Возрождение Феникса. Том 2 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич

— Не хотим, — брезгливо передергивает плечами Кали.

— Мудрое решение, «сестра», — одобряет Аяно. — Только не будет ли проблем с Элизабет?

— Договоримся, королевка еще скажет «спасибо», — отмахивается княгиня и снова касается папки с личным делом. — А если нет — ее проблемы. Уверена, наш муж поддержал бы меня. Воспитанием Ричарда я займусь лично, раз мать не озаботилась. Теперь вернемся к мальчику. — Княгиня откидывает обложку, перелистывает страницы. — Арсений Беркутов, значит…Интересный молодой человек. Очень интересный. Бывший калека, который становится чемпионом своего города и убивает Гончую. Прямо навевает воспоминания о другом юноше, — мечтательно улыбается княгиня. — Но это так, неважно. Самое печальное — Беркутов раззявил варежку именно на нас. Ох, обдурил он тебя, малышка-Кали, развел как лохушку.

— Зачем мальчишка это устроил? — всплескивает руками поляница так резко, что распашонка немного сползает с плеч, приоткрывая красивую загорелую грудь.

— А ты до сих пор не понимаешь? — ласково воркует София.

Лиза невольно напрягается. Такой голос родной матери значит, что она очень недовольна происходящим. Княжна вжимается всем тонким станом в спинку дивана, стараясь не отсвечивать. Аяно, конечно, тоже почувствовала тон главной жены и предпочла пока помалкивать. А Кали…Кали, как всегда, по барабану:

— Напакостить хочет? Я же извинилась и компенсацию предлагала!

— Хехе, Кали, милая, ну, сколько, конкретно? Сто тысяч? Миллион? Два миллиона? Десять?

— Мы не оговаривали сумму, — отвечает поляница.

— В любом случае в разы меньше, чем сейчас он может востребовать с Ричарда. Теперь, когда мы в лице малышки-Кали извинились перед Беркутовым и сами подтвердили, что нечестно напали по наущению иностранного принца, то не вправе мешать мальчику. А, наоборот, должны способствовать справедливости, ибо слово сказано.

— Беркутов сказал, что не имеет ко мне претензий, — мрачнеет Кали. — Мелкий лжец.

— Почему же лжец? — искренне удивляется София. — Беркутов ни слова тебе не соврал. Претензию он предъявил к Ричарду. Формально. А на самом деле да, собрался пить соки из нас. Ну или из Элизабет, ему не столь это важно. Главное — результат. Парень очень хорошо соображает. Из него выйдет замечательный политик, в любом случае в свет он впишется.

— Смотрю, ты нашла родственную душу, — Кали совсем не в настроении. — Восторгаешься этим интриганом, как собственным сыном.

— Просто оцениваю ситуацию со стороны, — пожимает плечами княгиня. — Тебе тоже не помешает, кстати. А то ты обвиняешь мальчика, что он сразу не высказал тебе претензию на сотни миллионов рублей. Но забываешь, что перед этим сама чуть не укокошила его ни за что, да и, наверняка, вдобавок потом еще допрашивала в связи с подозрениями, что парень вымес. Так?

— Мальчишка странный, — мрачнеет Кали. — Еще и темнил, как оказалось.

— Вот-вот. Пристала, не отходя от кровати, с обвинениями во всем подряд. Что ему, шестнадцатилетнему подростку, оставалось сказать? Он же видел в тебе неадекватного демоника, которая запросто насадит на Когти, только вякни не то. Но хитрец Беркутов оставил для себя лазейку — претензию к Ричарду. И сейчас умело ее использует. А ты до самого сегодня ходила-радовалась пыли в глазах.

— Молодец, Соня, расставила всё по полочкам, — заведенная Кали имитирует аплодисменты. — Понятно, я — дура. Бестолковая. И полная к тому же. Могила сломается, да не исправит. Что дальше? Как решить-то проблему?

Аяно успокаивающе кладет прохладную ладонь на руку поляницы.

— «Сестра», не кипятись. Неприятно, да. Я тоже облажалась не меньше. Терпи, не кричи на Соню. Мудрость приходит с болью.

— Опять ты со своими восточными поговорками, Ая, — вздыхает поляница, тем не менее ласково сжав пальцы подруги. — Соня, если закончили меня полоскать, говори наконец, что делать. Время ночь.

— Это ты мне скажи, Олечка, — одними губами улыбается София, разглядывая фотографию молодого блондина, вложенную в дело. — Когда ты извинялась перед мальчиком, при нем было записывающее устройство? А свидетели?

— Мм, лакей Прохор только, — задумывается Кали. — А про устройство… откуда ж я знаю. Да и какая разница?

София откладывает снимок и многозначительно молчит. Сейчас ее легкая улыбка отражает своеволие княгини, изобретательность предпринимателя, коварство великосветской львицы. И безжалостность бывшего дознавателя Тайной канцелярии… Аяно первой догадывается. Глаза японки сужаются, превращаясь в огненные черточки на холеном нежном лице.

— Не вздумай, Соня, это перебор. Мы дворяне, и наше слово сказано.

Затем озаряет и Кали вместе с Лизой, забывшей как дышать.

— Мама, ты же не всерьез? — вскрикивает княжна со своего закутка.

— Да ты с ума сошла! — сразу, не телясь, наезжает Кали. — Чтобы я соврала? Это кто из нас с тобой еще дворянка с самого рождения!

— Если честно, — тон Аяно режущий, как клинок катаны, которая висит на стене в ее спальне. — Я решила, что Соня хочет устранить мальчика.

— Зачем? Он же не вымес, — не понимает поляница. — И не иномирянин, не Гончая какая-нибудь. Обычный интриган.

Японка не отвечает. Прямолинейная и наивная Кали даже не представляет, на какие жертвы способна главная жена Перуна ради защиты семьи, Дома и страны. Аяно же видела кровавую ношу Софии собственными глазами. Жестокие плоды не битв, но грязных подковерных игр. Семья Бесоновых — щит этого мира, и он повяз в крови не только снаружи — где насмерть бьется Кали с поляницами, — но и с внутренней стороны. Тенета паутины повсюду, и в их сетях трупы — жалко только, что не мух.

— Расслабьтесь обе, я просто рассматривала все варианты, — София снова смотрит на снимок Беркутова — есть в юноше что-то притягательное. Идеальные черты, приятный цвет кожи или яркий блеск глаз — ммм, не поня-ятно. — Это моя обязанность. Ваша, кстати, тоже, «сестры» мои. Учитесь — в первую очередь непредвзятая аналитика, затем уже рассуждения о бесчестности. Конечно, мы не станем ни врать, ни, тем более, мараться. Соломка плетения не стоит. Но задача преинтересная. Кали, ты подкинула Беркутову в руки хлыст, которым он теперь очень резво стегает нас. Точнее, Ричарда. Рич ведь не в нашем Доме, да тем более иностранец, и мы, официально, не можем за него заступаться. Наоборот, еще и должны будем заставить извиняться. Иначе всевозможные оппозиции тут же взвоют, а там и Его Величество Вова какую-нибудь пакость нам подкинет, он может, — София снова восхищенно приговаривает. — А всё-таки умный парень этот Беркутов.

— Глупый Воин не победил бы сына Артема, — соглашается Аяно.

— Сколько уже можно? — расстроенно отворачивается Кали. — Да-да, мальчишка Беркутов умный, я не очень. Отправь меня тогда в Прикаспий, в помощь Вике с Ясной! Хоть срубать головы Гончих я не разучилась.

— Нет, на тебе и Аяно защита наших детей, — обрезает София. — А с Беркутовым поступим очень просто.

— Это как же? — спрашивает японка.

— Отдадим ему ту виру, что он просит, — пожимает плечами княгиня так, что серебряный водопад волос разливается по спине.

— Действительно, куда уж проще! — вырывается у Кали.

София не обращает внимания:

— Беркутов ведь еще не растрепал всё журналистам и не подал иск в суд. Значит, с радостью пойдет на мир. Лишимся одной средней фирмы точно. Больше уж жирно ему будет, сам должен понимать. Мальчик умный и указал в претензии условия досудебного разрешения конфликта. Встреча у него дома, вдобавок, должен присутствовать князь Волконский. Что ж, приеду, но не к Беркутову, а к Волконскому, а то уж много чести обычному дворянину. Правда, Ричарда взять с собой не получится, а то еще Якой швырнет.

— Быстро ты сдалась, — угрюмо говорит Кали.

— Это не сдача, а дипломатия, — учит София.

— Как скажешь, главная жена, — поляница смотрит серьезно. — Еще момент — возьми с собой на встречу Лизу. Помнишь о моих подозрениях? Да, интриган обладает живой, но еще раз просканировать его не помешает.