Эпиляция, Гауф! - Зоя Анишкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Волосы у девушки, что эпиляцию делает! Стыдобища же! И почему я именно об этом сейчас думаю?!
– Не буду. Все исключительно натурально! Но я сейчас хочу кое-что проверить, Рвач. Уж сама напросилась. Так что не обессудь.
И он склонился к моей шее и, едва касаясь ее, горячим дыханием прочертил линию к самой ключице. Я дернулась. Все очень плохо! Все настолько плохо, насколько и хорошо.
– Я буду кричать!
– Не сомневаюсь.
И он снова сделал это! Будь проклят свитшот размера оверсайз, что сейчас самым бесстыдным образом смялся у меня в районе груди, делая вырез. Вырез, который тут же обожгло его дыханием.
Я снова дернулась и прикусила губу. По телу словно электрический ток пустили, а внизу живота бессовестно ныло. В голове почему-то тут же всплыли наши поцелуи, и стало еще хуже.
Я вспомнила, как он меня раньше распалял и оставлял неудовлетворенной, и словно все это набросилось на меня в одно мгновение. Гауф же ослабил хватку на моих руках, но лишь для того, чтобы перевести их в положения ниже…
Он, словно рычаги, их придавил, сделав из меня эдакий самолетик. Зачем я поняла позже, когда он зубами при моем полнейшем попустительстве стал стаскивать с плеча свитшот, обнажая кожу.
Да когда же уже это закончится?! Хотя внутри все кричало об обратном. Словно разум помахал мне ручкой, уступив место взбушевавшимся гормонам.
– Знаешь, Эмма, не было бы у нас с тобой договоренности, я бы уже давно разложил тебя на какой-нибудь горизонтальной поверхности. Ты даже представить себе не можешь, как мне хочется это сделать.
Чего?! И… Что он собрался делать сейчас?!
Глава 48. Эмма
Его губы накрыли мои неожиданно. Мягкие, такие правильные. Да еще и в такой позе, когда наши тела соприкасаются, пусть и через одежду. Внутри все горело.
Мысли начинали путаться, а разум даже сигналов к бедствию не подавал. Что происходит?
Анализировать смысла не было. По крайней мере, именно в этот прекрасный момент. Сейчас внутри рождался тот самый трепет, что я так часто запрещала.
А он вот взял и прорвался, благодаря дурацкому фиктивному парню! Все же я,оказывается, вполне себе живая, чувствующая. Возбуждающаяся, хотя и речи быть не могло о том, чтобы где-то куда-то дальше пойти.
Тем не менее вот уже мои руки почему-то свободны, и я словно со стороны наблюдаю, как они по собственному сценарию зарываются в его шевелюру. Уж целоваться-то он меня научил за это время!
И я целую его в ответ. Зло, напористо, так по-своему, как чувствую. А чувствую я сейчас тако-о-о-ое! Я бы сказала, что в маленькой Эмме случилось неслабое торнадо, что подчистую выдуло остатки разума.
И вот я ощущаю, как его рука пробирается под мой безразмерный свитшот в зону, где доселе еще не бывали мужские руки. Туда, где, как говорится, красная зона отчужденности.
Его шероховатые пальцы скользят по коже, и с моих губ срывается стон. Настоящий! Не выдавленный или неумело срежиссированный, а именно тот самый, мелодичный.
И в этот момент, когда все так горячо и неразрывно, я слышу:
– Дядь Сереж, вы бы это, прервались, что ли, а то там бабуля такого наговорила, сейчас тут вся семья будет.
Сказать, что я подскочила, – это ничего не сказать. Только реакция у меня на стресс вышла уж очень нестандартная. Вместо того чтобы Гауфа оттолкнуть, я его за запястье схватила и, пользуясь его полневшим замешательством, дернула руку в приеме, и вот уже он лежит подо мной, а я его руку вытягиваю в рычаге.
– Рвач, больно! Брейк! – орет Гауф.
Одновременно с этим дверь спальни с размаху впечатывается в стену, и на пороге появляется та самая тетя Роза с ухмыляющейся группой поддержки. Я слышу ее визг:
– Во-о-от, посмотри, каких распущенных девок твой сын сюда водит! Стонала на весь дом, да они…
После этого она поворачивает голову вбок и замирает. Лица присутствующих вытягиваются. Не знаю, что они рассчитывали тут увидеть, но точно не меня верхом на Сереже в замысловатом захвате.
Что это захват, сомнений ни у кого не возникло, ибо Гауф снова что было мочи завопил:
– Эмма, пусти! Да победила ты, победила!
Резко отпустила его руку, словно та была змеей. По инерции она резко ушла вниз и послышался стук. Гауф нецензурно выругался. Гадай потом, это он к кровати или ко мне сейчас обращался.
Немая пауза затягивалась. Черные глазки старушки судорожно перебегали от моей одежды к одежде Гауфа. Да, мы были растрепанными, но отнюдь не голыми, как она, очевидно, думала нас застать.
– Тетя Роза, мне кажется, вы сегодня вина выпили слишком много. Не могли бы выизвиниться перед Эммой? Все же не очень красиво получилось.
Ах да, точно! Я же тут униженная и оскорбленная. Попыталась дрожащими руками волосы пригладить и сесть поприличнее. Хотя бы на кровать, а не на парня.
Надеюсь, моего лихорадочного взгляда и припухших от поцелуев губ, что огнем горели сейчас, никто не заметил. Мало ли в пылу схватки что случается! Гауф же, судя по всему, приходил в себя.
– Тетя Роза, вас стучаться не учили? И вообще, не ваше дело, где чем и с кем я занимаюсь. Что вы тут рассчитывали увидеть? Содом и Гоморру? Мы, вообще-то, приемы самозащиты отрабатывали!
Угу. Приемы самозащиты. Лучше не скажешь! Я почему-то встретилась глазами с мамой Сережи. Она еле сдерживала смех. Весь ее вид говорил о том, что ситуация ее забавляет. А еще я готова была поклясться, что в ее жизни что-то похожее уже случалось.
Дальше события развивались стремительно. Тетя Роза решила, что с нее хватит и она больше в этом доме не останется и никогда не приедет. Что ее некогда любимый Виталик воспитал распутника, что таскает в дом не пойми кого.
Хотела бы я посмотреть, как бы она Аду-аденоида встретила. Вот там реально без разврата не обошлось бы! Тем не менее через полчаса женщина хлопнула дверью такси, выкрикивая, чтобы заказали ей люкс в одном из центральных столичных отелей. Губа не дура!
Это все я наблюдала уже с самого края коридора. Что самое забавное. Все так сильно ржали и никто женщину не остановил, а на лицах парня, что прервал нас с Сережей в самый подходящий момент, и вовсе был написал неописуемый восторг.
– Дорогая, план такой. Возвращаемся домой, сбагриваем детей твоей маме и закатываем псевдосвингер-вечеринку.
