Горец-дикарь - Ханна Хауэлл

– Не может этого быть!

– Может. Я несколько раз видела, как он сражается. Это были не серьезные битвы, атак, попытка урезонить каких-то незнакомцев, которые хотели доказать свою силу на прохожем. Он способен очень быстро двигаться и, кажется, видит все вокруг и сразу, чувствуя своих противников, даже когда те пытаются напасть на него со спины. И сражение действительно… м-м-м… опьяняет его. Он не превращается в дикаря из прошлых веков, но что-то близкое к этому с ним на самом деле происходит.

– О Боже, и теперь бедный парень стал хромым!

– Да, но когда мы прискакали, чтобы спасти его от людей Ранальда, он все-таки задал им жару. Его движения не были такими же быстрыми и ловкими, как раньше, но он бился гораздо лучше, чем любой другой известный мне воин. Да, теперь, когда я вспоминаю о том, как Лукас выглядит в пылу сражения, мне не терпится вновь увидеть, как такая сила и грация помогут ему в спальне. – Она рассмеялась и подмигнула Энни. Подруга покраснела от смущения, но тоже не смогла сдержать улыбку.

Энни вышла из ванны и начала вытираться. Решив искупаться после Кэтрин, она принесла чистые сухие одежды, в которые теперь быстро нарядилась. Потом девушка подошла к Кэтрин, помогла ей расчесать все еще влажные волосы и заплести их в косу, после чего Кэтрин сделала то же самое с волосами Энни. Затем они проворно убрали в маленькой комнате и пошли готовить мужчинам ужин.

Лукас изо всех сил старался не смотреть в сторону Кэтрин, когда они все вместе собрались в общей пещере за вечерней трапезой. Когда она прошла рядом с ним и положила на стол хлеб, Лукас уловил исходящий от ее кожи запах лаванды и почувствовал, как бешено заколотилось его сердце в сладком предчувствии. Он знал, что никогда еще не желал обладать женщиной так сильно, как сейчас. Такого с ним не случалось даже в дни юности, когда он только постигал науку любви и голос плоти, тогда еще неприрученный, говорил в нем на полную мощь. Ему пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не вскочить на ноги и не унести Кэтрин в спальню. К счастью, Лукасу помог Уильям, а вернее, еле заметная ухмылка, что время от времени появлялась на губах воина. Он не собирался еще больше веселить его.

Когда Лукас и Кэтрин наконец незаметно ускользнули из общей комнаты, Лукас испугался, что он сейчас начнет изрыгать пламя – так сильно бушевал в нем огонь страсти. Лукас намеревался неторопливо прогуляться с Кэтрин, поговорить и, быть может, сорвать несколько поцелуев. Но теперь он едва сдерживался, чтобы не прижать ее к стене немедленно, всего в нескольких шагах от той пещеры, где все ужинали, и овладеть ею прямо там. Лукас надеялся от всего сердца, что Кэтрин, ведущая его сейчас в свою спальню, хотя бы наполовину, разделяла бешеную страсть, овладевшую им.

Кэтрин подошла к небольшому столику, на котором стояло вино. Наливая себе и Лукасу по полному бокалу, она заметила, что у нее дрожат руки. Все то время, пока она находилась в большой пещере, ела и разговаривала с остальными, она не переставала думать, что же произойдет, когда ужин будет окончен. Кэтрин была настолько взволнована, что не знала, сможет ли сделать глоток вина, не разлив бокал. Когда Лукас подошел и встал сзади нее, она почувствовала такой жар во всем теле, что ей показалось удивительным, как по ней ручьем не заструился пот.

– Ты на самом деле хочешь это вино? – спросил он, целуя ее в шею и ощущая, как от прикосновения его губ Кэтрин задрожала.

– Ты хочешь сказать, что тебе оно не нужно? – задала она ему вопрос, не удивляясь тому, что в ее голосе прозвучали хриплые нотки.

– Единственное, что мне сейчас нужно, – это ты, Кэт. Я хочу, чтобы ты очутилась в моих объятиях совершенно обнаженной. А потом на кровати, на полу или у стены. Или, может быть, во всех этих местах.

– Ох! Я не думала, что ты будешь таким… – Кэтрин попыталась подобрать нужное слово в затуманенной страстью голове.

– Нетерпеливым? – прошептал Лукас, начиная расшнуровывать ее платье. – Да, я нетерпелив. Не знаю, как ты, но я целый год мучился от голода, целый год я думал только о тебе…

Кэтрин не сразу поняла, что имел в виду Лукас. Когда смысл его слов дошел до нее, она чертыхнулась и отпрянула от Лукаса, не обращая внимания на расстегнутое платье, которое почти сваливалось с нее.

– Что ты хочешь этим сказать? Что значит «не знаю, как ты»?

Лукас поднял вверх руки.

– Нет-нет! Ты все неправильно поняла.

– Я так не думаю. Ты считаешь, что у меня могли быть другие мужчины. Это ясно.

– Я не хотел оскорбить тебя. – Лукас провел дрожащей рукой по волосам, отчаянно пытаясь вновь обрести способность трезво мыслить, стараясь не смотреть на высокую, полную грудь Кэтрин, которая была уже почти полностью обнажена. – Боже мой, Кэт, ты ведь думала, что я умер, а ведь ты очень страстная женщина! К тому же за тобой охотятся, тебя хотят убить. Я просто решил, что ты могла позволить себе небольшое удовольствие, которое сделало бы эту ужасную жизнь, к которой тебя приговорила Агнес, немного радостней. – Мысль о том, что у Кэтрин были другие мужчины, вызывала в нем отвращение, но он был готов принять ее.

Кэтрин внимательно посмотрела на Лукаса. Он выглядел так, как будто сейчас его заставляют пить яд. Она не была настолько глупа, чтобы верить, будто мужская ревность являлась признаком более глубоких чувств, а не обыкновенным инстинктом собственника, присущим каждой особи противоположного пола. Но все же ей немного польстило, что Лукас ревновал ее. Потом Кэтрин вспомнила остальные его слова, и ее глаза расширились.

– У тебя никого не было весь этот год?

– Да. – Лукас поблагодарил Бога, что смог признаться в этом, потому что он говорил истинную правду, и Кэтрин должна была прочитать ее в его взгляде, услышать в тоне голоса. – Я не хочу сказать, что не думал об этом. Я даже ходил однажды в таверну, намереваясь найти себе любовницу, какую-нибудь безликую женщину, которая не влюбится в меня и которая не будет возбуждать во мне никаких чувств, кроме похоти и желания ее удовлетворить. Но нет, я не смог сделать даже этого. И потом, у меня есть проблема с ногой… – Лукас ощутил, что краснеет, и замолчал, мысленно проклиная себя.

– С ногой?

– Она иногда перестает двигаться, и потому я начинаю чувствовать неловкость как раз в такие моменты, когда хочется быть на высоте.

– Мне очень жаль. – Кэтрин медленно подошла к нему. – Но, Лукас, у тебя ведь не по этой причине не было других любовниц?

– Нет, не по этой. – Он нежно обнял ее. – Ты взяла меня в плен, Кэтрин. – Желание, которое наполняло все его существо, было настолько диким и неконтролируемым, что ему сейчас было не до медленных ласк. Кэтрин так и не сказала, был ли у нее еще кто-нибудь в течение того времени, пока она считала его погибшим, но ее возмущение говорило само за себя. Кэтрин Элдейн принадлежала только ему, и, хоть она пока об этом не догадывалась, он твердо намеревался удерживать ее возле себя и дальше.