Синие линзы и другие рассказы (сборник) - Дафна Дюморье

– Об этом и речь! – горячились столичные радикалы. – Нельзя, чтобы такая мощная энергия зависела от прихоти одного-единственного человека! Энергия, которая может быть использована как во благо, так и во вред! Себе-то эрцгерцог обеспечил вечную молодость, а нам что остается? Не успеешь оглянуться, как молодость прошла, – изволь стареть и умирать. Бессмертие не про нас.

– Эрцгерцог, как и мы, не застрахован от смерти, – возражали старики. – Его тоже рано или поздно сведет в могилу болезнь.

– Вот именно – рано или поздно, – не унималась молодежь. – Умрет-то он поздно, а раньше получит от жизни все, что захочет, в том числе собственную сестру, если она, конечно, ему сестра, а не правнучка. А почему мы не можем жить до ста лет и не стареть?

– Потому что вечная юность вам ни к чему, – невозмутимо отвечали старики. – Вы не сумели бы распорядиться таким даром.

– Это почему же? – возмущались юноши и девушки. – Почему? Он умеет, а мы что, хуже?

Молодые люди снова и снова возвращались к больной теме и еще больше себя раззадоривали. И то сказать: что такого необыкновенного в эрцгерцоге? Да, каждый вечер он выходит на балкон, а кто знает, чем он занимается во дворце все остальное время? Может, он домашний тиран и гоняет своих младших родственников в хвост и в гриву? Может, он убийца и злодей и втихую сживает со света престарелых родичей, чтобы они никому не выдали его истинный возраст? Кто когда-нибудь видел дворцовое кладбище? Какие темные дела творятся на чердаках и в подвалах дворца, в закрытых резиденциях на склонах Рондерхофа и на скалистом островке в устье Рондаквивира? Какие плетутся там заговоры? Какие готовятся яды?

Так храбрых оглупляют кривотолки и паника охватывает всех… Пропаганда Марко дала обильные всходы. Сам он держался в стороне и на прямые вопросы резонно отвечал, что он как журналист обязан отражать общественное мнение и воздерживаться от собственных оценок.

«Тревожные опасения возникают при мысли, – говорилось в следующей передовице „Ведомостей“, – что рондийская вода со всеми содержащимися в ней ценными минералами в принципе – мы сознательно это подчеркиваем, поскольку не беремся утверждать, что сделка реально имела место, – может быть продана иностранной державе за спиной нашего народа и в конечном счете использована ему во вред. Что мешает эрцгерцогу при желании покинуть Ронду и увезти с собой секретный рецепт или просто передать управление источниками другой державе, от которой мы окажемся в полной зависимости? Народ Ронды не властен над собственной судьбой. Мы все живем на краю пропасти; в любой момент земля разверзнется и бездна поглотит нас. Медлить нельзя: источники должны принадлежать народу. Завтра будет поздно».

И в этот момент в агитационную кампанию включился Грандос. Он направил в редакцию «Рондийских ведомостей» открытое письмо, в котором выразил серьезную озабоченность тем, какой оборот принимают события в стране: в низовьях Рондаквивира найден мертвым один из его лучших работников, начальник предприятия по первичной переработке рыбьих хребтов для корсетной фабрики. Его тело, с камнем на шее, прибило к берегу в устье реки. Причин для самоубийства у него не было: высокооплачиваемый специалист, прекрасный семьянин. Неужели это преступление? Но если так, кто может за ним стоять? Накануне видели, как покойный разговаривал с кем-то из дворцовых слуг. Слуга бесследно исчез. Возможно ли, чтобы власти предержащие (слово «эрцгерцог» в письме не упоминалось) вознамерились заполучить секретную информацию о новой прогрессивной отрасли рыбной промышленности, способствующей повышению благосостояния жителей прибрежных районов, и взять ее под свой контроль? «Как действовать дальше? – спрашивал Грандос. – Поняв намек, беспрекословно уступить свое детище правящему монарху – или отказаться и подвергнуть риску жизнь собственных работников?» Одно дело, когда власть единолично распоряжается целебной водой: положим, это несправедливо и, может быть, даже опасно, но это не его, Грандоса, забота. Забота Грандоса – рыботорговля, его собственный бизнес, организованный с нуля им самим, без опоры на стародавние традиции. И в связи с этим он обращается к рондийскому народу за советом: что следует предпринять, если над кем-то из его работников вновь нависнет угроза?

Время для эмоционального выступления в печати крупнейшего местного предпринимателя было выбрано как нельзя более удачно. С водой, ясное дело, все непросто, эту проблему можно обсуждать бесконечно. А тут совсем другая история – утопленник (скорее всего жертва убийства), явная попытка дискредитировать всю рыбную промышленность. В редакцию «Ведомостей» хлынул поток писем со всех концов страны. Если рыбный бизнес под ударом, то чего ждать виноградарям? Виноторговцам? Хозяевам кафе? Что же получается – теперь вообще никто не будет чувствовать себя в безопасности?

Грандос отвечал на письма, благодарил всех откликнувшихся за поддержку свободы предпринимательства и сообщал, что выставил охрану у своего предприятия на Рондаквивире.

Предприятие под охраной… Испокон веку в Ронде, кроме дворца, никто ничего не охранял. Старики встревожились, но молодежь ликовала: «Так им и надо! Они задумали отнять у народа права? Не выйдет! Да здравствует Грандос! Даешь право каждого работать на себя!»

Под расплывчатым «они» имелся в виду, разумеется, эрцгерцог. Неважно, что он никому не угрожал, никого не топил и ни малейшего интереса к рыбной промышленности не проявлял – разве что иногда, в присутствии эрцгерцогини, отпускал шуточки по адресу дам, которые нуждаются в подпорках для бюста. Люди были взбудоражены тем, что прочли в газете, – а в газете зря не напишут.

Назрел момент выслать ко дворцу депутацию от общественности. В результате нехитрых маневров, осуществленных Грандосом и Марко (сами они при этом оставались в тени), у дворцовых ворот собралась группа молодых людей. Они передали эрцгерцогу петицию, подписанную сыновьями и дочерьми самых уважаемых граждан страны. В петиции содержалась настойчивая просьба прояснить политику властей.

«Готов ли эрцгерцог дать торжественное обещание, – спрашивалось там, – что права и свободы рондийского народа не будут ущемлены и что власть не будет пытаться взять под контроль новые отрасли промышленности, благодаря которым прогрессивная Ронда сможет войти в число наиболее передовых европейских стран?»

На следующий день на воротах дворца появилось следующее объявление: «Если кто-нибудь предпримет попытку взять под контроль промышленность Ронды или посягнуть на вековые права и свободы рондийского народа, эта попытка будет исходить не от эрцгерцога».

Рондийская молодежь растерялась. Как же так? Скупая, ни к чему не обязывающая фраза – не ответ, а отписка. И что за странные намеки? Кто еще, кроме эрцгерцога, станет покушаться на свободу действий и прочие права народа?.. Два десятка слов в ответ на полдюжины страниц протеста! «Ведомости» дали читателям понять, что рондийская молодежь получила оскорбительный щелчок по носу.

«Желая во что бы то ни стало сохранить свои привилегии, правящий класс цепляется за отжившие символы власти, – просвещала рондийцев очередная газетная передовица. – Отсюда все эти надоевшие атрибуты „таинства“ – белоснежный парадный мундир, ежевечернее явление народу, поощрение близкородственных браков и так далее. Но теперь у молодого поколения Ронды открылись глаза. Только молодежи решать, не пора ли перейти к решительным действиям. Тот, кто владеет секретом вечной юности и хотел бы передать его своим прямым потомкам, прекрасно знает, что разгадку надо искать в пещерах Рондерхофа, а ключ к ней – в лабораториях дворца».

Эрцгерцогу был брошен первый прямой вызов. Однако продолжения атаки не последовало: назавтра главное место газета отвела злободневной ботанической проблеме. Некий ученый в своей статье заявлял, что цветы ровлвулы в опасности: они могут утратить красоту и аромат по причине вредоносного воздействия радиоактивных частиц в процессе схода снежных лавин с Рондерхофа. Лавины всегда наблюдались на западном склоне и никогда – на восточном. Снежный покров на восточном склоне поддерживался в идеальном состоянии, чтобы члены правящей семьи могли беспрепятственно кататься на горных лыжах и прыгать через водопады.

«Естественный путь снежных лавин пролегает по восточному склону, – утверждал ученый ботаник, – но поскольку это могло бы помешать забавам сильных мира сего, горный патруль, как недавно выяснилось, регулярно получал приказ перенаправлять лавины, угрожающие королевской лыжной трассе, с востока на запад. По-видимому, вовсе не принимается в расчет непоправимый ущерб, причиняемый тем самым рондийскому цветоводству на западном склоне, а также опасность радиоактивного заражения, которой подвергаются сборщики цветов».