Деньги - не проблема - Элмор Леонард
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока они так разговаривали, одновременно случились две вещи: кто-то позвонил в дверь, и на кухню вошла Мэри Пэт с девочками — пожелать спокойной ночи.
Входная дверь открылась. Дуб сказал:
— Мне нужен отец Данн. Вы его брат?
Упитанный мужчина, похожий на доброго поросенка, кивнул и спросил:
— Он вас ждет? — Так, словно в противном случае не собирался пускать его в дом.
— Да. Я должен с ним повидаться.
Упитанный недоверчиво мешкал.
— Вас, часом, не мистер Амилья прислал?
Дуб догадался, что правильный ответ позволит ему войти, и кивнул:
— Да, сэр, он.
И в самом деле, дверь перед ним распахнули. Упитанный повел его на кухню, где сидел священник в черном костюме, он обернулся и взглянул на вошедшего. Здесь же были женщина и две маленькие девочки-лапочки. «Вот дерьмо, — подумал Дуб, — делать-то что теперь?»
Упитанный братец проговорил:
— У этого джентльмена есть что-то для тебя, от Тони Амильи.
«У этого джентльмена!» Такого Дуб ни разу еще о себе не слышал. Он молча кивнул.
Женщина, мать лапочек, велела им оставить фотографии на месте — они разглядывали снимки, разложенные на высокой кухонной стойке, — и поцеловать на ночь дядю Терри. Она сказала Дубу:
— Мы уже уходим и не будем вам мешать.
Он ответил как в фильме:
— Весьма признателен.
Но, черт, эти две малышки крайне осложнят ему работу. Он вовсе не хотел убивать и отца, и мать, и дочек. Священник нагнулся, чтобы они обняли его и поцеловали. Затем они выбежали из кухни, подгоняемые родителями, которые тоже вышли. Священник заговорил первым:
— Я хочу сказать спасибо за то, что вы тогда помогли мне отдышаться. У меня от удара просто дух перехватило.
— Да, он двинул вас под дых.
Дуб слышал, как девочки за дверью о чем-то громко просят мать с отцом, их тонкие голосочки выкрикивали: «Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!» Дерьмо! Ему это вовсе не надо. Священник между тем доел бутерброд и вытер рот салфеткой.
Тут зазвонил телефон. Он прозвонил дважды, второй звонок оборвался посередине — это кто-то в соседней комнате снял трубку.
Священник сказал:
— Так у вас что-то для меня от мистера Амильи? Случаем, не чек?
— Нет, чека у меня нет.
— Что же тогда?
Тут священник взглянул куда-то мимо него, и Дуб, оглянувшись, увидел в дверях упитанного братца.
— Тебя к телефону, — сообщил тот.
— Дебби?
— Твой приятель. Похоже, он сильно запыхался. Говорит, что долго пытался дозвониться, но телефон был занят.
Приятель? Дуб сразу просек, кто это может быть.
— Это Джонни? — спросил он.
— Да, — ответил упитанный братец. — Вы тоже с ним знакомы?
— Встречались… пару раз.
Братец ушел, и Дуб смотрел, как священник подходит к висевшему на кухонной стене телефону и, сняв трубку, слушает, что ему говорят. Лицом он повернулся к шкафчикам, будто боялся смотреть в его сторону. Ничего удивительного! Сейчас этот сукин сын Джонни все ему выложит! Но священник вел себя так, будто это самый заурядный звонок от друга. Он говорил то «угу», то «не-а», словом, притворялся. Дуб сунул руку в карман кожаного пиджака и нащупал «глок». Интересно, наделает священник в штаны, когда его увидит? Дуб взглянул на фотографии, которые разглядывали девочки. На них черномазые пацаны играли на мостовой. Другие копали что-то похожее на бататы. Наверное, это и есть сироты, на которых должны были пойти деньги.
Священник тем временем повесил трубку и, наконец, взглянул на Дуба.
— Мне кое-что непонятно, — сказал Дуб. — На всех фотках, где сняты голодные негритосики, они всегда облеплены мухами. На этих их еще не так много. Но что там делать мухам, если им нечем поживиться?
— Мертвецы, — произнес священник. — Это на них слетаются мухи.
Он подошел к стойке.
— Давайте я вам покажу. — Сказав это, он сунул руку в холщовую сумку.
Дуб напрягся, готовясь выхватить пистолет. Но рука священника появилась из сумки с пачкой фотографий, перевязанных зеленой лентой. Он развязал ее и выложил снимки на стол рядом с остальными.
— Почти полмиллиона человек были убиты, когда я там был.
Дуб взглянул и увидел мертвые тела, скелеты, обтянутые сморщенной высохшей кожей с присохшими к костям обрывками одежды. Они лежали в ряд на цементном полу. Он в жизни не видел ничего подобного, но по какой-то непонятной причине это напомнило ему тюрьму в Южном Огайо. Он услышал голос священника:
— Я был там и видел в тот день всех этих и еще примерно тридцать человек. Видел, как их убивают. Большинство были зарублены мачете, такими, как вот это.
Дуб поднял глаза и увидел, что священник успел почти вплотную приблизиться к нему, держа в руках острием вниз огромное, зловещего вида мачете. Он поднял его со словами:
— Вот этим убили кого-то из тех людей. — И слегка отвел мачете вбок, как будто готовясь нанести удар, и Дуб усомнился, что успеет выхватить свой пистолет. Так вот рассчитываешь застрелить кого-то, а тебе вместо этого отрезают голову. И это называется священник!
А священник тем временем говорил:
— Скажите мне кое-что. Вот вы, по-видимому, наемный убийца. Скольких человек вы убили?
Дуб, судорожно сжимая в кармане пиджака пистолет, ответил:
— Я застрелил троих… нет, четверых. А одного заколол.
— Это, наверное, в тюрьме.
— Да.
— Ну а я застрелил четверых хуту из русского пистолета, — сказал священник. — Подряд, одного за другим, как уток в тире.
— Хуту — это кто?
— Плохие парни, — пояснил священник. — Интересно, смог бы я разделаться с ними вот этим мачете, зарубить их, как они зарубили тех несчастных в церкви? До сих пор слышу их крики…
— Еще бы.
Священник приподнял мачете, словно прикидывая вес, покачал на руке, готовый взмахнуть им. Дуб невольно втянул голову в плечи. А священник продолжал:
— А знаете что? Пожалуй, я смог бы им воспользоваться, если бы пришлось.
— Мне, чтобы порубать человека, словно как дерево, нужно было бы порядком выпить, до одурения, — сказал Дуб. — За что они их мочили?
— Старая как мир история, — ответил священник, — бедные убивали тех, кто их хоть малость богаче. Зарядились банановым пивом и тронулись умом.
— Так виновато банановое пиво? Мы в тюрьме Огайо делали самогон, от которого голова болела так, что себя не помнишь. Там начался бунт, еще при мне. Вы вот рассказали и мне напомнили. В блоке «Д» забили насмерть шестерых зэков и охранника. Они поджигали все, что горит, а что не горит, то ломали в щепки. Иногда трудно понять, что находит на людей, да?
— Они и детей убивали, — продолжал свой рассказ священник. — Эти сироты — немногие, кто уцелел. — Он положил мачете на стол и сказал: — Я вам расскажу, что произошло, Дуб. Вас ведь так зовут?
— Да.
— Я спросил Тони Амилью, не поможет ли он мне накормить этих голодных детишек… Посмотри на этого, который роется в мусорной куче. Тони пообещал взять деньги у Рэнди. Вам, наверное, об этом известно?
— Угадали, — подтвердил Дуб. — А Рэнди не хотел отдавать ему деньги…
— Но Тони его заставил. Рэнди передал ему двести пятьдесят тысяч долларов, как предполагалось, для этих детей. Но Тони оставил чек у себя. Я из этих денег не получил ни цента. — При этих словах Дуб сосредоточенно сморщился. — Вы понимаете, о чем я?
— Да… но мне уже заплачено.
— Чтобы избавиться от Винсента Морако, так? Джонни рассказал мне по телефону.
— Нет, за Морако мне дали вперед половину. Но сам Морако заплатил мне все сразу, чтобы я убил вас.
Священник на секунду словно бы пришел в замешательство, но тут же смекнул:
— Чтобы мне не достались деньги Рэнди, да?
— Ну…
— Мне они и не достались! Их забрал Тони. Если вам непременно нужно кого-то убить, идите и убейте Тони. Ко мне у вас нет больше дел. — Священник снова повернулся к своим фотографиям. — Разве что… вы захотите дать что-нибудь на пропитание для этих сирот. Вы только посмотрите на этих ребятишек. Посмотрите на их глаза.
Фрэн и Мэри Пэт, сидя на кушетке в библиотеке, смотрели телевизор. Когда вошел Терри, они одновременно взглянули на него. Терри успел переодеться в джинсы и рубашку.
— Что, он ушел? — спросил Фрэн.
— Да, ушел.
— Типичный гангстер самого жуткого вида из всех, кого мне только доводилось видеть, — сказал Фрэн. — Чего он хотел?
— Он прослышал о фонде сирот, — сказал Терри, — и заехал, чтобы сделать пожертвование. — Он показал пачку долларов и перехватил холодный недоверчивый взгляд Мэри Пэт. — Пять тысяч наличными.
— Он носит в кармане такую сумму?
— Ему, наверное, только что заплатили. Никогда не знаешь заранее, откуда могут прийти деньги. Ведь так?
Мэри Пэт все не сводила с него глаз, но продолжала молчать. Фрэн сказал: