Друг-апрель - Эдуард Николаевич Веркин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Аксён пожал плечами.
— К дружкам пошел, — ответил Тюлька. — К Хмыге, наверное.
— Жаль, — дядя решил причесаться, — жаль. Придется теперь мне ее волочь. По-родственному, так сказать. У вас деньги на билеты есть?
Аксён помотал головой. Деньги у него были, но у дяди Гиляя они тоже имелись.
— Ладно уж, сироты, — дядя Гиляй сделал широкий жест расческой. — Прокачу вас, свои люди все-таки… Гляди-ка, и вправду прибывает.
— Прибывает, — выдохнула мать первое за два часа слово.
Показался локомотив. Тот же, пострадавший от Годзиллы.
— Вероника, а ну просыпайся! — Дядя принялся похлопывать ее по щекам. — Пора, красавица, проснись…
Мать мычала.
— Вероника, просыпайся, пора в поезд грузиться! — Дядя Гиляй принялся растирать матери уши. — Просыпайся, Вероника, пора!
— Ее Вера зовут, а не Вероника, — поправил Тюлька.
— Какая там к черту вера… — Гиляй извлек из своей необъятной олимпийской сумки аптечку.
Из аптечки вытряхнул склянку, отвинтил крышечку, сунул матери под нос. Резко запахло аммиаком, у Аксёна зачесалось в голове, потом в горле, потом из глаз выдавились слезы.
Глава 15
— Дядя!
Тюлька ткнул Аксёна в бок.
— Что — дядя?
— То! С ума сошел просто!
— Не беспокойся, Тюлька, это он так, расслабляется. Дядя Гиляй с ума не может сойти, он с него уже два раза сходил, в третий раз сходить уже не пускают…
— Еще как пускают! Вон у Руколовой отец каждую зиму сходит. В Никольское забирают…
— Будешь болтать — тебя тоже заберут, — пообещал Аксён. — Там недавно для сопливых корпус как раз открыли.
— Зачем? — осторожно спросил Тюлька.
— Много вас соплястиков с катушек соскакивает, надо же лечить. Там криотерапия…
— Это как?
— Кладут в ящик, а сверху азотом жидким заливают. Ты сразу замораживаешься в дуб. И так лежишь двое суток. А потом триста тридцать…
Тюлька исчез. Только что тут был — и вот уже нету. Аксён для интереса выглянул в окно, Тюлька, съежившись, втянув в плечи голову, медленно крался вдоль стены.
Боится Никольского, Чугун его напугал. Рассказал однажды, что прадедушка был психом, и добавил, что психозные гены всегда передаются самым младшим. Самым младшим, сказал Чугун, всегда достается наиболее тухлый набор хромосом, с таким набором далеко не уедешь, к двадцати годам — в Никольское, лечиться электричеством — а-а-а!
— Тюлька! — позвал Аксён в окно. — Что с дядькой-то?
— В парашют переоделся и в колодце топиться хочет.
— В колодце?
— Ага.
— Это он зря. Как мы его потом доставать будем?
Тюлька задумался.
— Чугуна к веревке привяжем и забросим! — хихикнул он. — А он его уцепит!
Тюлька засмеялся, видимо, представил. А потом резко замолчал и спросил:
— А какое сегодня число?
— Такое, — ответил Аксён. — Зачем спрашиваешь, если и так знаешь?
Он поглядел на календарь.
— Наверное, погода… — Тюлька вздохнул.
— Что — погода?
— Нелетчицкая. Наверное, там погода нелетчицкая. Они же оттуда самолетом, наверное, полетят…
— Это точно.
Аксён выбрался из дома, умылся. Покурил, хотя и не хотелось. Но покурил, так, непонятно для чего. Выглянул во двор.
Возле колодца раскачивалась необычная фигура. Красная. Бесформенная. Дурацкая совершенно.
— Можно лебедку сделать, — сбоку вынырнул Тюлька. — Я тут прикинул…
— Что? — не понял Аксён.
— Лебедку. Ну, если дядя все-таки утопится, то можно будет его достать лебедкой…
Тюлька пустился с увлечением рассказывать, как лучше извлечь дохлого дядю из колодца, указывая на то, что затягивать с этим не стоит — дядя может здорово распухнуть и отяжелеть, и тогда возникнут трудности. А лебедку можно снять с «газона», который валяется в лесу, петлю зацепить за ногу и смело тянуть…
Дядя Гиляй сначала не обращал внимания, затем повернулся.
— Ты что это, Вячеслав? — спросил он писклявым голосом. — Зачем меня в колодец хочешь?
Тюлька замолчал, покраснел и прыснул в сторону.
— Так вот, — усмехнулся Гиляй. — Родного… родственника в колодец. Вот поколение, воистину ничего святого…
Дядя вытер пот и стащил с головы разноцветную шапочку, и вдруг оказалось, что у дяди густая черная шевелюра почти до плеч.
— Ого… — Аксён покачал головой.
— За ночь отросли, — пояснил дядя Гиляй. — Такое со мной иногда случается…
Он вытряхнул из комбинезона жестяную коробочку, извлек из нее толстую сигариллу.
— Ну и как тебе мой кустюм? — дядя закурил. — Сидит хорошо?
— Нормально… Зачем парашют только испортили?
— Ты куда-то прыгать собирался?
— Да нет, просто. Сами же говорили, парус можно сшить…
— Это гораздо лучше любого паруса. — Гиляй подергал за ткань. — Гораздо, гораздо лучше. Едва я увидел этот парашют, как мне пришла в голову отличная мысль…
Он замолчал.
— Какая мысль? — спросил Аксён.
— Да так… Хочу…
Дядя Гиляй вдруг закрыл глаза, задрожал, загудел и достал из воздуха конфету. Протянул Аксёну. Конфета оказалась настоящей, шоколадной и вкусной.
— Из рукава достали, — скептически хмыкнул Аксён. — Так любой дурак может, даже Чугун…
— А так? — Дядя засучил рукав до локтя.
Он продемонстрировал голую руку, совершил легкое и быстрое движение и достал еще конфету, Аксён не заметил, откуда именно она появилась.
— Как это? — спросил Аксён.
— Материализация, Иван…
— Вы не ответили, зачем конфеты-то? — повторил Аксён.
— Детям — конфеты, взрослым — сигариллы, локальные пророчества и чудеса престидижитации… У вас тут тазик есть?
— Тазик? — растерялся Аксён.
— Тазик. Приличного вида, не рухлядь…
— Ну… да, наверное…
— Отлично! — Дядя хлопнул в ладоши. — Это то, что нам нужно. Не мог бы ты…
Дядя вдруг поглядел на Аксёна с интересом.
— Какое сегодня число? — спросил он.
— Не помню…
— Не помню… — Дядя вздохнул, глубокомысленно затянулся. — Твоя когда приезжает?
— Завтра.
Приятно, подумал Аксён. Приятно слышать — «твоя когда приезжает»… И еще подумал: откуда дядя знает?
— Отлично! — обрадовался дядя. — Значит, сегодня ты совершенно свободен… Короче, давай, дружок, ищи тазик и…
Дядя поглядел на солнце.
— Короче, через полчаса мы должны быть в поезде. Поторапливайся!
Аксён поторопился, почему нет, день умрет, день с плеч. Через полчаса они были в поезде.
Пригородный кидало из стороны в сторону. Лязгали двери, звякали окна, под полом то и дело что-то гукало, вагон скрипел и визжал, по нему гуляли сквозняки, по проходу каталось ведро, все как полагается. Дядя Гиляй грыз тыквенные семечки и разглядывал Аксёна. Как-то чересчур пристально, Аксён даже не выдержал и обернулся — не прилипло ли к спине чего?
— Не прилипло, — успокоил дядя. — Я просто гляжу. На отца ты похож.
— И что? Это хорошо?
— Не хорошо, не плохо. Никак. Каждый человек всегда сам по себе. Он внешне может и походить, но это неважно. Знаешь, есть такая поговорка: «Каждый умирает в одиночку». Запомни.
Аксён фыркнул.
— Не веришь?
— Нет.
— Это так. Жить могут вместе, но умирает каждый один. Это
