Богатые тоже скачут, или Где спит совесть - Юлия Славачевская

Я чуть не завыла. НЕ ХОЧУ! НЕ БУДУ!

— Модифицировать себя больше не дам! — заупрямилась я, с обидой накручивая на палец темно-каштановый локон.

— Тебе очень шло быть блондинкой, — многозначительно ухмыльнулся брат.

И попал в цель. Я погналась за ним, чтобы дать увесистый подзатыльник.

Мы хоть и были рождены с разницей в несколько веков, но абсолютно похожи, словно две стороны одного целого. Ангельские близнецы. И такое бывает.

— Посмотри на меня! — Я встала, уперев руки в бока. — Это смешно! Аналитики просчитали, что он больше всего клюнет на блондинку с зелеными глазами, — и меня тут же отправили на модификацию. МЕНЯ! Да я с теми патлами была на болонку похожа! Большую лохматую болонку с зелеными фарами! Тюнинг, блин!

— Скорее на бульдога! — Саш перед этим переместился на очень большое расстояние. — И не ругайся, будь любезна! Набралась всякой словесной шелухи у людей!

Я считала — со старшими не спорят? Была не права! Хочу спорить! И буду!

— Я не пускаю слюни! У меня не приплюснутое лицо! И…

— Не надо, родная! — Саш снова оказался рядом и ласково приобнял. Шепнул на ухо: — Просто закончи свое дело и возвращайся ко мне. Ты слишком завязла там… нужно обрубить концы.

— Саш, я не завязла, — неохотно призналась я, пряча повлажневшие глаза. — Я влипла по уши!

— Вот видишь… Помоги тебе Бог! — только и сказал брат, с любовью поглаживая меня по волосам.

И началось…

Позднее меня вызвали на «ковер» и всыпали по первое число, забыв предварительно снабдить вазелином.

Для начала один из кураторов обвинил меня в несоответствии занимаемой должности.

Я пообещала соответствовать и не занимать.

Вынесли выговор и поставили на вид.

Следующий куратор поднял вопрос о некомпетентности и отсутствии активности.

Пообещала компетентно активничать и полностью отсутствовать.

Вынесли строгий выговор и поставили на вид.

Третий из кураторов заикнулся о неумении вести себя на корпоративных мероприятиях.

Я захлопала ресницами и поинтересовалась:

— Можно ли собственную свадьбу считать корпоративом?

Вынесли наистрожайший выговор. На вид ставить было уже некуда.

Первый вернулся к теме и поднял вопрос о неэффективном использовании рабочего времени.

Полюбопытствовала, если ли у меня оформленный юридически трудовой договор и сколько часовый там рабочий день.

Вынесли предпоследний выговор и занесли в личное дело.

Третий куратор сказал, что я безответственная и халатная.

Я возмущенно опровергла:

— Халаты я там не носила! Только трусы!

Вынесли предпредпоследний выговор и… закончились чернила в ручке, поэтому опять поставили на вид.

Второй куратор решил тоже что-то сказать и сказал об аморалке.

Я снова возмутилась и указала на церковные узы.

Все помолчали и со скорбными лицами поставили мне на вид.

Потом все трое заявили, что я утратила мотивацию. И я пошла ее искать, потому что мой вид этого издевательства больше не выдерживал…

На следующий день брат нашел меня лежащей на полу в окружении вороха бумаг, фломастеров и графиков.

— Чем занимаешься? — Он подвинул пару листиков и приземлился рядом.

— Составляю бизнес-план, — пропыхтела я, дорисовывая кривую на графике. Линия извивалась, словно пьяная гусеница, и отказывалась показывать нужные мне цифры. — Сказали — без него фондов не дадут!

— Сочувствую. — Саш окинул взглядом поле деятельности. — Помочь?

— Нет, — уверенно отказалась я, прорисовывая зеленую кривоватую стрелку вниз. — Мне нужно только утопить пару компаний, чтобы обрушить одну корпорацию, а ты вызовешь падение акций на крупнейших биржах и мировой кризис. С твоим размахом тебя можно подпускать только к рубке дров. И то в ограниченном регионе.

— Тогда удачи тебе, сестренка, — широко улыбнулся брат. — Я буду присматривать за тобой. Не делай больше глупостей, ладно?

— Легко сказать, — вздохнула я. — У меня кризис личности и аморальное поведение! И с мотивацией совсем худо.

— Я люблю тебя, Джи, — тихо сказал брат, поглаживая меня по щеке. И тут же переключил тему: — Вот смотри — что ты написала в отчете о проделанной работе?.. — Он выудил из воздуха листок с моими каракулями. — «У меня ничего не получилось, потому что ваша блондинистая модель постоянно хотела жрать и что-то еще…» — Его глаза смеялись, а на губах появилась широкая задорная ухмылка. — «Что-то еще» — это то, о чем я сейчас думаю?..

— А о чем ты думаешь? — рассеянно спросила я, грызя карандаш и напряженно раздумывая, можно ли в статью «расходы на бизнес» включить три автомобиля Mercedes — один для катания, два — заменить то, что останется после того самого катания.

— Я думаю, ты слишком много уделяешь внимания личному, — строго сказал Саш, пряча улыбку.

— Точно! — радостно подпрыгнула я. — Идея! Нужно добавить графу «Личное» и под нее выбить пару миллиардов! Должна же я соответствовать занимаемой должности!

ГЛАВА 20

Бизнес не терпит сантиментов, он терпит крушение!

Цок-цок! — стучали каблучки модельных черных туфель по дорогому наборному паркету из экзотических пород деревьев.

Прошел год с момента моего первого ухода. Все изменилось…

Сейчас по коридору шла уверенная в себе, собранная бизнес-леди. Черный элегантный офисный костюм от Jimmy Choo с приталенным пиджаком и юбкой ниже колена. Кремовая блузка со строгим воротником и легким намеком на небрежность в виде расстегнутой первой пуговички. Бижутерия от Tiffany, в меру дорогая, в меру строгая. Портфель из лакированной кожи от Hermes с документами и с выбитыми золотыми инициалами хозяйки. Темно-каштановые волосы с помощью геля уложены в изящный «гребешок» на затылке, золотисто-карие глаза подчеркнуты легким изумрудно-коричневым профессиональным макияжем.

Цок-цок! Светлые стены, матированное стекло вместо перегородок и ширм, мебель и панели светлого дерева. Кое-где красочные стеклянные витражи со средневековыми японскими сюжетами. Большие напольные вазы с ростками зеленого бамбука.

Парочка ваз поменьше с такими же зелеными палками с листиками на столе в приемной. Шикарно, дорого, пустынно.

Цок-цок!

Джул больше нет…

— Там ваши приглашенные бушуют, — заговорщически сообщила мне Анна, моя личная помощница и секретарь, мини-королева огромного пустующего приемного холла, его центр и средоточие.

Полненькая, пять футов и семь дюймов ростом, черноволосая и зеленоглазая, Анна вначале казалась мягкой и покладистой, была счастлива в браке, но это не мешало ей резать правду-матку своим острым язычком. И править в приемной железной рукой. Что, собственно, и позволило ей удержаться на этом посту. Помимо деловых качеств я ценила ее чувство юмора и независимость от начальственного суждения. Правдивые и нелицеприятные замечания моего секретаря иногда бывали очень ценными.