Хью Лори: От «Дживса и Вустера» до «Доктора Хауса» - Энтони Банко

Анна, которой досталась роль несчастной жены героя Хью, с удовольствием сыграла добрую, всепонимающую женщину и мать. До этого ей доставались роли настоящих стерв – мисс Бингли в «Гордости и предубеждении» и Генриетты в «Четырех свадьбах и одних похоронах». «Эстель куда больше похожа на меня, чем другие мои героини. Мне было очень приятно играть роль, в которой можно было помыть голову, наложить чуть-чуть грима и сказать: «Доб рое утро. Как дела?». Я могу играть мать. Это то, что мне понятно».

«Это веселая, фарсовая комедия, – говорит Лори, – но в глубине ее живет тревога. В жизни наступает такой момент, когда дети вырастают, а карьера сделана. И тогда спрашиваешь себя: «И что дальше? Ради чего все это?» Мой герой не может вспомнить, когда в последний раз занимался сексом, и совершенно не понимает жену и сыновей».

Сам Лори, как и Пол Слиппери, был женат и имел троих детей. Но он сразу же отметает все сравнения со своим героем. У него нет ничего общего с невротическим альтер эго Пола Слиппери, переживающего мужскую менопаузу. «Во-первых, я никогда не смотрю телевизор целыми вечерами, – говорит Хью. – Полагаю, что в такой ситуации я был бы скорее удивлен, чем напуган. Я не такой невротик, как Пол. Может быть, мои друзья со мной и не согласятся, но я считаю, что жизнь меня просто удивляет, а не погружает в невротическую депрессию. И мои дети младше детей Слиппери. Им еще только предстоит стать подростками. Но я уже предчувствую, что меня ожидает, когда перед моим носом начинают захлопываться двери».

Хью абсолютно убежден в том, что такого лентяя, как он, не могут беспокоить жизненные мелочи. «Мне просто скучно». Когда речь заходит о сорокалетии, Хью просто пожимает плечами: «Я думаю, что мы придаем этому периоду слишком много значения. Мне кажется, что сорок лет – отличный возраст для мужчины. Нам не нужно сражаться в окопах Северной Франции, бубонная чума не выкашивает наших городов. У нас столько радостей, о которых не нужно забывать. Мы ведем гораздо более комфортный и здоровый образ жизни, чем когда-либо в человеческой истории».

Более того, Хью говорит, что, достигнув сакраментальных сорока лет, он практически избавился от невроза, хотя на это у него ушло около трех лет. «Настало время все осознать, – говорит он. – Во мне все еще жило подростковое чувство, что у меня есть куча времени, чтобы сделать все, чего мне хочется. И вдруг я поймал себя на том, что стало трудно подниматься из низкого кресла. Я понял, что мне уже не семнадцать лет. И с этим пришлось смириться». Хью добавляет: «Если задуматься, предаю ли я в сорок лет идеалы себя двадцатилетнего, или, наоборот, в двадцать лет был просто бездумным юнцом, то должен признаться, что сегодня меня больше смущает собственное поведение в двадцать. Когда мне было двадцать, я считал, что к сорока я уже успею выступить за Англию, покорю Эверест и напишу концерт для виолончели с оркестром. Та к что меня ждало глубокое разочарование».

Новый проект дал Хью возможность попробовать себя в роли режиссера. По разным причинам, профессиональным и личным, от работы отказались три режиссера. «Режиссеры продолжали отказываться. Шли недели, и стало казаться, что проект обречен. Они уходили по разным причинам, – вспоминает Лори. – Но кому какое дело? Речь шла о логистике, расписании. Все казалось не слишком страшно. В общем, все произошло без моего участия. Я даже не знал об этих планах. Но, честно говоря, когда видишь, как капитан сломя голову несется с корабля, это внушает тревогу. Продюсер спросил, не соглашусь ли я стать режиссером проекта. Сам не знаю почему, я согласился. Это была очень сложная задача. Думаю, особенно привлекательной ее делала моя глупость».

Хью пересел в режиссерское кресло, не задумавшись, однако, не все шло гладко. «Я бы никому ничего подобного не посоветовал, – говорит он. – Это было чистое безумие. Конечно, в определенном отношении я получил глубокое удовлетворение – впрочем, того же самого рода, какое получаешь во время автомобильной катастрофы. Я согласился на это предложение, поскольку оно было до удивления глупым. Если бы все было проще, если бы мне сказали, что у меня есть три месяца на подготовку, что я могу менять все, что захочу, то я наверняка отказался бы. Но в этом предложении было некое безумие, которое и заставило меня согласиться».

В «Сорокалетних» Хью обнажил собственную душу – и собственное тело. «В этом проекте у меня была обнаженная сцена, – вспоминает он. – Она длилась две секунды, но мне показалось, что прошла целая жизнь. Слиппери выскакивает за женой на улицу, завернувшись в полотенце и продолжая обсуждать проблемы сексуального характера. А пробегающая мимо собака – ну вы знаете, как это происходит, такое случалось со всеми – хватает его полотенце и убегает с ним. Впрочем, это не было слишком уж сложно, – продолжает Хью с невозмутимым лицом. – В конце концов я сумел прикрыться руками. Даже одной рукой. Мне и в голову не пришло использовать их обе. И все же это было довольно сложно. Работать с собаками вообще сложно. Мы уже снимали эту сцену с другим режиссером, и пес вел себя превосходно. Он был отличным актером. Но после той съемки пса кастрировали, а мне об этом никто не сказал. Должен сказать, что это не самый лучший способ подготовки актера к съемке. У собаки сильно изменился характер. Пес стал совсем другим. Все было нормально, но его приходилось долго уговаривать сделать то, что от него требовалось».

Хью возвращается к обнаженной сцене: «В том сериале я слишком много времени провел без штанов. Это не было так уж сложно». Но, несмотря на все уверения, подобные сцены делали и героя, и исполнителя главной роли довольно уязвимыми – ведь Лори должен был ставить эти сцены так, словно все совершенно нормально и естественно.

Когда новости о том, что Лори играет и режиссирует в обнаженном виде, просочились за пределы съемочной площадки, к месту съемки тут же примчался фотограф одного из таблоидов, чтобы сделать пикантные снимки. К счастью для Лори, охрана сумела вовремя пресечь эти попытки. «Кроме того, нам нужно было следить, чтобы возле площадки не слонялись школьники, – вспоминает Хью. – Это не те сцены, которые хочется снимать под дружный смех шестнадцатилетних оболтусов. Действие должно было происходить в Уимблдоне, но мы снимали в Крауч-Энд».

Один из тех, кому посчастливилось наблюдать за процессом съемок, вспоминал: «Хью нас всех напугал, но отлично со всем справился. Ему не было дела до того, кто его видит».

Следующий проект Лори «А вот и гости!» (The Young Visiters) вышел в эфир в Рождество 2003 года. Эту эдвардианскую драму в 1890 году написала девятилетняя Дейзи Эшформ. Судя по всему, она писала по главе в день – между завтраком и ванной. Через двенадцать дней Дейзи протянула родителям стопку исписанных ученических тетрадей. Хью вспоминает: «Я играл меланхоличного Бернарда Кларка, который трагически слонялся по замку в халате».