Влас Дорошевич - Влас Михайлович Дорошевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гамлет. Я люблю искусство!
Офелия. Так и подносите букеты, венки, корзины, браслеты, а не режиссируйте в любительских спектаклях! Недостает, чтоб вы еще залезли в суфлерскую будку! Да это ли еще! С кем знакомство свел! С могильщиками! Шатается по ночам по кладбищам, носит оттуда какие-то кости!
Гамлет. Это был череп Йорика!
Офелия. Вы сами шут гороховый! Вы не умеете вести себя в приличном обществе! Хотя бы взяли пример с Розенкранца или Гильденштерна!
Гамлет. Розенкранц! Гильденштерн! Ваши «адъютанты». Я знаю, сударыня, что вы изволите делать им глазки. Придворные куклы, умеющие только кланяться да шаркать ногами!
Офелия. Да, они умеют вести себя в обществе! Я вас предупреждаю. Если вы еще раз позволите себе остроту, вроде той, какую вы сказали тогда на спектакле: «Позвольте прилечь у ваших ног»…
Гамлет. Я тогда был еще женихом!
Офелия. Тем хуже! Я вас предупреждаю, будет плохо! Вы привыкли там, будучи студентом, отпускать шуточки гризеткам. Здесь другое общество! Потрудитесь быть поприличнее, сидеть на своем месте, а не валяться на полу, как вы это обыкновенно делаете!
Гамлет. Я не иду на спектакль!
Офелия. Нет-с, пойдете! Вы своим поведением огорчаете королеву, вашу матушку, беспокоите вашего дядю, отравляете жизнь моему отцу, заставляете краснеть моего брата! Вы посмешище для Розенкранца, Гильденштерна, для Озрика! Вас даже последний могильщик — и тот считает сумасшедшим! Вы будете на спектакле и на балу, который дает король в Валентинов день по случаю прибытия Фортинбраса. Вы должны быть и вести себя вполне прилично, чтоб рассеять эти слухи. Вы будете на балу короля…
Гамлет(пожимая плечами). Что я Гекубе, и что Гекуба мне!
Офелия. Вам не о Гекубе говорят, а о короле. Вы обязаны быть!
Гамлет. Спектакль! Бал! Пиры в Эльсиноре! «От похорон осталось много блюд»…
Офелия. Можете философствовать, сколько вам угодно, но потрудитесь выдать мне деньги на платье. Я не хочу всю жизнь щеголять в беленьком платьице! Это вы, если вам угодно, можете ходить постоянно весь в черном, как факельщик! А я не желаю! Деньги на платье и на цветы! Вы знаете, я люблю цветы. Деньги!
Гамлет(доставая бумажник). О, женщины, ничтожество вам имя!
Офелия(беря деньги). И вы еще смеете говорить о женщинах! Когда вы сам баба! Баба! Баба! Баба! (Уходит.)
Гамлет. Здесь, в Дании, поневоле выучишься пить! (Увидав входящего Горацио.) Есть много вещей на свете, друг Горацио, которых не следовало бы делать умным людям. Например, жениться. Не так ли?
Горацио. Вы совершенно правы, принц!
Гамлет. Он думает играть на моей душе, как на рояле. Выпьем с горя, Горацио!
Горацио. Выпьем, принц!
ЗАНАВЕС.
* * *
Черт возьми, моя хорошенькая соседка была, пожалуй, права, когда сказала, что самое лучшее и трагедиях — это то, что герои вовремя умирают!
Женщинам иногда приходят в голову очень умные вещи.
Иногда!
Воспоминания об А. П. Чехове
Я не был лично знаком с А. П. Чеховым. Тем не менее это не мешало мне быть поклонником его действительно выдающегося таланта.
Я видел Чехова три раза в жизни, и эти «три встречи» оставили во мне неизгладимый след.
Первая встреча произошла в Ялте.
Это было в 1900 году, не помню уж, которого именно числа, но отлично помню, что была теплая, прекрасная погода.
Мы возвращались с водопада Учан-Су: я, моя жена и две свояченицы — в четырехместной коляске.
Я с младшей свояченицей сидел впереди.
Проезжая Ауткой, кучер сказал, показывая пальцем:
— Вот дача г. Чехова. А вон и они сами.
Мы приказали остановиться и подошли к ограде дороги.
Сад дачи писателя расположен несколько ниже дороги, так что терраса и дорога находятся на одном уровне, и притом на расстоянии всего несколько саженей.
А. П. Чехов сидел на террасе, вероятно, со знакомыми.
— Который из них Чехов? — спросил я у кучера.
Он указал пальцем на человека с небольшой бородкой.
— Но он вовсе не так худ! — воскликнула моя жена.
— Ну, нет, знаешь! — возразил я. — Он выглядит очень плохо!
И, к сожалению, я оказался прав. Чехов немедленно же поднялся с места и сказал своим знакомым:
— Пойдемте лучше в комнаты.
Было, как я уже говорил, очень тепло.
Но. очевидно, даже и теплая ялтинская погода была свежа для писателя, силы которого были уже надломлены! В другой раз я видел Антона Павловича в Москве, в божественном театре.
Не помню уж, что в тот вечер шло, — но я увидел Антона Павловича в чайном буфете.
Он сидел за столиком один и, как показалось мне, меланхолически мешал в стакане ложечкой.
Я остановился около стола и стал смотреть на дорогого писателя.
Антон Павлович посидел с минуту, потом негромко сказал:
— Человек!
Заплатил 20 копеек и ушел, так и не выпив чая.
Помню, я тогда еще подумал:
«Очевидно, и слабый чай ему вредно пить на ночь!»
Наконец, последняя наша встреча была вскоре после знаменательного представления «Вишневого сада» — в «Славянском Базаре», за завтраком.
Чехов меня не узнал!
И когда он со своими знакомыми остановился вблизи моего стола, выбирая столик для себя, я громко сказал сидевшему со мной приятелю:
— А вот Чехов!
Антон Павлович спросил у метрдотеля:
— Нет ли столика, знаете, в другом конце зала?
Но в другом конце зала свободного стола не оказалось.
Счастье мне благоприятствовало. — Антон Павлович сел за столик рядом с нашим.
Как сейчас помню, он спросил себе наваги.
Я нарочно громко сказал приятелю:
— А видел ты «Вишневый сад»? Какое чудное произведение! Я не был. потому что билет трудно достать. Но непременно собираюсь, и даже с женой!
Антон Павлович не стал есть наваги.
Даже такой нежной рыбы — и то не мог есть.
Так он плох был в это время.
Это написано наскоро, потому что перо падает из рук. Но на всякий случай сообщаю вам эти сведения, — может быть, они пригодятся для характеристики незабвенного писателя.
* * *
К воспоминаниям приложена визитная карточка:
— Иван Иванович Иванов. Граммофонист.
Гамлет
Мистер Крэг сидел верхом на стуле, смотрел куда-то в одну точку и говорил, словно ронял крупный жемчуг на серебряное блюдо:
— Что такое «Гамлет»? Достаточно только прочитать заглавие: «Гамлет»! Не «Гамлет и Офелия», не «Гамлет и король». А просто: «Трагедия о Гамлете, принце датском». «Гамлет» — это Гамлет!
— Мне это понятно! — сказал г-н Немирович-Данченко.
— Все остальное неважно. Вздор. Больше! Всех остальных даже не существует!
— Да и зачем бы им было и существовать! — пожал плечами г-н Немирович-Данченко.
— Да, но
