Нуар - Андрей Валентинов

– …La destruction de civils innocents…

Женщина была в цивильном – американский плащ с поясом, модный серый берет, темная сумка на плече. Такой она и представлялась, не хватало лишь легкого запаха дорогих духов. «Баритон» же удивил: не старше тридцати, плечистый, костлявый – и бледный, словно рыбье брюхо. Шинель дорогого сукна, желтые ремни, командирская сумка коричневой кожи. Лицом красив, приметные темные брови, красная полоса шрама на щеке.

– …С особой жестокостью уничтожались, о-о-от… партийные и комсомольские работники, а также сотрудники органов безопасности, члены их семей и родственники. О-о-от… По имеющимся данным, только лично Гравицким убито не менее двадцати человек, в том числе семья начальника, о-о-от… Начальника Управления НКГБ по Белостокской области…

Дальше он не слушал – смотрел. Слова обезличились, начали исчезать, превращаясь в легкие дождевые капли. Тук-тук-тук… Кап-кап… А вот смотреть было интересно. Комиссар Прюдом, вовремя спрятав улыбку, каменным монументом возвышался над столом. Лицо – суровая маска, брюшко втянуто, бронзовая медаль светится геройским огнем. Подкачал лишь взгляд из-под слегка насупленных бровей, по-прежнему веселый, с легкой хитрецой. Таким Даниэль был всегда, даже когда смотрел на труп своего шефа, лежавший тут же, возле стола. Лицо белое, как мел, губы закушены до крови, а вот глаза…

– …Гравицкий, являясь активным функционером так называемой «Лиги Обера», преступной террористической организации белой эмиграции, регулярно, о-о-от… Регулярно предоставлял немецко-фашистской разведке сведения о советском подполье, о местонахождении партизанских отрядов, о радиосвязи, о-о-от… нелегальных групп. Пользуясь предоставленными Гравицким данными, немецко-фашистская контрразведка сумела зимой 1941 года осуществить массовые аресты…

– …Procéder а des arrestations de masse…

…Тук-тук-тук… Кап…

Женщина переводила, почти не напрягаясь и не подыскивая слова. На грубо слепленном лице – выражение легкой брезгливости, губы без всякого следа помады двигались резко, глаза смотрели прямо на стоявшего перед ней комиссара. Пальцы же были неспокойны, словно живя своей отдельной жизнью – скользили по столешнице, без всякой нужды трогали сумку. Вероятно, заметив это, переводчица поспешила исправиться. Левая ладонь сжалась в кулак, правая легла на стол…

…Тук-тук-тук… Кап-кап…

«Баритон» же… «Баритон», кажется, слышал только себя. Он даже не пытался делать паузы между фразами, и женщине уже дважды пришлось касаться его локтя. Говорить майору было не слишком удобно, «о-о-от» перебивало речь все чаще, «баритон» спешил, недвижное лицо становилось все более бледным, неживым…

…Тук-тук-тук… Кап…

– …Стремясь избежать ответственности, о-о-от… и скрыться от карающей длани советского правосудия, Гравицкий в августе 1944 года попытался имитировать собственную гибель, сам же, о-о-от… Сам же скрытно перебрался на территорию Французской, о-о-от… Французской Северной Африки, где и скрывается по сей день. Советские компетентные органы получили достоверную информацию, что в этом ему активно помогают фашистские элементы из числа местной французской администрации. О-о-от… В связи с этим советское правительство решительно, о-о-от… Решительно требует…

– …Demande avec insistance…

Тот, кто был когда-то Родионом Гравицким, без особых чувств прикинул, стоит ли обижаться на друга Даниэля, умудрившегося если не поставить его к расстрельной стенке, то уж точно посадить. Рассудил – не стоит. Положение, в котором оказался комиссар полиции, и впрямь хуже губернаторского. Из Касабланки приезжают по грешную душу фашистского наймита Ричарда Грая, который днем раньше, совершенно не скрываясь, появляется в городе.

…Обижаться не стоило, но пожалеть о собственной недальновидности было можно. Уезжая в августе 1943-го, следовало оставить в Эль-Джадире не живого, хоть и перепуганного, друга, а светлую память о нем. Даниэль Прюдом в виде портрета с черным крепом в уголке вел бы себя куда более смирно.

Тук-тук-тук… Кап-кап…

Бывший штабс-капитан подивился собственной кровожадности. «Астра» была при нем, надежно спрятанная под пиджаком. Чихавшие от пыли «ажаны» не только не озаботились личным обыском, но даже не спросили об оружии. Теперь Ричард Грай, сидя у стенки с пожелтевшей газетой под носом, мог позволить себе предаться фантазиям, самую малость, чуть-чуть. Скажем, о том, что стрелять следует сразу, даже не вставая, первой пулей валить женщину, как самую опасную, причем насмерть, в голову. «Баритона» пощадить, прострелить колено и руку, чтобы не пытался хвататься за пистолет. Значит, еще две пули… Что успеет друг Даниэль за эти секунды? Да ничего, даже выражение лица сменить. Разве что рот откроет.

Стрелять он, конечно же, не стал. Усмехнулся, одним глотком допил холодный кофе и только тогда сообразил, что в кабинете стало тихо. Слова-капли уже не падали, гости не стояли столбами, а переглядывались, комиссар же…

– …И все-таки прошу садиться. Прошу! Да-да! Мадам, умоляю, уговорите своего решительного спутника. Разговаривать стоя крайне непродуктивно. Прошу, прошу!..

Переглянулись, отодвинули стулья.

Сели.

– Дамы и господа! Я с огромным, подчеркиваю, огромным вниманием выслушал все вами сказанное. Да! И полностью с вами согласен. Нацистских преступников ждет скорое и беспощадное возмездие…

Ричард Грай невольно залюбовался другом-приятелем. Уже и улыбка на месте, и румянец на щеках, и в глазах огонь. Если не дракон, так уж точно дракончик.

– …И прежде всего, опять-таки полностью с вами согласен, мы обязаны найти и арестовать преступника. Да, найти! Да, арестовать!..

Дракончик был грозен, но странно весел, и бывший штабс-капитан тут же устыдился собственных мыслей. В августе 1943 года его друг был просто обречен на жизнь. Слишком умен – и слишком эту жизнь любит.

– Итак, Ричард Грай, тот самый Ричард Грай, который проживал во вверенной мне ныне Эль-Джадире… Дай бог памяти… С 1935 года наездами, а с лета 1940-го – постоянно. Да, вы знаете, был такой. Совершенно верно…

Усики дернулись. Прюдом, не удержавшись, бросил быстрый взгляд в сторону того, кто сидел за столиком, моргнул.

– Кстати! Совсем недавно я его вспоминал. Да-да! И знаете по какому поводу, дамы и господа? Вот… Где-то здесь…

Брюшко втянулось. Пальцы вцепились в ящик стола, отодвинули…

– Да-да, именно это.

…Черная кожаная папка. Пожелтевшая газета. И листок машинописи, тоже успевший слегка пожелтеть.

Гости вновь переглянулись, но больше ничего не успели. С невиданной резвостью дракончик, сорвавшись с места, подскочил, положил газету на стол.

Легкий шелест страниц.