Свет - Рейвен Кеннеди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я прохожу под аркой из сталактитов, острые концы которых влажные от скопившейся воды. Всюду на мокрой земле отражается лазурное свечение. Здесь даже моргнуть трудно, потому как не хочется что-нибудь упустить из виду. Я верчу головой, кружусь и стараюсь вести себя как можно тише, потому что пещера на вид древняя и обособленная – священная диковинка посреди деревни, которой не должно существовать.
– Как красиво, – шепчу я.
Слейд бесшумно подходит ко мне, хотя я даже головы к нему не поворачиваю.
– То, чего Гроту недостает при белом свете, здесь возмещается в десятикратном размере.
Согласно кивнув, я вдыхаю воздух, который отчего-то кажется и свежим, и побитым временем.
– Здесь так безмятежно.
Не знаю, сколько Слейд бродит со мной по пещере, но я с удовольствием внимаю всему. Темнота пещеры и пронизывающие ее прожилки, таинственность бесконечных трещин и резко свисающие концы сталактитов – все здесь напоминает мне его. Этой пещере присуща глубина, которая кажется бездонной и неприкасаемой, и мне попросту хочется остаться здесь, под ее затененным сиянием.
Но потом Слейд ступает под одну из самых светящихся трещин, где дно горы сияет так ярко, что озаряет его лицо и глаза.
– Нам нужно поговорить, Золотая пташка.
Сердце сжимается в груди.
– Нет.
Я хочу было отвернуться, но Слейд останавливает меня, взяв за руку.
– Нам нужно это обсудить.
Я отдергиваю ладонь.
– Я хочу вернуться в дом.
Он расстроенно качает головой.
– Ты хочешь приготовить ужин, хочешь посмотреть пещеру, хочешь вернуться в дом… Аурен, у тебя не получится бежать вечность.
– Я вовсе и не убегаю.
– Убегаешь, но ты сильнее этого, – уверенно заявляет он, и под сияющей синевой мне не видны его темно-зеленые глаза.
– О, то есть теперь ты считаешь меня слабой?
Он проводит рукой по лицу.
– Нет, я хочу сказать совсем не это, но я…
– Пока я не готова это обсуждать.
Он скрежещет зубами.
– А вот и нет, мы обсудим случившееся.
Мой гнев настолько силен, что я чувствую, как он обжигает кончик моего языка.
– Тогда вперед, говори, а я пойду в дом. – Я круто разворачиваюсь и начинаю уходить, бросив напоследок следующее: – Можешь считать меня трусихой, но я не буду обсуждать здесь, как я все основательно испортила.
Я не могу.
Еще нет.
Я уже дрожу всем телом, но не от гнева, а от страха. От страха предстать перед содеянным, смириться с тем, как я с позором потеряла над собой контроль. Это как напиться и забыть обо всем, что натворил, помня лишь отдельные фрагменты, которые всплывают в памяти в самый неподходящий момент. И ни одно из этих воспоминаний не таит в себе ничего хорошего.
– Ты ничего не испортила, – кричит мне в спину Слейд. – Испортил все я.
Я разворачиваюсь, остановившись под голубой прожилкой.
– Если попытаешься сделать мужланское заявление, будто все, что я сделала, на самом деле твоих рук дело, то можешь его приберечь, потому как во всем виновата я сама. Мне плевать, из благородных чувств ты хочешь это сказать или потому что это каким-то образом нивелирует мою вину, но…
Слейд бросает на меня измученный взгляд и выпаливает:
– Черт побери, да я отравил тебя гнилью, ясно?
Его слова не просто меня перебивают – они проникают прямо в сердце, и я отшатываюсь. Я открываю и закрываю рот, пытаясь примириться с тем, что он только что сказал.
– Что?
Слейд выходит вперед, и его шаги эхом разносятся по каменной пещере, а по моей спине пробегает холодок. Когда Слейд снова оказывается передо мной, половину его лица подсвечивает голубой свет, а на другую ложится тень.
– Я отравил тебя гнилью, – повторяет он, но я все равно ничего не понимаю. – Что ты помнишь?
Я хмурюсь и качаю головой, отведя взгляд в сторону и смотря на расщелины в пещере.
– Я…
А что я помню? Трудно сказать, учитывая, что я намеренно стараюсь все забыть.
Я помню, как сорвалась. Помню, что меня внезапно пронзила эта неудержимая сила. Помню, как убивала. Убивала неимоверно легко – наверное, именно это больше всего и тревожит меня. Как и ощущение, будто я была не совсем собой. Будто во мне притаился зверь, голодный и разъяренный, готовый поглотить весь мир.
Но кто-то помешал мне учинить бесчинство.
Теперь я вижу все фрагментами, похожими на клочки бумаги, которые недолго держали под светом. Вижу, как Слейд умолял меня отпустить силу, вцепившуюся удушающей хваткой.
Я не смогла этого сделать. Не смогла, потому как без зверя, контролирующего магию, я была не состоянии этого сделать. Я не знала, как усмирить силу. Мне оставалось лишь хвататься за нее в надежде, что Слейд успеет выбраться до того, как она набросится на него. Но он, безусловно, не ушел. Конечно, ведь он бы ни за что меня не оставил.
Я почувствовала, как он запечатлел на моих позолоченных губах пепельный поцелуй, а потом по моей шее прошелся ветерок. А следом раздался шепот, разнесшийся эхом: «Прости меня».
Я снова перевожу взгляд на Слейда, а он, похоже, чувствует, что я вспомнила, и потому кивает.
– Ты отравил меня гнилью?
В мыслях мелькают образы, и все до единого ужасают. Гнилые трупы солдат, оставленные на границе Шестого царства, их тела раздулись и источают смрад на снегу. А потом стражники Мидаса, которые преграждают мне выход из комнаты. Слейд, который отравляет их гнилью, пока их лица не иссушаются, а сердца не увядают. И еще одно воспоминание: как он идет к Рэнхолду, оставляя за собой гнилые корни, отравляющие покрытую снегом землю.
Я была как те иссушенные трупы? Гнила изнутри с потрескавшимися губами? Я осматриваю свою кожу, словно хочу увидеть определенные признаки, но все выглядит как обычно.
– Гниль так не видна, – сообщает Слейд, словно всегда предугадывает, о чем я подумаю.
У него на лице появляется мученическое выражение.
– Ты… умирала, – сдавленно произносит он, виновато опустив плечи. – И, черт, я не знал, как поступить, но не мог просто ждать, когда ты опустошишь себя полностью. Потому применил против тебя силу.
Я обдумываю его слова и медленно качаю головой.
– Нет. Ты применил силу на мне, а не против меня. Потому что ты прав: я умирала.
Он вздрагивает – так неуловимо, что я едва это замечаю.
– Я… Ты не злишься?
У меня между бровями залегает складка.
– С чего мне злиться?
Слейд озадаченно смотрит.
– Аурен, я отравил тебя гнилью, черт подери. Проник в твое тело и остановил силу, погрузив в состояние
