Кровавое эхо - Ли Чайлд

– Блины – это хорошо, – ответил Ричер.

Он вошел в тихую гостиную и прислушался, пытаясь понять, что происходит наверху. Элли и Кармен должны были где-то ходить и шуметь, но он ничего не слышал. Тогда Ричер попытался мысленно представить расположение помещений в доме, однако его планировка была весьма причудливой. Очевидно, сначала это был самый обычный фермерский дом, а потом по мере надобности к нему сделали несколько самых разных пристроек, и в результате получилась невероятная путаница.

Появилась кухарка с тарелками в руках – четыре тарелки, четыре набора вилок с ножами и бумажные салфетки сверху.

– Насколько я понимаю, вы будете завтракать здесь, – сказала она.

Ричер кивнул и сообщил:

– А вот Бобби не будет. Он останется в конюшне.

– Почему?

– Кажется, какая-то лошадь заболела.

Кухарка поставила тарелки и вынула из стопки одну, оставив на столе три прибора.

– Значит, мне придется отнести ему завтрак туда, – с раздражением проговорила она.

– Я сам отнесу, – сказал Ричер. – У вас и без того дел по горло.

Он прошел за ней на кухню, и она положила на тарелку первые четыре блина со сковородки. Добавила немного масла и кленового сиропа. Ричер завернул в салфетку вилку и нож, взял тарелку и снова вышел на жару. Он обнаружил Бобби на том же месте, где и прежде. Тот сидел на соломе и ничего не делал.

– Что это? – спросил он.

– Завтрак, – ответил Ричер. – Я передумал. Потому что ты для меня кое-что сделаешь.

– И что же?

– По случаю возвращения Слупа будет грандиозный ланч.

– Уж это точно, – подтвердил Бобби.

– Ты меня на него пригласишь. Как своего гостя. Как будто я твой лучший друг.

– Правда?

– Ясное дело. Если хочешь получить блины и не хочешь до конца жизни ходить с палочкой.

Бобби молча смотрел на него.

– И на обед тоже, – добавил Ричер. – Ты меня понял?

– Боже праведный, ее муж возвращается домой, – сказал Бобби. – Все кончено, понимаешь?

– Ты делаешь неправильные выводы, Бобби. Кармен не слишком меня интересует. Я хочу познакомиться со Слупом. Мне необходимо с ним поговорить.

– О чем?

– Просто сделай то, что я говорю, ладно?

Бобби пожал плечами.

– Как скажешь.

Ричер протянул ему тарелку с блинами и направился назад, в дом.

Кармен и Элли сидели рядышком за столом. Волосы Элли были еще влажными после душа, и сегодня она надела желтое ситцевое платье.

– Мой папа возвращается домой, – сообщила она Ричеру. – Он уже едет, прямо сейчас.

– Я слышал, – кивнул Ричер.

– Я думала, он приедет завтра, а он приедет уже сегодня.

Кармен смотрела на стену и молчала. Кухарка принесла блины и начала раскладывать их на тарелки – два Элли, три Кармен и четыре Ричеру. Остатки она унесла на кухню.

– Я собиралась завтра пропустить школу, – сказала Элли. – Можно?

Кармен ничего ей не ответила.

– Мама, можно мне не ходить завтра в школу?

Кармен повернулась и посмотрела на Ричера, словно это он что-то сказал. Лицо у нее застыло, точно маска. Оно напомнило Ричеру об одном его знакомом, который пошел к окулисту, потому что не мог читать мелкий шрифт. А доктор обнаружил у него опухоль на сетчатке и сразу же договорился, что он ляжет в больницу, где ему удалят один глаз. И вот этот человек сидел в приемной, зная, что завтра отправится в больницу с двумя глазами, а выйдет с одним. Это знание его сжигало. И ожидание. А еще страх. Все это гораздо хуже, чем несчастный случай, происшедший в долю секунды и имеющий тот же результат.

– Мама, можно? – снова спросила Элли.

– Наверное, – ответила Кармен. – Ты о чем?

– Мама, ты меня не слушаешь. Ты тоже волнуешься?

– Да, – ответила Кармен.

– Так мне можно?

– Да, – повторила Кармен.

Элли тут же занялась блинами, которые ела так, словно голодала несколько дней. Ричер ковырял вилкой свои и наблюдал за Кармен. Она не притронулась к завтраку.

– Пойду проверю, как там мой пони, – сказала Элли, сползла со стула и, словно ураган, вылетела из комнаты.

Ричер услышал, как открылась и тут же захлопнулась входная дверь, потом раздался топот башмачков по деревянным ступеням крыльца. Он доел свой завтрак. Кармен держала вилку в воздухе, как будто не знала, что с ней делать, и вообще никогда ничего подобного в своей жизни не видела.

– Вы с ним поговорите? – спросила она.

– Конечно, – ответил Ричер.

– Мне кажется, он должен знать, что это больше не секрет.

– Согласен.

– Вы будете на него смотреть во время разговора?

– Думаю, да.

– Это хорошо. Вы должны на него смотреть. У вас глаза очень жесткого человека. Может, такие были у Клея Эллисона. Я хочу, чтобы он их увидел и понял, что его ждет.

– Мы уже это обсуждали, – сказал Ричер.

– Да, я знаю, – ответила Кармен.

Она ушла, и Ричер принялся убивать время. Ощущение было такое же, как перед воздушным налетом. Он вышел на крыльцо и через двор посмотрел на север, на дорогу, до того самого места, где она упиралась в красную ограду из штакетника, а потом дальше, туда, где она исчезала за поворотом. Было утро, воздух оставался чистым и ясным, и над асфальтом не висела дымка. Дорога походила на пыльную ленту, обрамленную с запада известняковыми пластами, а с востока – линиями электропередач.

Ричер отвернулся от дороги и уселся на качели, висящие на крыльце. Цепи жалобно застонали под его весом. Он устроился боком, так, чтобы видеть ворота: положил одну ногу на качели, а другую опустил на пол. А потом сделал то, что делает большинство солдат во время ожидания. Он уснул.

Кармен разбудила его примерно через час. Она прикоснулась к его плечу, Ричер открыл глаза и увидел, что она стоит около него. Она переоделась в отглаженные голубые джинсы, клетчатую рубашку и сапоги из кожи ящерицы. И надела такой же ремень. Волосы она убрала назад, в хвост, лицо припудрила светлой пудрой и подвела глаза голубыми тенями.

– Я передумала, – сказала она. – Я не хочу, чтобы вы с ним разговаривали. Пока не хочу.

– Почему?

– Это может вывести его из равновесия. Ну, если он узнает, что еще кому-то известно о том, что он со мной делает.

– Раньше вы так не считали.

– Я снова все обдумала. Мне кажется, если мы так сделаем, может быть только хуже. Пусть это исходит от меня. По крайней мере, сначала.

– Вы уверены?

– Я хочу первая поговорить с ним, – кивнула она.

– Когда?

– Сегодня вечером. А завтра я вам расскажу, как все прошло.

Ричер сел, опустив обе ноги на пол.

– Вы были совершенно уверены, что завтра утром у вас будет сломан нос, – напомнил он ей.

– Я думаю, так будет лучше, – сказала Кармен.

– Почему вы переоделись?

– Так будет лучше, – повторила она. – Я не хочу его провоцировать.

– Вы выглядите так, словно родились в семье ковбоев из Амарилло.

– Ему нравится, когда я так одета.

– А если вы оденетесь иначе, в одежду, которая вам нравится, вы его спровоцируете?

Она поморщилась, и Ричер подумал, что видит перед собой человека, потерпевшего поражение.

– Не отступайте, Кармен, – сказал он. – Сражайтесь.

– Я буду, – пообещала она. – Сегодня вечером. Я скажу ему, что больше не намерена это терпеть.

Ричер ничего не ответил.

– Поэтому не нужно с ним сегодня разговаривать, ладно? – попросила она.

Ричер отвернулся.

– Это ваше решение.

– Так будет лучше.

Она вернулась в дом, а Ричер снова посмотрел на дорогу, идущую с севера. Сидя, он видел на целую милю меньше. Началась жара, и над асфальтом повисло марево.

Кармен разбудила его еще через час. Одежда была той же самой, но она смыла косметику.

– Вы считаете, что я неправильно поступаю, – сказала она.

Ричер сел и потер руками лицо.

– Я считаю, что лучше действовать открыто, – ответил он. – Он должен знать, что кому-то еще известно о его безобразиях. Если не мне, тогда, возможно, его семье.

– Я не могу им сказать.

– Да, наверное, не можете.

– И что же мне делать?

– Вы должны позволить мне поговорить с ним.

– Не сейчас. Будет только хуже. Пообещайте мне, что не станете этого делать.

Ричер кивнул.

– Это ваше решение, – повторил он. – Но вы тоже должны пообещать мне кое-что. Поговорите с ним сами сегодня вечером. Но если он возьмется за старое, вы должны выбежать из комнаты и орать до тех пор, пока мы все не прибежим на ваши крики. Вопите изо всех сил. Требуйте вызвать копов. Умоляйте о помощи. Он окажется в трудном положении, и это изменит ситуацию.

– Вы так думаете?

– Когда все в доме услышат ваши крики, он уже не сможет делать вид, что ничего не происходит.

– Он будет все отрицать, скажет, что мне приснился кошмар.