К вечности - Елена Асеева

— Ох, дорогой мой брат, как я рад, что закончилось твое противостояние Богам. Так рад, — подумал я и самую толику засиял, но тотчас вновь потух, або чувствовал утомленность, мне нужен был отдых.

Все же я свершил много больше, чем мог и после данное напряжение, которое я в себе создал, выплескивая клинопись, еще какое-то время выходило в плоть болью и корчей. Одначе, коль подумать, что Еси должна была умереть, так сие не большая расплата за спасенную ей жизнь.

Помню, перед тем как отроковицу вернули на Землю, Отец мне сказал:

— Крушец, бесценность моя… прошу тебя более не свершать тех поступков, каковые ноне ты содеял. Поколь недопустимо, чтобы ты впитывал в себя боль девочки и не допускал ее гибели. Это может сызнова вызвать западение сияния, и ты, моя самая большая драгоценность, захвораешь… Сейчас бесицы-трясавицы сумели тебе помочь, но в следующий раз и они не справятся с возможным нарушением предписаний… Ты, должен, уяснить, недопустимо ставить пред собой выбор, абы важнее тебя, Крушец, ничего нет… Береги лишь себя… любая плоть тленна, важен один ты, мой драгоценный малецык.

Позднее сие мне не раз повторяли Стынь, Дажба и Круч. Братья убеждали, что моя жизнь важнее всего и не допустимо рисковать собственным здоровьем, пробовать свои еще слабые силы в спасении чьей бы то ни было жизни. Пусть это даже жизнь Есиславы.

Тем не менее, этот поступок сыграл значимую роль в сцепке меж мной и мозгом девочки так, что я степенно выстроил особо близкие, трепетные связи меж нами.

Глава четырнадцатая

Что же касается наставлений старших братьев, я их не послушал.

Я был своевольником, определенно в самом своем наихудшем варианте.

Посему чуть не погубил себя…

Думаю уничтожение Луны, второго спутника Земли, было задумано Родителем. Вряд ли Отец, столь мягкий в отношении живых существ, мог замыслить гибель стольких людей, континента, и все это во имя обретения плотью в оной я обитал особых чувств, переживаний и мыслей.

Столь радикально действовал один Родитель, творением которого было нечто большее, чем просто росток, континент, человечество даже в масштабном количестве.

Я на тот момент набрался сил, скрепился с плотью достаточно плотно. Всякое напряжение испытанное дотоль с меня спало, и отключался теперь я тогда, когда это было необходимо. Как говорится в свой срок, абы отдохнуть. Есислава к тому времени стала взрослой девушкой, которой исполнилось двадцать лет.

Впрочем, я несколько встревожился, ощутив тревогу, каковая витала вкруг меня. Возбуждение самих Богов и их уход из жизни Еси. Конечно, я приметил как с девочки сняли Лег — хранителя, что почитай десять лет оберегал ее жизнь, будучи подключенным к мозгу, и каковой в отличие от лебединых дев вел себя довольно-таки смирно, не раздражая меня своей примитивной сутью.

Я понимал, ноне начался новый этап в соперничестве за меня. Хотя желал сказать Богам, что с выбором печище я уже определился и можно предоставить моей плоти более спокойную жизнь. Тем паче прежнее пребывание в теле Владелине я едва ли помнил. И то благо, что сама Владелина, теперь будучи одной моей гранью, али все же точнее сказать одним углом моего естества, собственную жизнь запомнила.

Впрочем, вернемся к событиям, оные чуть было меня не погубили.

Заволновался я не сразу.

Поелику почасту Есислава путешествовала с Липоксай Ягы на летучем корабле, к носу которого на долгих поводьях крепились четыре, идущих парами летающих кологрива… Кологривы… Даже удивительно, что эти создания обитавшие лишь в Галактике Синее Око, в созвездии Выжлец, на планетах Эльфийская Лебединая Арибэлла, Блаженная Журавлиная Эвлисия и созданные когда-то для Седми нарочно моим Отцом, были оставлены на Земле белоглазыми альвам своим ученикам жрецам. Все же я склоняюсь к мнению, что дарицы выкрали летающих лошадей из конюшен белоглазых альвов (по сказаниям самих дарицев из конюшен Богов). Ибо данная воровливость является сутью человеческих существ.

Сам корабль имел яйцеобразную форму корпуса. Это было деревянное двухпалубное судно оснащенное мачтой, косым парусом с изображенным на нем золотым восьмилучевым солнцем, каковой надувался при помощи особого устройства, и помогал кологривам нести скорей судно. Корма у летучего короля выглядела отвесной, а к днищу крепились четыре пары огромных колес. Два стреловидных крыла по обеим сторонам судна, увеличивающие его скорость, единожды придавали устойчивости во время полета.

На верхней палубе непрерывной по всей длине корабля поместились не только особые механизмы, надстройки, там непосредственно находился экипаж, состоящий из десяти жрецов. На второй, величаемой жилой, палубе были устроены уютные помещения для старшего жреца и его ближайших помощников, кухня и столовая.

Обаче, ко мне волнение пришло много раньше, чем к Есиславе. Стоило только наутро вместо ожидаемого поместья в граде Хортица, увидеть очами девочки раскинувшиеся просторы воды без какого-либо намека земли, на удивление плывшего под кораблем вельми близко, как я сразу послал на мозг Еси тревогу…

Тревогу…

Можно было бы конечно запаниковать, но Липоксай Ягы убедил свою воспитанницу в том, что все благополучно. Нет, я ему не поверил. Я явственно узрел ложь! Ложь, промелькнувшую в его крупных голубых очах, где нижние веки образовывали почти прямую линию. Я распознал ложь и в движении его белой кожи, пошедшей малыми мурашками. Эта ложь, кою сам вещун презирал, проступила на его уже не молодом широком лице с крутым лбом и слабо выраженными надбровными дугами, с волнистой спинкой носа, не имеющего бороды и усов, або по традициям жрецы обязаны были бриться, тем верно походя на своих учителей белоглазых альвов. Ложь, вранье оно пробежало рябью по его светло-русым, долгим волосам с легким отливом золота и серебра приправленного годами, схваченными в хвост, да отразились огоньками в белых алмазах, висевших на кончиках золотых цепочек в обеих мочках ушей.

Ложь я узрел, но не стал ничего свершать, заинтересовавшись дальнейшим, понимая, что вмале и в жизни Есиславы должно было, что-то произойти. Давая возможность своим братьям и Богам сие свершить…

Изменилось, тем не менее, слишком кардинально. Уж я не люблю такие изменения, тем паче после пережитого когда-то.

Хотя все происходящее разрешилось вскоре. И внезапно на голубом небе появилась яркая вспышка. Это была такая густая, рдяно-желтая капля сияния, вырвавшаяся из недр чревоточины. Впрочем, коли быть правдивей, это была северга, выпущенная из космического судна Богов. Не ошибусь, коль уточню, из судна принадлежащего Димургам, ибо, как и все иное, и северги имели особое сияние, по которому можно было определить каковой печище они принадлежат. Данная северга смотрящаяся, как светозарный, серебристый луч легохонько переливалась по поверхности синеватой изморозью, и по окоему была прихвачена смаглой дымкой. Она враз, многажды усилилась в яркости, потому как стремительно вошла в Солнечную систему и приблизилась к Земле. На доли бхараней поглотив в своем отражении света всю голубизну небосвода и заостренным, серебристого полыхания, концом луча, северга воткнулся в бело-дымчатый окоемышек ближайшего к планете спутника, Луну. Так, что мгновение погодя послышалось раскатистое гудение, словно вздрогнула не только Земля, но и сама Солнечная система.