Ганнибал - Томас Харрис

Карло решил, что это всего лишь проявление религиозных чувств. Интересно, не свихнулся ли доктор Лектер на почве веры, как часто бывает с законченными психами, думал Карло. Если так, то он, возможно, заставит доктора перед смертью проклясть Бога. Мейсону это понравится. В этом случае, правда, придется отослать подальше богобоязненного Томмазо, чтобы тот ничего не услышал.

Ринальдо Пацци ближе к вечеру занимался сочинением послания своей супруге. В письмо он вставил даже нечто похожее на сонет, сочиненный им на ранней стадии ухаживания. В то время он не решился подарить свое творение любимой. В письме он указал коды, необходимые для получения хранящихся в Швейцарии денег и вложил в конверт проект письма Мейсону, который ей следовало отослать, если американец вздумает вдруг отказаться от своих обязательств. Конверт он положил туда, где Лаура смогла бы его обнаружить, лишь начав разбирать вещи безвременно покинувшего земную юдоль супруга.

В шесть часов вечера он подъехал к музею Бардини на мотороллере и приковал свое транспортное средство цепью к длинной металлической стойке, от которой припозднившиеся студенты уводили последние велосипеды. Увидев неподалеку от музея белый микроавтобус с медицинской символикой на бортах, Пацци решил, что это Карло и его команда. В машине сидели два человека. Повернувшись к автобусу спиной, он ощутил на себе взгляды этих людей.

Времени у него оставалось более чем достаточно.

Уличные фонари уже зажглись, и Пацци неторопливо зашагал к реке в тени стоящих рядом с музеем Бардини деревьев. На мосту Алле Грацие он задержался, чтобы посмотреть на медленно текущие воды Арно и еще раз подумать. Ночь, по-видимому, будет темной. Прекрасно. Над Флоренцией на восток неслись низкие черные облака, цепляясь на лету за зловещий шпиль палаццо Веккьо, а усиливающийся ветер гнал по улицам мусор и сухой голубиный помет.

Пацци прошел к собору Санта-Кроче. Его карманы оттягивали пистолет «беретта» тридцать восьмого калибра, плоская, обтянутая кожей дубинка и нож, чтобы воткнуть в доктора Лектера, если возникнет необходимость его быстро прикончить.

Собор Санта-Кроче закрывает свои врата в шесть часов вечера, но служка пустил Пацци через боковую дверцу, рядом с главным входом. Полицейский не стал спрашивать у служки, работает ли «доктор Фелл», решив, что проверит все сам. Он осторожно двинулся по собору, горящие на алтарях вдоль стен свечи освещали его путь. Лишь пройдя больше половины центрального нефа, он смог заглянуть в правое крыло сооруженного в форме креста собора. Теперь мерцающий свет лампад мешал увидеть, находится ли доктор Фелл в капелле Каппони. Пацци свернул в правый трансепт и, удвоив осторожность, двинулся дальше. На стене часовни вдруг возникла огромная тень, и Пацци затаил дыхание. Это была тень доктора Лектера, который, склонившись над лампой, копировал притиранием надпись на камне. Доктор выпрямился и уставился в темноту, повернув голову наподобие филина. Корпус его при этом остался неподвижным. Снизу на доктора падал свет лампы, и тень его на стене выросла до гигантских размеров. Затем тень снова ужалась. Доктор вернулся к своей работе.

Пацци почувствовал, как по спине под рубашкой стекают струйки пота. Однако лицо его оставалось холодным.

До начала заседания в палаццо Веккьо оставался целый час, кроме того, Пацци решил немного опоздать на лекцию.

Капелла, сооруженная архитектором Брунеллески для семейства Пацци, считается в своей суровой красоте одним из шедевров зодчества эпохи Ренессанса. В этом здании архитектору удалось примирить вечных противников — круг и квадрат. Капелла стояла отдельно от Санта-Кроче, и в нее можно было попасть лишь через аркаду внутреннего дворика собора.

Пацци возносил молитву, стоя на коленях на каменном полу капеллы Пацци, а на него сурово взирал его двойник с медальона работы делла Роббиа. Ему казалось, что его молитвы не идут дальше круга мрачных апостолов на потолке капеллы. Оставалось лишь надеяться, что часть молитв прорывается в темный внутренний дворик собора и возносится через открытые небеса прямо к Богу.

Ценой больших усилий ему удалось создать мысленные образы благих дел, которые он смог бы свершить, получив большие деньги в обмен на доктора Лектера. Он увидел себя и супругу раздающими монеты уличным сорванцам, увидел какой-то огромный медицинский аппарат, который они дарят больнице. Пацци увидел волны Галилейского моря[31], почему-то очень похожего на Чесапикский залив. Узрел он и розовую, прекрасной формы, руку своей супруги. Ручка крепко сжимала его пенис, чтобы головка члена напряглась еще сильнее.

Пацци оглянулся и, никого не увидев рядом, громко сказал, обращаясь к Богу:

— Благодарю Тебя, Творец, за то, что Ты позволил мне убрать это чудовище с лица Твоей земли. Благодарю Тебя от имени всех тех душ, которых Мы избавим от страданий.

Относилось ли это «Мы» ко всему человечеству или отражало те партнерские отношения, в которые Пацци вступил с Богом, так и осталось неясным, Однозначного ответа на этот вопрос не существовало.

Часть ума Пацци, враждебно настроенная к своему носителю, продолжала твердить, что он такой же убийца, как и доктор Лектер. Ньокко пал их общей жертвой, поскольку он, Пацци, не только не предпринял ничего, чтобы спасти его жизнь, но и почувствовал облегчение, как только цыган испустил дух.

В молитве есть какое-то облегчение, думал Пацци, выходя из капеллы. Шагая по темной аркаде внутреннего дворика собора, инспектор не мог, избавиться от ощущения, что он здесь не один.

Карло, дождавшись появления Пацци, выступил из тени палаццо Пикколомини и зашагал рядом с инспектором. Они почти не разговаривали.

Пройдя с тыльной стороны палаццо Веккьо, партнеры убедились, что двери, выходящие на виа дей Леоне, заперты, а окна первого этажа закрыты ставнями.

Открытым оставался лишь главный вход во дворец.

— Мы выйдем отсюда, свернем налево и двинемся по виа Нери, — сказал Пацци.

— Я с братом буду на площади со стороны Лоджии. Пойдем за вами на безопасном расстоянии. Остальные ждут в машине у музея Бардини.

— Я их видел.

— Они вас тоже, — сказал Карло.

— Твой наркотический пистолет стреляет очень громко? — спросил Пацци.

— Нет, не очень. Тише, чем обычное оружие, но все же его слышно. Действует очень быстро.

Карло не сообщил Пацци, что Пьеро станет стрелять из тени перед музеем сразу, пока полицейский и доктор Лектер находятся на свету. Сардинец не хотел, чтобы Пацци отскочил от жертвы еще до выстрела и тем самым спугнул ее.

— Ты должен сообщить Мейсону, что доктор у тебя. Это надо сделать сегодня же, — сказал Пацци.

— Не беспокойтесь. Этот засранец проведет всю ночь у телефона, умоляя Мейсона, — покосившись на Пацци, произнес Карло. Он надеялся увидеть, как разволнуется полицейский. — Вначале доктор будет умолять Мейсона сохранить ему жизнь, а затем станет молить о быстрой смерти.

Глава 36

Наступила ночь, и последних зевак вытурили из палаццо Веккьо. Многие из них, проходя по площади, спинами ощущали зов средневековой громады и оглядывались, чтобы бросить последний взгляд на зловещий оскал подсвеченных с тыла зубцов крепостной стены.

На площади зажглись прожектора, выхватив из темноты стену из грубого камня и еще больше подчеркнув глубокие тени амбразур. Ласточки прятались в гнездах, и на смену им появлялись первые летучие мыши. Их охоте мешал не столько свет, сколько шум мощных механизмов. В палаццо Веккьо, как всегда, шли бесконечные реставрационные работы.

Эти работы должны были продлиться еще час. Исключением являлся Салон лилий, где доктор Лектер договаривался о чем-то со строительными рабочими.

Мастер, привыкший к требованиям нищих и вздорных членов Комитета изящных искусств, нашел доктора обходительным и весьма щедрым человеком.

Не прошло и двух минут, как его рабочие приступили к уборке своих агрегатов. Они сдвигали к стенам мощные полотеры и компрессоры, сворачивая кольцами их силовые провода. Быстро поставив раскладные стулья для членов «Студиоло» — стульев требовалось не более дюжины, — они кинулись открывать окна, чтобы очистить помещение от запаха краски, лака и свежей позолоты. Доктор потребовал себе нормальную кафедру, и таковая, очень похожая на церковный аналой, нашлась в примыкающем к Салону лилий старом кабинете Никколо Макиавелли. Кафедру погрузили на высокую ручную тележку и вместе с проекционным фонарем доставили в Салон лилий.

Маленький экран, прилагаемый к проектору, доктору не понравился, и он отослал его обратно. Вместо этого он попробовал продемонстрировать портреты в человеческий рост на одном из закрывающих стены полотнищ. Расправив складки, разгладив ткань и еще раз включив проектор, доктор, похоже, остался вполне доволен полученным результатом.