Медальон для невесты - Барбара Картленд

— Тогда кровной вражде уже не будет конца. Убьют их всех, а может быть, также их детей и детей Мак-Крейгов. Все это так пугает и так бессмысленно!

Герцог ничего не сказал, и Тара рискнула добавить:

— Я не могла спросить у вашей светлости, что мне… следовало бы говорить. Но мне показалось, вы не захотите, чтобы ваши люди или Килдонноны… узнали… всю правду.

— Выходит, Рори Килдоннон должен остаться безнаказанным?

— Так вы знали, что это был он?

— Наверняка — нет, не знал. Но он единственный, у кого хватило бы мужества выстрелить в меня, — ответил ей герцог.

— Он выглядел очень испуганным, когда пришел сегодня в замок, — кивнула Тара. — Боялся того, что я укажу на него, и того, к каким последствиям это всё приведет. Сам Килдоннон тоже был очень напуган.

— И ты позволила им уйти в полной уверенности, что я — законченный болван, не способный справиться с собственным ружьем! — насмешливо подпустил шпильку по ее адресу герцог.

— Им хорошо известно, что именно случилось на самом деле, — возразила Тара. — Они просили нас посетить их, когда вы выздоровеете. Нас обоих.

Наступило молчание. Потом герцог уточнил уже совсем другим голосом — дружелюбным:

— Килдоннон… он что, так и сказал?

— Да. Более того, он именно это имел в виду. Он говорил вполне искренне.

— У меня такое чувство, — медленно и задумчиво проговорил герцог, — что ты, Тара, открыла новую страницу в истории клана Мак-Крейгов… Сама-то ты это хоть понимаешь?

Чуть шаткой походкой и осторожно, однако с достоинством герцог шествовал по коридору, ведущему в покои вождя. Сопровождавший его мистер Фолкерк быстро прошел вперед и подвинул кресло, чтобы его господин, подойдя, мог устроиться в нем с удобством. Дворецкий тут же поспешил к герцогу со стаканом вина на серебряном подносе. Усевшись и сделав пару глотков, герцог сказал, несколько удивленно оглядываясь вокруг:

— Послушайте, а для первого выхода я чувствую себя значительно лучше, чем ожидал!

— В первые дни после болезни всегда ощущаешь большую слабость, — подхватил мистер Фолкерк. — Только на то, чтобы одеться, уходит масса сил!

— Признателен вам за сочувствие, Фолкерк, — улыбнулся герцог. — Я и правда слаб, как котенок, и меня это просто бесит. Я не привык к такому расслабленному времяпрепровождению…

— Очень скоро вы станете сильным, как прежде. Думаю, вам стоит поблагодарить жену за ту заботу, которой она вас окружила. Она просто глаз с вас не спускала, ловила каждый ваш вздох, предупреждала желания. Редкая вам досталась жена! — Сказав так, мистер Фолкерк вздохнул и устремил взгляд в окно.

— Не трудитесь, Фолкерк! Я прекрасно знаю, кому я обязан. И вы, кстати, в числе таковых.

Управляющий оторвал взгляд от окна и с выражением крайнего недоумения перевел взгляд на герцога.

— О! Что я слышу?! Слова благодарности… Должно быть, вам много хуже, чем я предполагал, коль скоро вы решили поблагодарить меня. Как правило, вы выговариваете мне за все мои упущения, мыслимые и немыслимые. — Закончив тираду, Фолкерк почтительно склонил голову.

— Неужто я и впрямь такое чудовище? — весело улыбнулся герцог.

— Ну, до вашего батюшки вам далеко! — хмыкнув, отвечал ему мистер Фолкерк, прохаживаясь возле кресла, в котором сидел герцог с бокалом вина в здоровой руке.

На слова Фолкерка герцог расхохотался.

— Ваши комплименты, Фолкерк, несказанно греют мою истерзанную душу! Пока вы рядом, мне не грозит впасть в тщеславие. Вы не упускаете из виду моих промахов. Суммируете их и предъявляете мне. А я должен быть начеку. С вами иначе несдобровать!

— Я искренне горжусь вашими достоинствами, — не преминул заметить мистер Фолкерк.

Мужчины обменялись понимающими улыбками. С тех самых пор, как герцог был ребенком, мистер Фолкерк не раз выручал его своими советами. И герцог знал, что во всем может на него положиться. Он всегда чувствовал, что управляющий куда ближе ему, чем любой из родственников, и сам относился к нему с искренней симпатией и теплотой.

Внезапно за дверью раздались голоса.

— Посетители, — брезгливо поморщился герцог, будто ожидал, что сейчас ему принесут жабу на блюде. — Кто бы это мог быть? Ради бога, Фолкерк, не желаю я никого сейчас видеть!

Мистер Фолкерк поспешил было к дверям предупредить чье-то нежелательное появление, но было уже поздно. Дверь широко распахнулась, и в комнату вошел на редкость примечательный человек. То был мужчина лет сорока. Строен, высок и плечист. Хорош собою, лицом приветлив. Килт он носил с непередаваемым изяществом, и это сразу бросалось в глаза.

— Чарльз! — с неожиданной для себя радостью воскликнул герцог.

— Привет, Герон! — густым звучным голосом отвечал ему посетитель. — Судя по историям, дошедшим до моих ушей, ты должен лежать в постели, едва ли не при смерти… А ты? Ты вполне бодр и не лишен задора и вкуса к жизни — сидишь тут как ни в чем не бывало и попиваешь вино… В чем дело?

— Так что же, ты предпочел бы застать меня на смертном одре? Стало быть, тебе наговорили кучу разной дурной чепухи. Неужели я доставил бы тебе радость, если бы соответствовал той картине, которая сложилась у тебя в голове?

— Ну-ну-ну! — раскатился коротким смехом гость. — Никакого смертного одра у меня и в мыслях не было! Не приписывай мне того, чего нет! Я чрезвычайно рад, что не поверил всем этим россказням. Но рука твоя и впрямь на перевязи.

— Я расскажу тебе, что произошло. Но для начала не желаешь ли со мной выпить? — жизнерадостно предложил герцог, будто они оба сейчас просто вернулись с верховой прогулки, от которой получили огромное удовольствие. — Фолкерк, вы же помните моего кузена Чарльза?

— Само собой, — отвечал мистер Фолкерк, пряча улыбку. Ему нравились эти двое сейчас. Впрочем, как и всегда. Как хорошо, что это именно Чарльз, и герцог не раздражен, а даже пришел в приподнятое настроение. Для разнообразия в безрадостной череде последних мрачных и почти трагических событий. — Рад видеть вас, сударь.

— А ты ничуть не изменился, старый мошенник! Все обретаешься среди этих деревенщин? Давай бросай их! Одна скука тут с ними! Вот и калечатся они с этой скуки… А у меня для тебя всегда найдется работа.

Мистер Фолкерк улыбнулся в открытую, выслушав эту привычную между ними шуточную репризу.

— Что-то мне подсказывает, сударь, что я уже от них никуда не денусь. Прикипел, знаете ли, потрохами… А сейчас даже особенно… — начал он, но вовремя прикусил язык.

Однако Чарльз был настороже и ухватился за последнюю фразу: