Блокада. Запах смерти - Алексей Сухаренко

– Вань, что ты? – не то возмущенно, не то с удивлением спросила девушка. – Как мне это понимать?

– Ты не подумай чего не так, – выпустил пленницу из рук Иван, – я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой.

– Так ты руки моей просишь? – смутилась девушка. – Но ведь руки нужно у родителей просить.

– Я готов, – насупился Зарецкий, помня, кто у любимой отец. – Только, думаю, они тебя за меня замуж не отдадут.

– Почему?

– Ну, во-первых, скажут, не время сейчас – война.

– А во-вторых? – поинтересовалась Настя, считая первую причину несерьезной.

– А во-вторых, я был судим, – выдал свою страшную тайну Цыган.

– Как? За что? – Анастасия никак не ожидала такого поворота.

– Пацаном с голодухи воровал, в плохую компанию попал, и понеслось.

– Но сейчас же ты не вор? – попыталась выяснить для себя самый важный момент девушка, хорошо зная отношение отца к уголовным элементам.

– Сейчас нет, – ответил Цыган, подразумевая текущий момент.

Анастасия вспомнила разговор с отцом, в котором она защищала Ивана, убеждая, что тот не мог убить ее подругу. И тут же представила реакцию отца, если он узнает об ее отношениях с Иваном. Ей стало страшно, и она поежилась, словно от холода.

– Ты мне нравишься, но я думаю, мой отец будет против наших с тобой встреч, – поделилась своими грустными предположениями девушка.

– У меня нет родителей, поэтому мне трудно понять, каким образом их мнение является решающим в вопросах, которые касаются только двоих, – выдвинул аргумент-сомнение Зарецкий.

– Для меня их мнение очень важно, – осторожно высказалась Анастасия.

– Я понимаю, ты же девушка. А для меня было бы все равно, кто и что мне говорил бы про тебя. Потому что я тебя люблю.

Они замолчали и остаток дороги до дома шли молча, думая каждый о своем.

«Как-то все не очень получилось. Неромантично как-то», – мысленно переживал Зарецкий, что произвел не лучшее впечатление на любимую девушку.

«Как странно, что человек, который мне стал так дорог, никогда не станет моим мужем», – крутилась в голове девушки грустная мысль.

Чем ближе подходили к дому, тем все сильнее щемило у Анастасии в груди. Она подумала, что честнее было бы сказать Ивану неприятную правду, поставить точку в отношениях. Но чем больше об этом думала, тем сложней ей было заставить себя заговорить. И внезапно Настя поняла, почему: он ей не просто дорог, она его любит! От сильного волнения у нее закружилась голова, и она, испугавшись, что может потерять сознание, взяла Ивана под руку.

– Насть… – начал тот дрожавшим от волнения голосом и замолчал. И еще долго не решался продолжить фразу.

– Ну? – вопросительно посмотрела на него девушка.

– Ты будешь моей женой? – посмотрел на нее в упор Зарецкий.

– Я не могу сейчас ответить, – уклонилась от прямого ответа Анастасия.

– Но хоть ты этого хочешь?

– Да, – шепнула девушка и, не оборачиваясь, побежала в парадную.

– Да?! Ты сказала «да»?! – не веря своим ушам, закричал ей вслед Зарецкий.

Виктор Солудев вызвал на допрос Афанасия Игнатьевича Соскова. Ровно в десять с проходной ему позвонил дежурный и доложил, что свидетель явился.

Афанасий Игнатьевич одет был неброско: военного образца френч, галифе и яловые сапоги. Но в отличие от других представителей партийной и исполнительной власти города, его одежда – из отличного английского сукна. Поверх френча на нем было теплое драповое пальто с каракулевым воротником и такой же каракулевый «пирожок» на голове. Внешний вид Соскова, его здоровый румянец с мороза, на фоне бледных и изможденных горожан, вызвали у Солудева невольную антипатию.

– Присаживайтесь, товарищ Сосков, – капитан указал рукой на стул.

Солудев стал заполнять протокол допроса, вписывая в графы данные Афанасия Игнатьевича. Тот не без гордости указал шестимесячный период своей службы в 1-й конной армии Буденного в Гражданскую войну, присовокупив сожаление о прошедших славных временах.

– Я хотел расспросить о другом периоде вашей жизни, – прервал его воспоминания капитан, – о том времени, когда вы возглавили Бадаевские товарные склады.

– Пожалуйста, – услужливо согласился Сосков. – Что именно вас интересует, задавайте вопросы.

– Когда вы приняли дела, никакой недостачи продовольствия и товаров не было выявлено? – начал оперативный работник.

– Сам я ревизию не проводил, а плановая инвентаризация проводится один раз в год, поэтому не знаю, – осторожно ответил старый мошенник.

– Продукты со складов выдаются только с вашего письменного разрешения?

– Ежедневную разнарядку по продовольственным и промтоварным заказ-нарядам подписываю я. При отпуске со склада материально ответственное лицо ставит свою подпись на накладной, и груз отбывает к месту назначения, – пояснил Сосков.

– А формирование ежедневной разнарядки на продовольствие от чего зависит? – уточнил капитан.

– Есть нормативный план отпуска продуктов для учреждений и общественных пунктов питания, который утверждается горисполкомом. Исходя из него я и составляю ежедневную разнарядку, – спокойно ответил свидетель.

– При вас были случаи внепланового отпуска продуктов?

– Упаси Бог! – сделал испуганный вид Сосков. – Я и в мирное время все выполнял в рамках директив и инструкций, а в военное тем более. Разве я не понимал, что мою должность в блокадном городе можно считать расстрельной?

– А как же тогда вы объясните, что на воровском складе в Волковой деревне находилось продовольствие с Бадаевских складов? – задал неприятный для допрашиваемого вопрос капитан.

– Ума не приложу… – разыграл удивление Сосков. – А точно с Бадаевских?

– Точней не бывает. По маркировке ящиков и другой тары установлено, что эта партия продовольствия из пополняемого запаса. И поставлена она уже в вашу бытность начальником, – сухо добавил оперативник.

– Значит, на складах за моей спиной совершалось хищение социалистической собственности! – ужаснулся Афанасий Игнатьевич. Но видя, что капитан не реагирует, Кубышка продолжил: – Вы должны установить и наказать преступников.

– Мы уже этим занимаемся, – двусмысленно отреагировал оперативник.

– Я со своей стороны готов сделать все, что от меня потребуется, и даже больше, чтобы помочь следствию, – с пафосом заявил старый мошенник.

– От вас пока требуется только одно: честно отвечать на задаваемые вопросы, – приземлил его Солудев.

– Вы мне не доверяете? – с обидой произнес Афанасий Игнатьевич. – А зря, дорогой товарищ капитан. Я столько лет на ответственной работе в Ленинграде работаю, и никто не мог упрекнуть меня хоть в чем-то предосудительном.

– Скажите, товарищ Сосков, – продолжил допрос оперативник, – как были приняты на работу некоторые граждане, в том числе и на материально ответственные должности.

– Вы кого имеете в виду? – уточнил Сосков, на самом деле понимая, что работник НКВД интересуется бывшими членами банды Нецецкого.

– Ну, например, после вашего назначения к вам поступил в качестве старшего экспедитора гражданин Петров Дмитрий Сергеевич, а кроме того два новых шофера, которые потом, как показывают свидетели, работали с Петровым.

– Не знаю. У нас кадрами занимается начальник отдела кадров, – как можно равнодушнее заявил опытный преступник, зная, что тот ушел добровольцем на фронт и не может быть допрошен милицией.

– А ваш главный бухгалтер Шехлер Исраэла Соломоновна дала показания, что этих людей начальник отдела кадров Козлов принял на работу после вашего устного распоряжения, – прозвучала первая для Соскова неожиданная информация.

– Ах да! Несколько первых дней я попытался закрыть кадровые дыры, которые существуют на всех предприятиях города в связи с мобилизацией на фронт, и, помнится, помог Козлову, лично проводя беседы с приходящими для трудоустройства. Но фамилии тех, кто был принят на работу, я не помню, – развел руками Афанасий Игнатьевич, словно извиняясь за плохую память.

– Вот тут и кроется первая странность, товарищ Сосков, – внимательно посмотрел в глаза собеседнику оперативник. – Названные мною три человека исчезли после пожара на складах, даже не оформив увольнение.

– А я-то тут при чем? – недоуменно поинтересовался Кубышка.

– Пока не знаю, – задумчиво произнес Солудев. – Но следствие пришло к выводу, что именно эти люди похитили и вывезли со складов продукты, которые впоследствии были обнаружены в Волковой деревне.

– Ну так арестуйте их, сразу все и выясните, – высказал недовольство Афанасий Игнатьевич. – Зачем же меня подозревать в чем попало?

Отпустив Соскова, капитан Солудев задумался над сложившейся ситуацией. В овощехранилище вместе с продуктами были обнаружены несколько сопроводительных документов на груз, изучив которые и проведя ряд исследований, следствие пришло к выводу, что продовольствие со складов было вывезено по фальшивым заказ-нарядам горисполкома, к тому же оформленным задним числом, то есть якобы еще при жизни Павлухова. Так что формально Афанасий Игнатьевич Сосков оставался чистым. Доказать его причастность к хищениям можно было лишь одним способом: найти старшего экспедитора Петрова и двух шоферов и с помощью их показаний доказать вину бывшего начальника складов. Если установить местопребывание старшего экспедитора Петрова Дмитрия Сергеевича не представлялось возможным по причине отсутствия такой личности в городе, то с водителями грузовиков дело обстояло куда лучше. Молодые люди устроились на работу под своими именами. Вадим Чесноков, сын врагов народа, проживал с бабушкой и дедушкой. Другой же, Артем Выкин по кличке Шкет, был лучше известен уголовному розыску, так как еще до начала войны несколько раз арестовывался за мелкие кражи на Кузнечном рынке. Оба разыскиваемых подозреваемых по месту прописки сейчас не проживали, поэтому за их квартирами было установлено наблюдение и устроены засады. Дежурившие по адресам сотрудники пока тратили время впустую, и Солудеву поручили провести на обеих квартирах обыски.