Сталин перед судом пигмеев - Юркй Емельянов

В то же время разногласия в международном коммунистическом движении, усугубившиеся после отставки Хрущева, кризис в Чехословакии 1968 года, который начался с осуждения репрессий конца 40-х — начала 50-х годов и увенчался вводом войск стран Варшавского договора в эту страну, а также появление в стране собственных «диссидентов», лишь убеждали руководителей СССР в опасности поднимать взрывоопасные вопросы. В этой обстановке руководители страны панически боялись «раскачивать лодку» и стремились сглаживать разногласия между собой, а поэтому уходить от любых сложных и острых идейно-политических вопросов.

К тому же новые руководители были причастны к молчаливому одобрению доклада Хрущева на XX съезде КПСС. Новые руководители поддержали Хрущева в его борьбе против Молотова и других, которые обвинялись в сотрудничестве со Сталиным в проведении репрессий. Как сказано выше, на XXII съезде КПСС Н.В. Подгорный лично предложил вынести тело Сталина из Мавзолея, а делегаты съезда его поддержали.

Все эти обстоятельства привели к тому, что в докладе о 50-летии Октябрьской революции, с которым в ноябре 1967 года выступил Л.И. Брежнев, не было ни слова сказало о роли Сталина в советской истории. Эти же обстоятельства объясняли противоречивое отношение руководства страны к оценке Сталина, проявившееся в ходе обсуждения вопроса о 90-летии Сталина на заседании Политбюро 17 декабря 1969 года.

Во вступительном слове Л.И, Брежнев сказал, что был подготовлен вариант статьи в «Правде» к 90-летию Сталина, и предложил всем высказаться. Первым выступил М.А. Суслов, который считал, что «такую статью ждут в стране вообще, не говоря о том, что в Грузии особенно ждут». Он заметил, что «молчать совершенно, сейчас нельзя. Будет расценено неправильно, скажут, что ЦК боится высказать открыто свое мнение по этому вопросу». Однако он тут же оговорился, что «не нужно широко отмечать 90-летие и вообще никаких иных мероприятий не проводить, кроме этой статьи». Суслов выразил удовлетворение содержанием предложенного варианта статьи, так как она «говорит и о положительной роли Сталина, и о его ошибках. Говорится в соответствии с известным решением ЦК КПСС», то есть решением от 30 июня 1956 года. «Я думаю, — замечал Суслов, — что нас правильно поймут все, в том числе и интеллигенция… Неправильно могут понять Солженицын и ему подобные, а здоровая часть интеллигенции (ее большинство) поймет правильно».

Ему возражал Н.В, Подгорный. Он напомнил, что «все присутствующие здесь, или, во всяком случае, большая часть, — участники XX и XXII съездов партии. Большинство из нас выступали на этих съездах, говорили, критиковали ошибки Сталина. Об этом говорил, как мы помним, и т. Суслов в своем выступлении». Подгорный заявил: «Я не думаю, что надо как-то отмечать 90-летие со дня рождения Сталина. Если выступить со статьей в газете, то надо писать, кто погиб и сколько погибло от его рук. На мой взгляд, этого делать не нужно… Сейчас все успокоились. Никто нас не тянет, чтобы мы выступили со статьей, никто не просит. И, мне кажется, кроме вреда, ничего эта статья не принесет. А уж если писать, то надо писать в строгом соответствии с решением Центрального Комитета партии, принятым в свое время и опубликованным». Н.В, Подгорного поддержал А.П. Кириленко, а также А.Я. Пельше.

За публикацию статьи выступил П.Е. Шелест, который заметил: «Надо учитывать, что за последние годы в мемуарах наших маршалов, генералов много понаписано о Сталине с разных точек зрения, кое в чем расходящихся с решениями ЦК, принятыми ранее». П.Е. Шелеста поддержал К.Т. Мазуров, заметив: «Мне кажется, более того, надо подумать о том, чтобы поставить бюст на могиле Сталина. Я вам скажу, как реагировал т. Гусак[1] на этот факт, когда мы подошли с ним во время посещения Мавзолея к могиле Сталина. Он спросил, а почему нет бюста? Я ему сказал, что вначале не поставили, а потом как-то к этому вопросу не возвращались. Он говорит: по-моему, это неправильно. Надо было поставить бюст. Вот вам точка зрения т. Гусака, который был в свое время, безусловно, обижен Сталиным. Да, по-моему, и любой здравый человек рассудил бы так». Решительно выступил за публикацию статьи А.Н. Шелепин, который считал, что «в народе это будет встречено хорошо». За публикацию статьи выступил В.В. Гришин. Его поддержали А.Н. Косыгин и Д.Ф. Устинов.

Однако с возражениями выступил заведующий международным отделом и секретарь ЦК КПСС Б.Н. Пономарев. Он заявлял: «Любое выступление о Сталине, и особенно это, надо рассматривать с точки зрения интересов партии и коммунистического и рабочего движения. Вы помните, как после XX съезда партии было много разговоров на этот счет, много волнений разного рода. Что нам лучше сейчас — поднимать снова эти волнения или пусть будет так, как сейчас, т. е. спокойное состояние?… Если уж писать, то надо освещать две стороны медали. Но надо ли писать вообще, я не знаю. Что, например, скажут тт. Гомулка, Кадар?[2] Словом, будут возникать разного рода вопросы. Это очень сложная фигура — Сталин в истории и с ним нужно быть осторожным».

Надо сказать, что Пономарев, ориентировавшийся на взгляды руководителей ряда европейских компартий, явно игнорировал настроения многих рядовых коммунистов этих стран. Судя по моим личным беседам, многие коммунисты различных стран высказывали недоумение по поводу отказа вернуть Сталинграду его название. Я помню, как во время собрания итальянских левых сил за признание ГДР во Флоренции в декабре 1971 года в зале раздались бурные аплодисменты; когда показали документальный фильм, в котором появился Сталин на Потсдамской конференции. В 1976 году я видел небольшие портреты Сталина на улицах португальских городов, а в Лиссабоне в это время можно было приобрести значки с его изображением.

Пономареву возражал Ю.В. Андропов, заявивший: «Я за статью… Вопрос этот, товарищи, внутренний, наш и мы должны решать, не оглядываясь на заграницу… А насчет заграницы я вам скажу. Кадар, например, в беседе со мной говорил: почему вы не переименуете Волгоград в Сталинград? Все-таки это историческое наименование. Вот вам и Кадар».

После этого за публикацию статьи высказались все остальные, принявшие участие в дискуссии (Г.Н. Воронов, MC. Соломенцев, И.В. Капитонов, П.М. Машеров, Д.А. Кунаев, B.B. Щербицкий, Ш.А. Рашидов, Ф.Д. Кулаков). При этом В.В. Щербицкий заметил: «Что преподают в школах по этому вопросу? Ничего определенного, кроме культа». (Видимо, он имел в виду стандартные упоминания о «культе личности Сталина».)

Подводя итоги дискуссии, Брежнев признал, что «вначале занимал отрицательную позицию» относительно публикации статьи. Он объяснял это так: «У нас сейчас все спокойно, все успокоились, вопросов нет в том плане, как они в свое время взбудоражили людей и задавались нам. Стоит ли нам вновь этот вопрос поднимать?» Однако, замечал Брежнев, «побеседовав со Многими секретарями обкомов партии, продумав дополнительно и послушав ваши выступления, я думаю, что все-таки действительно больше пользы в том будет, если мы опубликуем статью… Если мы дадим статью, то будет каждому ясно, что мы не боимся прямо и ясно сказать правду о Сталине, указать то место, какое он занимал в истории, чтобы не думали люди, что освещейие этого вопроса в мемуарах отдельных маршалов, генералов меняет линию Центрального Комитета партии». Брежнев предлагал поручить Суслову, Андропову, Демичеву, Катушеву доработать статью «с учетом обмена мнений сегодня».

Статья, опубликованная в «подвале» второй страницы «Правды» 21 декабря 1969 года, называлась «К 90-летию И.В. Сталина» и во многом была похожа на статью, которая была опубликована ровно 10 дет назад при Хрущеве. В то же время статья была не только меньше (сравнив обсуждавшийся вариант статьи с опубликованным в «Правде», Василий Сойма указал, что статья существенно сократилась в объеме — с 12 до 5 машинописных страниц), но и стала еще суше по изложению материала.

В статье подчеркивалось, что «в оценке деятельности Сталина КПСС руководствуется известным постановлением ЦК КПСС от 30 июня 1956 года «О преодолении культа личности и его последствий». В одном абзаце было упомянуто об индустриализации, коллективизации и вскользь упомянуто о роли Сталина в руководстве страной в эти времена. Хотя было сказано о значении Сталина как теоретика, это замечание умерялось словами: «Вместе с тем Сталин допускал теоретические и политические ошибки, которые приобрели тяжелый характер в последний период его жизни».

Вновь было рассказано О «Письме к съезду» Ленина. После этого говорилось, что сначала Сталин считался с критикой Ленина, «однако в дальнейшем он постепенно начал отступать от ленинских принципов коллективного руководства и норм партийной жизни, переоценил собственные заслуги в успехах партии и всего советского народа, уверовал в свою непогрешимость. В результате были допущены факты неоправданного ограничения демократии и грубые нарушения социалистической законности, необоснованные репрессии против видных партийных, государственных и военных деятелей». В таком же духе излагалась деятельность Сталина в годы Великой Отечественной войны и в послевоенный период. После ритуального осуждения культа личности шли фразы о программе КПСС и решениях XXIII съезда КПСС.