Никто, кроме нас - Владимир Васильев

Однако! Начальник проекта триста двадцать девять рапортовал о самовольной отлучке двоих подчиненных, механика Гектора О'Риди и инженера-ремонтника Нери Йонаса, уже после того, как на станции «Боро-Боро» была объявлена эвакуация. По его словам, двое работников проекта, не принадлежащих к числу постоянных обитателей «Боро-Боро», угнали транспортный катамаран класса «Минамбрес» и устаревший ремонтный скутер класса «Вивьен», после чего направились к брошенному более пяти столетий назад микросолнцу за номером МС-107-826, слегка разогретому с началом проекта триста двадцать девять. Катамаран должен был принимать участие в эвакуации имущества станции «Боро-Боро», однако О'Риди приказам прямого начальника не подчинился. Мы опросили работников «Боро-Боро»: по их свидетельствам, ни один из беглецов никогда не вызывал ничьих подозрений; в день эвакуации О'Риди практически до самого отлета находился на борту катамарана, а Йонас, как говорят его коллеги, вместо того, чтобы готовить имущество к эвакуации, все утро безвылазно просидел перед сетевым терминалом. Судя по отслеженным запросам, в это время он изучал техническую документацию на микросолнца а'йешей и орбитальные лазерные комплексы типа «Анубис». Один из таких комплексов, списанный некоторое время назад с Ио, был оставлен в местной зоне утилизации.

С учетом данных наблюдения и в соответствии с комментариями специалистов все это складывается в довольно стройную и последовательную картину. Инженер Нери Йонас, наверняка неоднократно снимавший разнообразные блоки и техмодули с брошенных на местной свал… простите, в зоне утилизации старых механизмов, о существовании лазерного комплекса явно знал. Тот факт, что он с утра изучал документацию на лазеры и микросолнца наводит на мысль, что инженеру Йонасу пришла в голову мысль встретить врага добрым залпом, а накачать комплекс перед залпом он, вероятнее всего, намеревался с помощью микросолнца. Видимо, у нас списывают неплохо сохранившиеся лазерные комплексы, поскольку, по данным наблюдения, залп действительно состоялся. Микросолнце в результате взорвалось. И соседние микросолнца — я не упоминал, всего их в зоне утилизации насчитывалось семь, одно прогретое, остальные в стабильной постфазе — тоже, по всей видимости, разделили судьбу разогретого. По косвенным данным можно с большой долей уверенности сказать, что как минимум один корабль противника, скорее всего малый крейсер или что-то уровня эсминца, Йонас и О'Риди таки умудрились уничтожить…

— По-моему, — неожиданно прервал дознавателя Чиль Онте, — они умудрились уничтожить целый ударный флот.

Работник «Оникса» выдержал тактичную паузу, не слишком, впрочем, долгую, и сказал:

— Об этом, наверное, следует судить не нам, а ученым. Господа президенты, господа министры, уважаемые коллеги! На основании приведенных фактов я и мои соратники склонны считать Нери Йонаса и Гектора О'Риди не нарушителями, не подозреваемыми в шпионаже и подрывной деятельности, а настоящими героями и, возможно, спасителями Солнечной. Во всяком случае, наше расследование продолжается в этой тональности.

Задумчиво глядя в пустоту перед собой, Вернер Винцль произнес, чуточку скорбно, чуточку торжественно — как того и требовал момент:

— Полагаю, в любом случае следует их наградить. Отдать жизнь, пусть даже так безрассудно… И так и не узнать, что жертва их не была напрасной…

— Одну минуточку, господин президент, — вежливо прервал его дознаватель.

Винцль готов был вспыхнуть, по крайней мере взгляд у него стал серо-стальным — момент был пафосный и нужный истории, его наверняка потом крутили бы во всех новостях по всей доминанте, а его прерывает эта ищейка!

— Вы зря полагаете Йонаса и О'Риди погибшими. Свою машинерию они оставили работать в автоматическом режиме, а сами благополучно отбыли к Ганимеду, где их… — дознаватель взглянул на часы, — около четырех часов назад подобрал авральный рейдер службы. В данный момент, если ничего не произошло, рейдер готовится к пульсации и оба наших героя скоро будут здесь. Заодно узнаем, кто научил их накачивать лазеры от взрыва микросолнца…

— Живы? — Винцль умело скрыл неловкость. — Хм, ну что ж, прекрасно! Не придется награждать их посмертно! У вас есть их изображения? Наверняка ведь есть. Покажите, пожалуйста.

Дознаватель вынул персоналку-коммуникатор и сноровисто сотворил рядом с собой два вращающихся видеостолба. На президента Винцля и остальных участников совещания взглянули двое. Первый — невысокий усатый мужичонка совершенно негероической внешности, довольно хлипкий, сутулый, небритый, с узким и острым лицом; второй — с фигурой крепыша, обритой наголо головой с явственно видимой имплантированной сшивкой на темени, и еще — без левой руки. Оба были одеты в простые рабочие комбинезоны и пустотные ботинки; однорукий, кроме того, прятал глаза за плотно сидящими на лице темными светофильтрами без дужек.

— Если армаду убили они, — задумчиво сказал адмирал Хемерсбрандт, — из них нужно делать символ. Символ нашей победы, победы вообще. Черт побери, представьте агитролики: эти двое, подобающая музыка, слоган какой-нибудь чеканный вроде «Солнце для всех», а потом секунд десять финиш мертвой армады — да наши парни-солдаты из любого подразделения, из любого угла доминанты, от Дабизиса до Черной Ресницы всех скелетиков и перевертышей вотрут в грунт и развеют по вакууму!

— А если с армадой разобрались не они, — с нескрываемой иронией поддакнул Чиль Онте, — из них все равно нужно делать символ. Кстати, я не шучу, господа. Это как раз то, чего сейчас не хватает. Идеи. Идеи возрождения после ударов более сильного противника. Представьте, Солнечная и Офелия отбивают нападение империи, когда нас уже все заранее похоронили… Это перелом, форменный перелом в войне, в сознаниях людей! Я уже не говорю о союзниках — мы окончательно выйдем в лидеры…

— Мы и так давно в лидерах, Чиль. — Президент Сытников почему-то выглядел не слишком обнадеженным. — Время ли думать о символах? Вам-то хорошо, вы уже видели свою мертвую армаду, поэтому можете рассуждать об идеях и о возрождении. А каково нам? Вдруг наша армада все-таки выскочит из-за барьера? Вдруг шат-тсуры с таймингом что-нибудь начудили и ненадолго застряли на той стороне? Или Рой начудил? Вы можете поручиться?

— Валерий Георгиевич, — укоризненно, но вместе с тем уважительно обратился к президенту Офелии один из его земляков. — Ну какие чудеса с таймингом? Это же невозможно, физика…

— Физика называла невозможным икс-принцип Роя еще в прошлом веке, — раздраженно отмахнулся Сытников. — Я, конечно, не ученый, но прекрасно представляю, что во вселенной по-прежнему куда больше непознанного, чем познанного. Невзирая на ту пропасть, которая разделяет человека, охотившегося на мамонтов на старушке Земле, и человека сегодняшнего, побывавшего уже и в иных галактиках.

— Пока только в одной, помимо нашей, — проворчал Винцль. — Валерий Георгиевич, вы забываете о главном. Мы выиграли время, которого катастрофически не хватало. Еще сутки-двое — и между Солнечной и Офелией заработает нуль-коридор. «Доминион» и «Магрибба» в паре отразят любое нашествие! А когда подключатся еще и Селентина, Фелиция, Хобарт… Мы прошли по краю, это так, но все-таки прошли, не рухнули!

— Не накаркай, — вздохнул Сытников по-свойски. Похоже, он немного успокоился. Перестал хмуриться, поглядел на часы. — Все-таки еще долго…

— Задавить нас уже не успеют, — авторитетно заявил Чиль Онте. — На данном этапе даже если еще одна армада появится вблизи Солнечной или Офелии, с нуль-коридором мы ее сделаем. Я обещаю.

— А если появятся две армады? — с живейшим интересом спросил Байрамов, министр внешних сношений.

— Без разницы.

Байрамов глубоко вздохнул:

— Вот честно скажу… Я себя считаю неглупым человеком. Но все равно не пойму, почему две армады порознь побивают два обороняющихся флота, а если флоты объединить — не побивают.

Чиль Онте усмехнулся жутковатой улыбкой киборга.

— Потому что в космической войне, Ильхан Мансурович, главное — мобильность. За это, собственно, и воюем.

Исследовательская база Союза, проект «Квазар»

Галактика-2, окрестности финишного створа генератора нуль-перехода

Шулейко миновал охраняемый шлюз перед «Хозчастью», привычно кивнул охранникам и столь же привычно свернул к кабинету местного шефа. Черт возьми, как быстро этот путь стал для него обыденным! А ведь он не подписывал никаких бумаг, не заключал никаких соглашений — даже на словах. Однажды попав сюда (не по своей инициативе, разумеется) и побеседовав с «хозяйственниками», Вася как-то сразу и навсегда утратил желание задавать вопросы.

Перепонка в кабинет шефа была расслоена; шеф, склонившись над покрытым любимой зеленой скатертью столом, рассматривал в лупу какую-то тусклую распечатку.