Африканский гамбит (СИ) - Птица Алексей

— Мне лично, ничего! Меня зовут Ахмад, моему хозяину нужна смерть Мамбы, и он готов за неё заплатить. Здесь, и он бросил мешочек с золотом на пол, задаток. Надеюсь, мы договоримся.

— Зачем Аль-Максуму нужна смерть чернокожего вождя?

— Это старые счёты, и кровная месть. Мамба разорил его вотчину, убил и опозорил его жён. Аль-Максум проклял его, и жаждет смерти.

— Это хорошо, — задумчиво произнёс Эмин-паша.

— Мы знаем, вы идёте на нас. Мы ждём вас, и Аллах рассудит, кто из нас сильнее. Но Мамба должен будет умереть!

— Что вы хотите?

— Оставьте его на левом фланге во время сражения, и не приходите ему на помощь, пока он не умрёт, и Аль-Максум поможет вам, если вы проиграете, или расплатится с вами, если проиграет его сторона.

— Хорошо, — кивнул головой, после недолгого размышления, Эмин-паша, я сделаю это, надеюсь, мы сможем сотрудничать и в дальнейшем. Так и передайте эти слова Аль-Максуму!

— Всенепременно, — низко поклонился Ахмад, и исчез. Только дрогнул полог походного шатра, да порыв ветра, проскользнув на мгновение в приоткрытый тяжёлый занавес, своим дуновением погасил слабое пламя свечи.

Судьба Мамбы была решена, проданная за горсть золотых монет!

Через сутки, оба войска стояли на пересечённой руслами пересохших небольших речек, долине. Впереди возвышался забор большой зерибы, располагавшийся на холме. Позади неё находилось большое селение, в котором проживали донколанцы, осевшие здесь больше пятидесяти лет назад.

Впереди них стояло войско махдистов, где-то, среди них, находился и Аль-Максум. Всего объединённому отряду Мамбы и Эмин-паши противостояло три с половиной тысячи воинов. Из них было пятьсот стрелков, и три тысячи копейщиков. Силы были примерно равны.

Затрубил рог, готовя к атаке воинов обеих сторон.

Эмин-паша пригласил к себе Мамбу, и долго и нудно объяснял ему диспозицию, основной мотив которой был в том, что отряд Мамбы должен был атаковать первым, а потом подключались и воины Эмин-паши.

Мамба кивал головой, и смотрел задумчиво вдаль, рассматривая ряды исламских воинов, словно ища кого-то взглядом. Наконец, перестав всматриваться, он коротко бросил: — «Хорошо».

— Вот и отлично, — позволил себе улыбнуться Эмин-паша. А вам, уважаемый вождь, надо бы поберечься, и не участвовать непосредственно в битве. Вы нам ещё пригодитесь. Вон там, на левом фланге, есть как раз подходящий холм, откуда будет прекрасно виден весь ход сражения.

— Предлагаю вам разместиться на нём, и оттуда руководить вашими воинами. А сам я буду вооон там, — и он показал рукою вправо, на такой же холм, слегка возвышающийся над местностью. Надеюсь, мы выиграем!

Кивнув головой, Мамба ушёл к своим людям, а Эмин-паша позволил себе ещё одну лёгкую улыбку, но теперь ядовитую. Не только Мамба может быть змеем, и другие тоже… умеют копить яд.

Прибыв к своим людям, Мамба, забрав небольшой отряд телохранителей, действительно пошёл на указанный Эмин-пашой холм, и разместился там, установив своё копьё на его верхушке, как личный штандарт.

По его приказу, рас Аллула Куби занял позицию в центре, а вся масса диких воинов, под руководством Жало, заняли позицию слева. Через некоторое время сражение началось.

Сначала окутались белым дымом выстрелов позиции египтян, а потом, и махдистов. Выпустив друг в друга пару залпов, и перезарядившись, махдисты бросились в атаку. Дал команду атаковать и Мамба. Стрелки Куби не двинулись с места, а иррегулярные формирования бросились вперёд.

Через несколько минут, копейщики махдистов встретились с отрядом Жало, и закипел бой. Египтяне только стреляли со своих позиций, не спеша атаковать, ожидая, когда противники выдохнутся. Но, силы были не равны, «мамбовцы» стали откатываться назад, теряя людей, и бросая бесполезные винтовки.

Что-то кричал на своём холме Эмин-паша, посылая к команданте гонцов, с требованием атаковать всеми силами. Мамбе было на это наплевать. Его стрелки отсекли огнём махдистов, от бежавших в панике диких сослуживцев, и те смогли вернуться, не сильно потрёпанными. Получив отпор, махдисты развернули остриё атаки на египтян, и всей силой своего строя обрушились на них. Мамба безучастно наблюдал за этим с вершины своего холма, наслаждаясь действием сражения, как в кинотеатре.

Не ожидавшие таких поступков от него, египтяне были вынуждены схватиться с махдистами в рукопашную, завязнув в ней, и неся большие потери. Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы на самого Мамбу не напали, прятавшиеся в скрытой ложбине, люди Аль-Максума.

С диким рёвом, небольшой отряд конных воинов выскочил из ложбины, и бросился к холму.

Я смотрел на то, как гибли египетские солдаты, борясь за общую победу, как дикое гиканье и гортанные крики ворвались в мои уши. Развернувшись, я с удивлением, а потом и со страхом, увидел выныривавших из неглубокой ложбины, всадников. В том, кто это был, у меня не осталось сомнений, как только я увидел среди них Аль-Максума, вычленив его из массы других всадников.

«Вот и встретились два одиночества!»

Сердце сначала похолодело от страха, а потом обрадовалось. Наконец, я смогу осуществить то, о чём давно мечтал! Ну, держись… Максимка, хорошо в седле, я тебя сейчас… выбью из него.

С силой выдернув своё копьё из земли, я перехватил его правой рукой поудобнее, и швырнул вниз, целясь в знакомого всадника. Копьё пролетело расстояние, разделявшее нас, и ударило в грудь лошади, на которой скакал Аль-Максум. Оба, и лошадь, и всадник, покатились по земле. Вокруг меня защёлкали выстрелы винтовок телохранителей. Всадников было, хоть и немного, но скакали они быстро, преодолев расстояние до меня за несколько ударов сердца.

Взмах сабли, и её лезвие, натолкнувшись на мой хопеш, со скрежетом разлетается на куски. Ещё взмах, и клинок отлетает прочь, отбитый им же. Мои телохранители тоже сражались рядом со мной. Первоначальный запал нападающих всадников быстро угас, и один за другим, они покидали свои сёдла, валясь на землю, убитыми или ранеными.

Аль-Максума нигде не было видно. Револьвер, изрыгнув все шесть пуль, довершил разгром внезапной атаки. Но это было ещё не всё, из лощины продолжали выбегать люди, только теперь это были пешие воины, вооружённые винтовками. Аль-Максум, поняв, что проиграл, и, потеряв всех своих всадников в скоротечном бою, спешил на встречу с ними.

— Не надо так спешить… Максимка. Подожди привета от меня, — проговорил вслух я, и приложил к плечу приклад моей старой однозарядной винтовки Энсфилда.

Не успел я, как следует, прицелиться, как перед спиной ковылявшего Аль-Максума появился один из его воинов. Приложив приклад винтовки к плечу, как и я, он стал целиться в меня. Выстрелы прогремели одновременно. Крупнокалиберная пуля моего «слонобоя» пронзила тело неизвестного стрелка насквозь, и, отбросив со своего пути, уже изрядно ослабленная, воткнулась в спину, убегавшего от меня Аль-Максума.

— Аааа, — его вскрик услышали немногие, а потом его подхватили свои, и вытащили из-под огня, скрывшись всё в той же, злосчастной ложбине.

Но я не слышал его крика. Пуля, выпущенная неизвестным стрелком, ударила в мой череп, зацепив его по касательной, содрала изрядный кусок скальпа, и оглушила меня. Я упал на землю, ничего не соображая, с залитым кровью лицом.

Мои воины сначала опешили, потом бросились мне помогать. От раса Куби прибежал гонец, узнать, что случилось. Я же, оглушённый, лежал на земле, потеряв на минуту сознание. И тогда раздался панический крик, грозивший всем гибелью.

— «Мамбу убилиии!»

Войска смешались. Махдисты усилили атаку, а египтяне дрогнули. Мои воины продолжали обстреливать противника. Заметались только мои иррегулярные дикари, не зная, что делать, и внося панику в ряды моих стрелков. Хорошо, что длилось это недолго.

Очнувшись, и слыша вокруг панические крики, я, шатаясь, встал. Кружилась голова. Глаза были залиты кровью, от сорванного скальпа. Меня тут же стошнило. Истошные панические крики продолжали звучать в моих онемевших ушах.