Мальчик, спящий на заснеженной кровати - Хеннинг Манкелль

Самуэль перестал уходить по ночам из дома и напиваться. Конечно, Юэль не мог быть полностью уверен, что он не исчезнет снова. Но все же Самуэль всерьез подумывал о том, чтобы уехать из города. Может, он попытается снова вернуться к морю?

Самуэль прочел «Мятеж на Баунти». А потом начал перечитывать заново.

Юэль решил подождать с закаливанием. Он не станет снова спать в заснеженной кровати. Это он оставит на потом. Ведь до 2045 года еще много времени.

Но он все еще верил, что должен стать королем рок-н-ролла. Он понял, что это потребует больше времени, чем он ожидал. Только научиться играть на гитаре не так легко, но играл он уже лучше. Он знал теперь девять аккордов, и струны перестали теперь так больно впиваться в пальцы.

Эва-Лиза все ходила по вечерам вместе с Юэлем в дом Симона. Они никогда не говорили о том, что произошло тогда у нее дома.

А Юэль ждал и ждал.

В тот день, когда у них в школе был рождественский вечер, Эва-Лиза, как обычно, пошла с ним в дом Симона. Но пока Юэль кормил собак, она внезапно пропала.

А когда вернулась, губы у нее были накрашены красной помадой.

Они стояли посреди домика.

— Сейчас я научу тебя целоваться, — сказала она.

И выполнила свое обещание. Юэль понял, что он запомнит это чувство на всю жизнь. Губы Эвы-Лизы коснулись его губ.

Потом она хихикнула.

А Юэль покраснел.

Наступило последнее воскресенье перед Рождеством. Юэль спросил у Эвы-Лизы, не хочет ли она пойти с ним посмотреть, как проходит ночной поезд.

— А разве там есть на что смотреть? — удивилась она.

— Может, кто-нибудь сядет на поезд и уедет отсюда, — объяснил Юэль.

— Или кто-нибудь сойдет с поезда. А я смогу послать письмо.

Тут Эва-Лиза всерьез заинтересовалась.

— Кому это? — спросила она.

— Одному человеку, которого ты не знаешь?

— Девочке?

— Нет.

— Правда?

— Честное слово.

Когда пришел поезд, на станции собралось много народа. Тормозя железными колесами, состав скрежетал и шипел. Начальник станции Книф расхаживал вокруг с суровым видом и следил, чтобы все происходило, как положено. Юэль потянул Эву-Лизу к почтовому вагону. В руке у него было письмо.

— Кому это письмо? — снова поинтересовалась она.

— Я расскажу тебе как-нибудь в другой раз. Но не девочке.

Когда Книф повернулся спиной, Юэль сунул конверт в щель почтового ящика.

На этот раз он наклеил настоящую марку.

Юэль и Эва-Лиза стояли на станции и смотрели, как поезд тронулся на юг, туда, где были железнодорожный мост и весь остальной мир.

А потом они бродили по улицам, останавливаясь у окон и глядя на витрины, украшенные к Рождеству.

Юэль спросил у Эвы-Лизы, не будет ли она против того, чтобы пойти навестить Гертруд. Эва-Лиза еще не бывала у нее. А сам Юэль подумал, что не видел Гертруд очень давно.

Девочка охотно согласилась. Но только не сегодня. Сейчас уже поздно. Ее родители рассердятся, если она не вернется вовремя.

Юэль проводил ее до дома.

Посмотрел, как она исчезла за дверью. С радостью подумал, что снова увидит ее завтра. Ведь ему нужно поупражняться в поцелуях.

Вечер был звездный и холодный. Юэль остановился между двумя фонарями и взглянул на небо.

Он думал о письме, которое он написал и которое он отправил на юг. Дойдет ли оно?

Но адрес он во всяком случае указал точный:

«Потомкам штурмана Флетчера.

Остров Питкерн».

Юэль направился к дому. Там его ждал Самуэль.

«У человека должны быть по крайней мере две тайны, — подумал Юэль. — Иначе нельзя жить.

У меня была тайна — Соня Матсон.

А теперь появилась еще одна.

Теперь у меня есть письмо на остров Питкерн».

Но он еще не был уверен, стоит ли ему рассказывать о письме Эве-Лизе. Разделить с кем-то тайну — это такой же важный шаг, как завести ее.

Вдруг она подумает, что это глупо? Написать письмо кому-то, кого, может, и на свете-то нет. Отправить его на далекий-далекий остров, куда едва можно добраться.

Но тут уж ничего не поделаешь.

Юэль научился целоваться.

Но все еще оставался ребенком. И хотел им оставаться. Пока он не почувствует себя взрослым.

Он шел быстро, потому что было холодно.

Как только он открыл калитку и увидел в окне наверху тень Самуэля, начал падать снег.

«На этот раз я не дал себя обмануть, — подумал Юэль.

Снег идет бесшумно. Подкрадывается, как зверь.

Но на этот раз я начеку».

Затем Юэль быстро вошел в дверь. Казалось, теперь все изменилось к лучшему. Наступало Рождество. Самуэль принес елку, и они вместе нарядили ее. Пахло стеариновыми свечками. У Юэля теперь была Эва-Лиза, и она будет с ним и завтра.

Самуэль сидел на кухне и ждал его. У него был озабоченный вид. Юэль испугался, наверно, отец недоволен, что он гулял допоздна.

— Сейчас каникулы, — сказал мальчик. — Мне не нужно завтра рано вставать.

Но Самуэль продолжал смотреть на него.

— Симон умер.

Юэль услышал, что сказал Самуэль. Но не понял.

— Нет, — ответил он. — Симон не умер. Я говорил с врачом. Он обещал, что Симон выздоровеет. И даже снова сможет говорить.

— Симон умер, — повторил Самуэль.

Юэль помотал головой.

— Сначала ему вроде бы стало лучше, — продолжал Самуэль. — А потом вдруг умер. Перестал дышать. И умер.

— Но почему?

Юэлю пришел на ум только один вопрос. Это было единственное, о чем он мог думать.

Почему Симон должен был умереть, когда Юэль вытащил его из снежного моря на берег, словно потерпевшего кораблекрушение?

— Смерть никогда не приходит вовремя, — сказал Самуэль.

Юэль почувствовал ком в животе. Он вспомнил о собаках. Сейчас они сидят на лестнице у Симонова дома и воют. А куры в кабине грузовика? Как горюют они?

— Симон не может умереть, — снова повторил Юэль. — Ведь я одолжил у него гитару. Он не может умереть, пока я ему не верну ее.

— Симон умер, — опять сказал Самуэль.

И тогда Юэль понял: Симон действительно умер.

Позже, ночью, когда сна не было ни в одном глазу, Юэль забрался на подоконник. Он постарался съёжиться, чтобы уместиться в оконной нише. Как раньше.

«Вот так жизнь и пойдет, — думал он. — Вперед и вперед, без остановок. И смерть будет приходить всегда не вовремя. Зачем же тогда упрямо стараться дожить до ста лет? Спать в заснеженной кровати, чтобы стать выносливее?

Я должен решить, — подумал Юэль. — Теперь, когда Симон умер. Оставаться ли мне ребенком или