Россия и борьба Греции за освобождение. От Екатерины II до Николая I. Очерки - Григорий Львович Арш

Инзов же объяснял свое бездействие тем, что А. Ипсиланти готовил восстание в полной тайне, даже от своих родных. Он, по словам Инзова, «избегая всяких разговоров о делах политических, ни одним словом не подал никогда ни малейшего подозрения относительно того, чтобы он брал какое-либо в них участие»[300].

А. Ипсиланти, выйдя из Ясс и пройдя Молдавию и Валахию, 27 марта (8 апреля) 1821 г. подошел к Бухаресту и остановился в его предместье Колентина. К этому времени его войско, частично пополнившееся за счет учащейся греческой молодежи из России, насчитывало около 3000 человек. В Колентине командующий повстанческой армией получил ответ на свое письмо Александру I, написанное по поручению царя И. Каподистрией 14 (26) марта 1821 г. Восстание, начатое А. Ипсиланти, осуждалось. Глава Филики Этерии обвинялся в том, что он обманул своих соотечественников, обещав им помощь России. Император, говорилось в письме, не окажет Ипсиланти никакой поддержки, «так как было бы недостойно его подрывать устои Турецкой империи позорной и преступной акцией тайного общества».

В письме содержался и адресованный А. Ипсиланти упрек личного порядка в том, что он напал на Порту в тот самый момент, когда в результате переговоров российского посольства в Константинополе «претензии Вашей семьи должны были быть удовлетворены, когда султан, как Вы знаете, собирался полностью восстановить справедливость в отношении Вас[301]». Распоряжением Александра I А. Ипсиланти и его братья исключались из императорской службы, а самому А. Ипсиланти запрещалось возвращение в Россию[302]. Однако княгиня Ипсиланти, говорилось в письме, по-прежнему будет пользоваться покровительством императора.

Несмотря на безоговорочное осуждения выступления А. Ипсиланти, в ответе Александра I на его обращение присутствовали некоторые моменты, дававшие надежду на начало диалога с восставшими греками. В частности, говорилось о готовности императора – в случае, если сам Ипсиланти укажет способ «прекратить беспорядки», – «вмешаться перед турецким правительством, для того чтобы побудить его принять разумные меры, которые могли бы восстановить в Молдавии и Валахии спокойствие, в котором эти страны испытывают столь настоятельно необходимость»[303].

Указанные положения в ответе петербургского кабинета на обращение вождя греческих повстанцев имели для последнего огромное значение. В это время для А. Ипсиланти стала очевидной невозможность осуществления его первоначального плана, предусматривавшего форсирование Дуная и переход через Балканы в Грецию: повстанческая армия была слабой, надежд на получение содействия в Болгарии и Сербии было мало, а между тем турки успели подтянуть к южной стороне Дуная значительные силы. В создавшемся трудном для него положении руководитель восстания решил воспользоваться предложением российского правительства и попытаться посредством переговоров обеспечить мирный путь его армии из Валахии в Грецию.

31 марта (12 апреля) 1821 г., всего через три дня после прибытия в Колентину, А. Ипсиланти снял свой лагерь и двинулся на север, в сторону австрийской границы. Как свидетельствуют документы, этот неожиданный маневр был непосредственно связан с получением командующим повстанческой армии письма И. Каподистрии и изменением в связи с этим его плана действий. В день выступления из Колентины Ипсиланти сообщил Г. А. Строганову, что он уходит сразу же после получения письма Каподистрии. И далее вождь повстанцев продолжал: «Я направлю чаяния и пожелания греков его величеству императору, и я ожидаю с нетерпением советов вашего превосходительства»[304].

Заняв позиции в горном районе Тырговиште-Кымпулунг и ожидая результатов переговоров Г. А. Строганова с Портой, в ходе которых, как надеялся А. Ипсиланти, будут учтены пожелания восставших греков, командующий повстанческими силами решил придерживаться строго оборонительной тактики. Через каймакамов (заместителей) назначенного Портой нового валашского господаря С. Каллимахи он известил турецких дунайских пашей, что прекращает военные действия, но в случае турецкого вторжения в Валахию и нападения на него будет защищаться до последней крайности[305].

Из лагеря Ипсиланти в Тырговиште Александру I были посланы «чаяния и пожелания греков», о которых говорилось в письме А. Ипсиланти Г. А. Строганову от 31 марта (12 апреля) 1821 г. В прошении «начальников вооруженных греков» российскому императору от 9 (21) апреля 1821 г.[306] отмечалось, что греки всегда надеялись на помощь «могучей единоверной им державы, православных монархов почитаемой России» в деле освобождения. Греческие капитаны напоминали, что как только Россия выступала против «врагов христианской веры», вместе с ней и «греческая нация спешила с большим рвением пролить последнюю каплю своей крови».

Как в свое время А. Ипсиланти, в письме к Александру I греческие военачальники призывали царя стать «спасителем греческой нации». В то же время, учитывая ненависть царя к революционным движениям и тайным обществам, проявившуюся в его ответе на обращение А. Ипсиланти, командиры повстанцев стремились представить освободительное восстание греков как чисто религиозное, основанное на тех же принципах, которые исповедует сам Александр I. Рост надежд греков на освобождение связывался с образованием Священного союза. Происхождение же тех обществ, которые возникли в Греции и сыграли роль организатора восстания, рассматривалось в их обращении как результат деятельности библейских обществ, которым покровительствовал Александр I. Что же касается роли А. Ипсиланти, то в обращении говорилось, что «некоторые уполномоченные» избрали его «генеральным уполномоченным Греции», для того чтобы предотвратить анархию, в которую попадает «нация, освободившаяся от тирании». Представленная в этом документе версия истории Филики Этерии расходится с ее действительной историей: командиры греческих повстанческих сил стремились повлиять на Александра I, побудить его отнестись более благосклонно к восстанию греков. В начале апреля 1821 г. перспективы для греческого дела из лагеря Тырговиште выглядели довольно безрадостно: общебалканское восстание, на которое рассчитывали А. Ипсиланти и его сподвижники, не произошло, а вести о восстании, начавшемся на Пелопоннесе в конце марта 1821 г., до них еще не дошли. В письме греческих командиров создавшаяся ситуация рисовалась в весьма мрачных тонах: «В то время как мы надеялись на всеобщий взрыв, ужасная измена расстроила наши великие замыслы. Тираны нас опередили, они разоружают наших братьев в Греции и держат уже обнаженной саблю, чтобы по первому знаку деспота начать резать миллионы людей». Греческие военачальники обращались к заступничеству императора, чтобы предотвратить эту резню.

Изолированные от мощного национально-освободительного восстания, поднимавшегося в Греции, командиры греческой повстанческой армии в Валахии не выдвигали в своем обращении к императору России конкретных предложений о новом политическом статусе греческих областей, ограничившись общей декларацией о целях своего выступления. «Мы взялись за оружие, – писали они, – не для того, чтобы победить турецкую нацию, не для того, чтобы захватить территории, но для того, чтобы заставить власти дать нам законы, открыть нам путь к благоденствию, позволить нам свободно поклоняться сыну и слову Божию, для того, чтобы на нас не смотрели больше как на скотов и зачислили наконец нас в разряд людей».

Что же касается будущности самой греческой повстанческой армии в Валахии, то командиры ее, чтобы избежать превращения