Дневник офисного муравья - Ирина Быстрова

– Кэт, – спрашиваю я, – за что ты ее так не любишь?

– А ты, можно подумать, любишь, – фыркает Кэт.

– Ну так… – говорю я. – Но ты-то прямо рычишь, как только слышишь о ней. В чем дело? Я чего-то не знаю? – спрашиваю я. – А? Давай колись.

И тут выясняется…

Это к вопросу о том, что ты можешь всю жизнь провести бок о бок с кем-нибудь и его душа для тебя так и останется потемками. Сколько я знаю Кэт? Правильно, со школы. То есть сто лет. И что? Вдруг обнаруживаются черные дыры, просто ямы какие-то в моих знаниях о ней. И о Селезне.

Селезень-то, оказывается, наступила Кэт на хвост еще на втором курсе, и Кэт никак не может этого забыть. Потому что такое-и тут я полностью с ней согласна-не забывается.

СЕЛЕЗЕНЬ УВОЛОКЛА К СЕБЕ В КОЙКУ КЭТИНОГО ЖЕНИХА.

Вот прямо так. Заглавными буквами. Да-да, у Кэт был жених на втором курсе. Я его отлично помню. Олежек. Красавчик. Мы тогда все западали на красавчиков. Но чесс сказать, я не знала, что у Кэт с ним все так серьезно.

– Скрывала, да? – говорю я Кэт.

– Да я просто не успела никому ничего сказать, – оправдывается она. – Налетел Селезень и порушил все.

– А потом-то что было? – спрашиваю я.

– Ничего, – отвечает Кэт. – Он еще долго таскался, просил прощения. Стихи писал. А Селезень рыдала по углам. Думала ведь, дура, что стоит ей один раз его заловить, как реки сразу повернутся вспять. А не вышло. Потому что этот идиёт втрескался в меня не на шутку.

Кэт молчит пару секунд, потом говорит:

– А потом он вернулся в свой Норильск, или откуда он там был, и все. Недавно нашел меня на «Контакте», – нехотя признается Кэт. – Прислал фотку. Жена-мы с тобой плюс Юлька в обхвате. Трое детей. Сам-без слез не взглянешь. Жуть, одним словом.

– Повезло тебе, – говорю я.

– Кто знает, – отвечает Кэт. – Если бы не Селезень, могло ведь все быть по-другому…

Неужели «железная Кэт» сожалеет о потерянном счастье? И вот именно это я называю черной дырой в моих знаниях о ней-а не ту страшную историю о Селезне и койке.

Вот теперь уже точно пойду встречаться с Селезнем. И если представится возможность отыграться за Кэт, я ее не упущу…

– Бегом! – в кабинет врывается Мила. – К шефу! – И уносится обратно.

Я лениво встаю и медленно выползаю из своего закутка. К шефу всегда бегом. И всегда непонятно зачем. Особенно если это четыре часа пополудни в пятницу.

21 ноября, суббота. Шок мой не знает границ. Так можно сказать о шоке? Не суть. Главное-причина шока.

– Пермь, – объявил вчера мне Бен, как только я явилась пред его светлы очи.

– Что у нас с Пермью? – лениво осведомилась я.

Опять про налоговый климат будем беседовать, или что?

– Ты едешь в Пермь, – радостно сообщил мне Бен. – Я уже распорядился. Тебе забронировали билеты и гостиницу. Среда, четверг и пятница там, в субботу возвращаешься.

Вскочил из-за стола, подбежал к шкафу, открыл его и стал одеваться.

– Все, – проговорил он, занятый борьбой с шарфом, – иди. Все остальное в понедельник.

– Но… – вякнула я.

– Некогда, – поморщился он. – Убегаю. Пока.

На негнущихся ногах я вышла в приемную. Мила сочувственно смотрела на меня.

– Я говорила ему, – сказала она, – чтобы он этого не делал. Но… – И она развела руками.

Я молча кивнула: мол, и на том спасибо-и побрела к двери.

– Там холодно, – сообщила мне в спину Мила.

Не сомневаюсь. Но дело даже не в этом. У нас тоже не жарко. Просто… я туда не хочу!!! Что мне там делать? И кстати… Я повернулась к Миле:

– Кто еще едет?

Она с жалостью посмотрела на меня: никто.

Кэт утешала меня сегодня как могла. Хотя, по правде сказать, Кэтина манера утешать сильно отличается от среднестатистической. А говорила она следующее:

– Вот здесь-то и весь прикол с твоей работой. Какие бы кучерявые условия ты себе ни выбила, это ничего не меняет.

– Ты это о чем? – уточняю я.

– О том, что тебе всегда кто-нибудь что-ни-будь диктует. Потому что работаешь на дядю. А по какой-то загадочной причине этот дядя вечно хронический придурок.

– Или тетя, – добавляю я.

– Или тетя, – соглашается Кэт. – Не в половой принадлежности суть. Суть в том, у кого средства производства. Карл Маркс в действии, чтоб его!

– Фигня, – возражаю я. – Какие средства производства у моего Бенито? Никаких. А диктует почище любого собственника.

– Твой дорогой Бенито, – заявляет Кэт, – самый паршивый тип работодателя. Потому что сам-пустое место. Они-самые активные по части нагрузить всех вокруг работой. По большей части дурной, как, например, твоя поездка в этот богом забытый лоскут пространства.

– И что теперь делать? – спрашиваю я.

– Ты о Перми или в глобальном смысле? – уточняет Кэт.

И о том и о другом, – отвечаю я.

– Надо подумать, – говорит она.

И думает по сей момент. Обещала позвонить.

Я тоже думаю, но совсем о другом. Как так получилось, что на собеседовании Бенито произвел на меня хорошее впечатление? Как вышло, что я не распознала в нем буйного? Он специально тренировался на умение маскироваться под нормального? Или я просто так плохо разбираюсь в людях?

Тим сказал мне на это, чтоб я сильно не напрягалась. Велел думать в том русле, что есть в нашей жизни некие течения, которые, как ни старайся, миновать не можешь. Надо просто отдаться им, и волны вынесут тебя туда, куда надо.

– Кому надо? – тут же спросила я.

– О-о-о, началось, – простонал Тим. – Ты, Ларина, как маленькая, любишь задавать вопросы, на которые нет ответов.

– Даже у тебя? – удивилась я.

Я привыкла к тому, что он все знает.

– Даже у меня, – сказал Тим. – И вообще, чего ты завелась из-за этой Перми? Это ведь всего два дня. Съезди и забудь. Опять же неужели тебе не интересно? Ты ведь, наверное, ни разу там не была, а? Погуляешь, поглазеешь.

– Да дело не в Перми, – вздохнула я. – А в том, что какого черта я туда еду? Думаешь, у Бена есть какая-то идея? Думаю, что ему просто нечем заняться. А что там твоя финка? – резко переменила я тему.

– Финка? – задумался Тим.

– Ты, кстати, прости-я проболталась Юльке, – призналась я.

– Ерунда, – сказал Тим. – Не парься. Я вот размышляю, жениться или как.

– Тим, – тихонько проговорила я, – ты так сильно хочешь свалить за границу? Ведь жениться на финке означает свалить к ней туда, в Финляндию.

– Не обязательно.

– Ой, – рассмеялась я, – только не говори мне, что она фанатеет от нашей с тобой родины.

– Не фанатеет, – согласился Тим. – Но все равно. Дело не в «свалить».

– Так не женись, и все дела, – предложила я.

– Ирка, – сказал он, – а тебя не тоскливо одной?

Ирка? Ирка-это тревожный симптом. Иркой он меня зовет раз в два года.