывая их, тыкая пальцем.

— Как интересно! Похоже, восстановление идет с умственного вещества. И если разные части тела находятся близко, то они соединяются. Если далеко, то отрастают новые. Гурон попробуй взять два мешка, раздели плоть и умственные жидкости поровну и сложи. Но держи их рядом. Посмотрим, как будет вампир восстанавливаться, если его разделить легкой преградой.

У меня прошли мурашки по спине:

— Катя, ты опасная.

Я чувствовал, как сильно сопротивляется Ваулур. У, сука. Даже отключившись от Эйгора, я еле двигал конечностями, не позволяя второму вампиру шевелиться. Если бы не эта моя сила, я бы в жизни не стал связываться с такими монстрами.

— Итак, будешь рассказывать или мне высосать из тебя все, что нужно?

Ваулур часто заморгал:

— Высосать? Что ты имеешь… — на его лице проявилось понимание. — Ты имеешь в виду «владение памяти»? С вампирами это не сработает.

Хм, жаль. Или он блефует?

— И ты не можешь меня убить! Вампир, убивший своего брата, навеки станет проклятым. А это очень серьезно. Анклав будет преследовать тебя вечность… И это станет лишь малой частью всех твоих проблем.

— Ну предположим, что я поверил. Значит вас убьют мои «анаконды».

— Это мне не представляется возможным. Ты правда ничего не знаешь? И как ты смог так вырасти без обучения в анклаве?

Я наклонил голову вбок:

— Для пленного ты слишком много спрашиваешь.

Ваулур дергано улыбнулся:

— Ты ничего не знаешь. А значит вряд ли сможешь что-то сделать без последствий. Твои рабы не смогут нам навредить. Только вампир может убить вампира.

— Как интере-е-есно! — воскликнула ученая эльфийка. — Это определенно нужно проверить.

Я кивнул:

— Хорошая мысль. Дриайя, собери хвороста. Да побольше.

— Л… ладно, бра… Трайл.

Леголас пошел за гномихой:

— Я помогу.

Гурон подозрительно скосил на него глаза, а Астария цыкнула. Хм, даже не хочу знать, что тут за «треугольник отношений». А может мне просто кажется…

— Что ты хочешь сделать? — сжав зубы, спросил Ваулур.

— То, что ты и так понял. Проведем пару экспериментов на твоем друге.

— Ты безумец. Это не останется для тебя безнаказанным.

— Трясусь-боюсь.

Через полчаса огонь костра вздымался выше наших голов.

— Остановись, Трайл! Он выживет, но ты станешь нашим кровным…

— Кидайте, — махнул я рукой.

Нижняя часть вампира улетела в огонь. Ошметки из двух мешков отправились вслед. Как оказалось, мясо и правда пыталось соединиться, но препятствие этому мешало. А вот если мясняшки в мешках растащить подальше, то в одном начиналась регенерация, а в другом все отмирало и начинало гнить. Я думаю, регенерация идет там, где больше мозгов. Или какая-то важная часть мозга. Отсюда вывод: мозги — самое важное в вампирах.

— Да-да, давайте сожжем, — восторженно предложила Катарсия. — Только без умственного вещества. Да, без него. Проверим на нём. Ой, как же интересно. Не могу удержаться.

Она многозначительно посмотрела на Ваулура. Тот взгляд стерпел, но не удержался и сглотнул.

Членистоногий Усик ловко ковырялся в том, что похоже на мозги. Пуки лениво стряхнул серое вещество со своей дубины. Все это сложили в кучку. Остальное — на шашлык.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вкусно запахло мясом.

— Бордулов гной, — поморщился Эхзолл. — Если что, я не имею к этому никакого отношения. Ты умалишенный, вампир. Полностью и безвозвратно. Хотя, должен признать, мне тоже любопытно…

Наша компания любовалась поджариванием. Мд-а, это совсем не аппетитно. Мясо чернеет, ёрзает, свистит. А уж вонища от подпаленных кишков с говном… Что-то я не понимаю романтики фильмов о средневековье, где на костре сжигают своих друзей и любуются этим, как на похоронную процессию. Это же пиздец! Все видно! Одежда сгорает первой. Вон херус торчит, а яйца сжимаются под языками пламени. Кожа чернеет, волдыри лопаются.

— Кая, ты грустишь? — спросил я.

— Смерть всегда печальна.

— Он убил нашего Улук-Урая.

— И за это поплатился, — холоднее ответила орчиха.

— А ты видишь… ну…. у него там хер жарится. Вам точно всем норм?

— О чем ты, Трайл?

— Да так…

Бу-э-э-э…

Я оглядел своих приспешников. Смотрят на это с пофигизмом. Вы че, ребят? Вы нормальные, не? Пиздец какой-то…

Я взял палочку, выковырял из костра кусочек мяса из разорванной утробы, кинул Блюму. Тот набросился на угощение с большим удовольствием.

— Приятного аппетита.

— Мяугхк!

Для того, чтобы превратить ошметки в пепел понадобились почти сутки. Мы выжгли чуть ли не весь кустарник в пустыре. Ваулур пытался говорить о нашем безумии, но мы нытье специально игнорировали. Пусть знает, что его ждет, если не захочет сотрудничать. Весь этот спектакль не только ради науки.

— Как там мозги? — поинтересовался я у Кати, эротично выгнувшейся на четвереньках перед кучкой серого вещества на камушке.

— Сначала ничего. Потом стали шевелиться. В размерах увеличились. Растут. И они живые.

— Я тоже чувствую, что он жив. Но как-то странно. Словно он тут и везде. А потом далеко. В общем, наркомания страшная, не хочу в это влезать. Эй, Ваулур, или как там тебя, хочешь сказать что этот кусок дерьма сможет из этого восстановиться?

Вампир сурово на меня посмотрел.

— Еще как. И будет сильно недоволен. Ты не представляешь насколько неприятно такое восстановление.

— Очень даже представляю, — хмыкнул я, вспоминая свои приключения в Ньерте.

Катя начала отрывать кусочки мозга и раскладывать их в разные стороны.

— Молотом мне, а сейчас-то что ты делаешь? — возмутился Гурон. Они с Дриайей наши эксперименты не одобряли.

— Как что? Не ясно? Хочу понять, какая часть будет восстанавливаться, а какая гнить. Так я узнаю, какая из них наиболее важная.

— Самая крупная, — сквозь зубы ответил Ваулур.

— Так я одинаковые делаю.

— Одинаково сделать невозможно.

Я тоже решил приобщиться к науке:

— А если взять маленький кусок умственного вещества и большой кусок жопы, то восстановление начнется из жопы? И твой друг, считай, из нее родится?

— Нет. То что в голове — важнее.

— Как-то ты спокойно об этом рассказываешь.

Ваулур будто изменился. Стал менее трусливым что ли. Хм, не такого эффекта я ожидал.

— Я высший вампир. Как и Эйгор. И если ты думаешь, что нас можно так просто запугать, то ошибаешься.

Я пожал плечами, с отвращением подцепил палкой жареный кусок мяса, припасенный для одного важного дела. Надо поскорее от него избавиться, а то Катя увидит, что я ломаю ей эксперимент.

— Блюм, на, я тебе отложил.

— Мяугкхк! — лениво понюхал угощение котоящер.

— В смысле наелся? На вот — последний кусок. Самый лучший.

Эту залупу (кстати, буквально) я и правда долго и старательно выковыривал длинным клинком Леголоса, пока тот отошел за хворостом. Сейчас, двумя палочками, как в японском ресторане, я бросил вкусняшку блюму.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Это лучшая часть. Гарантирую, дружище. Сам бы ел, да денег нету. Вот.

Я довольно лыбился, рассматривая с каким удовольствием Блюм уплетает вампирский хер. Хе-хе-хе…