Несомненная реальность - Евгений Лотош

— Я прошу прощения, сударь, — ломающийся юношеский баритон за спиной почти заставил его подпрыгнуть от неожиданность. — Извините, что вот так назойливо вторгаюсь в ваши думы, но я…

Олег резко развернулся. Обращающийся к нему юноша, почти мальчик, выглядел типичным представителем ученического племени – черная тужурка, ремень с начищенной гербовой бляхой и прыщи, тут и там усеивающие жирную угреватую кожу. На вид пареньку исполнилось лет пятнадцать, но с учетом ускоренной местной созреваемости, скорее, что-то около тринадцати. Несмотря на недозрело-подростковую внешность его ясный живой взгляд и застенчивая доброжелательная улыбка вызывали невольную симпатию.

— …но я полагаю, что вы неправильно избрали себе собеседника, — твердо закончил паренек. — Я могу порекомендовать вам человека, который выслушает вас с куда большим интересом, чем надутый пуз… прошу прощения, чем наш директор.

— Вот как? — Олег удивленно приподнял бровь. — И позвольте спросить, молодой человек, откуда вам известно, о чем у нас с директором шла речь? Не припоминаю, чтобы вы присутствовали. А если вам неизвестно содержание разговора, откуда вы знаете, кто еще может заинтересоваться… моими идеями?

— Ну… — внезапно юноша покраснел. — Я… вы так громко разговаривали… Меня… отправили к директору, ну и… я невольно подслушал часть разговора.

— Невольно? Ну да, ну да. Далеко пойдете, господин хороший, — сухо констатировал Олег, и паренек залился краской еще сильнее. — Могу я узнать ваше имя?

— Иван Александрович Кузьменко, — запинаясь, произнес тот. — Ученик пятого класса. Прошу прощения за… за подслушивание.

— Так и быть, прощаю, — пробормотал Олег. Пятый класс… со скольки здесь идут в школу? С девяти лет? С десяти? — Меня зовут Кислицын Олег Захарович, Департамент технического надзора. Скажите, Иван Александрович, почему вы уверены, что меня кто-то выслушает? За последние два дня я побывал у трех ученых, которых мне отрекомендовали как светил отечественной химической науки. Кудашкин, Тубарев, теперь вот ваш директор. Все трое отшили меня, почти не слушая. Честно говоря, такой подход начинает утомлять.

— А… кто отрекомендовал их вам, позвольте узнать? — полюбопытствовал юноша. Краска постепенно сходила с его щек.

— Ну… — Олег неопределенно пошевелил пальцами в воздухе. Упоминать, что рекомендации исходили от неведомого ему сотрудника Охранного отделения, почему-то не хотелось. — Рекомендовали, в общем.

— Понятно, — школяр солидно кивнул, изо всех сил пытаясь выглядеть взрослым. — Должен сказать, сударь, что в определенных кругах они действительно сделали себе имя. Но, между нами, названные вам личности не более, чем мыльные пузыри. Я считаю, что они добились своего положения за счет личных связей, отнюдь не за счет научной деятельности. Интриги, подсиживания и прочие действия, недостойные настоящего ученого. Уверен, все трое в совокупности никогда не набрали материала даже на одну полноценную статью.

— А вы, значит, знаете настоящего ученого, не играющего в недостойные игры, набравшего материала более, чем на одну статью, и готового непредвзято отнестись в абсурдному бреду вроде моего? — поинтересовался Олег.

— Да, — твердо кивнул Кузьменко. — Я знаю такого человека. Если соблаговолите проследовать за мной, тут недалеко, в двух кварталах. Он сейчас дома.

— Скажите, молодой человек, а вам не следует находиться на занятиях? Время-то учебное.

— Ну… — юноша потупился. — Меня выгнали. Я учителю бомбу-вонючку подбросил…

— Вот как? Ну что же, Иван свет Александрович, — вздохнул Олег. — Есть в вас что-то этакое… убедительное. В конце концов, почему бы не зайти по дороге к еще одному светилу? Валяйте, ведите. Надеюсь, в меня вы бомбами-вонючками швыряться не станете?

Наемная квартирка, куда Олега привел спутник, оказалась довольно маленькой и неказистой. Хозяин обнаружился в небольшой, размерами смахивающий на чулан уборщицы комнатке с неказистым письменным столом, книжными полками и парой стульев, занимавшими почти все свободное место. Человек на вид лет пятидесяти с небольшим недовольно поднял глаза от толстого пожелтевшего тома. Волосы на его висках густо серебрились сединой, на бритом сухощавом лице не виднелось и следа характерно-интеллигентских усов или бороды. Его острый неприязненный взгляд потеплел, когда упал на юношу.

— Здравствуй, Иван, — приветливо сказал он. — Что-то давненько не забегал. Кто с тобой?

— Здравствуйте, Евгений Ильич, — кивнул Кузьменко, пожимая протянутую ему руку. — Это… господин Кислицын из Депертамента технического надзора. Я невольно подслушал, — парень снова покраснел, — его разговор с директором… Ну, и решил, что, возможно, вы заинтересуетесь…

— Очень, очень любопытно, — покивал хозяин кабинета. Он с трудом выбрался из-за стола, почти вплотную прижатого к подоконнику, и протянул руку Олегу. — Евгений Ильич Вагранов, доцент физико-математического факультета университета, действительный член Русского физико-химического общества.

— Кислыцын Олег Захарович, старший инспектор Департамента технического надзора, — Олег крепко пожал руку Вагранова.

— Департамента чего? — поинтересовался тот, с любопытством разглядывая гостя.

— Технического надзора Московской управы, — пояснил Олег. — Департамент – под личным патронажем градоначальника.

— Что-то не слышал о таком, — Вагранов задумчиво потер подбородок. — Да вы присаживайтесь, господа, в ногах правды нет. — Он с таким же трудом забрался обратно на свое место.

— Департамент недавно организован, — пояснил Олег, отчаянно стараясь придать голосу непринужденность. — О нас еще мало кто слышал. В свете известных событий… рабочие бунты, знаете ли, и тому подобное, градоначальник решил, что за условиями труда рабочих на фабриках надлежит вести надзор, по возможности изыскивая возможности по улучшению условий труда… ну, вы меня понимаете.

— Улучшение условий труда, как же, как же, — задумчиво покивал Вагранов. Его взгляд сделался сонным. — Этим, я должен заметить, следовало заняться десятилетия назад. Видели бы вы, что творится на анилиновых фабриках, м-да… Но ведь здесь вы явно не за условиями труда надзирать пришли, не так ли?

— Ну, ваши условия труда улучшить не помешало бы, — усмехнулся Олег. В нем внезапно вспыхнуло необъяснимое чувство легкости. — Полагаю, ваша каморка в какой-то степени отражает отношение начальства?

— Можно сказать и так, — слегка пожал плечами доцент. — Кое-кто полагает, что мои излишне революционные взгляды рано или поздно приведут к полному и бесповоротному увольнению из университета. Некоторые даже высказывались в том духе, что по мне Сибирь плачет. Но я слишком видная фигура, чтобы вот так запросто со мной расправиться.