Антарктическая одиссея. Северная партия экспедиции Р. Скотта - Реймонд Пристли

Метель, которую мы наблюдали с запада, на несколько дней задержала Левика и Браунинга в лагере на леднике Уорнинг, и едва они, дождавшись тихого, но облачного дня, вернулись на зимовку, как снова поднялась метель и бушевала до нашего прихода. На обратном пути они обронили с саней фотоаппарат и банку с маслом, но без нас не могли отправиться на поиски. До начала метели Левик успел сделать несколько общих снимков ледника, а Браунинг в непогоду все время вел метеорологические записи. Когда они находились в палатке на морском льду перед ледником, сильное волнение несколько раз вызывало заметные колебания льда, заставившие их всерьез обеспокоиться за свою безопасность. Волнение ощущалось и в западной части залива, но я склонен объяснять его скорее непосредственным влиянием порывов ветра на морской лед, чем воздействием моря из-за пояса льдов [70].

Через день или два после окончания похода на берегу появились первые императорские пингвины. Их было не то четверо, не то пятеро, все в хорошем состоянии, но, почти не имея жира, они весили крайне мало - самый крупный тянул чуть больше 50 фунтов [22,7 кг], тогда как вес взрослого пингвина этого вида, защищенного в начале зимы хорошим жировым слоем, достигает 90 фунтов [40,8 кг]. Мои товарищи убили и ощипали трех птиц - великолепное дополнение к нашему мясному меню, так как грудка императорского пингвина весит от 15 до 17 фунтов [6,8-7,7 кг].

Двадцать второго Браунинг и я прошли около пяти миль [8 км] на юг от бухты Прешер и подобрали утерянную фотокамеру. К счастью, она мало пострадала. Футляр и кассеты ветер отнес на 30-40 ярдов [27,5-36,6 м] ближе к земле и прижал к гряде торосов.

День спустя Левик, Дикасон, Браунинг и я отправились с недельным запасом еды на ледник Уорнинг, чтобы сделать обстоятельные снимки структуры поверхности ледника. Сани на железных полозьях быстро доставили нас к цели, и мы заночевали под частичной защитой северного языка ледника. Здесь мы прожили до 27-го и в промежутках между сильно досаждавшими нам ветрами делали фотографии, оказавшиеся очень ценными.

Как-то раз, когда мы возвращались из очередной фотоэкскурсии по леднику, налетели первые сильные порывы приближающегося бурана. Мы припустились бегом, и тут мимо промчались и скрылись в направлении моря каких-то три предмета. С первого взгляда нам показалось, что это детали кухни, но чем мы могли им помочь, если были вынуждены немедленно опуститься на четвереньки, чтобы не быть опрокинутыми вихрем. В лагере подозрения подтвердились: унесло поддон для примуса, крышку от внешнего котла и большой колпак, надевавшийся сверху на всю конструкцию. По словам Браунинга, он и Дикасон наполнили котлы льдом, поставили перед палаткой, сверху прижали продуктовым мешком, но как только отошли в сторону, поднялся ветер, опрокинул мешок и унес детали кухни. К счастью, ветер дул пока что лишь порывами, и мне удалось, пробежав с полмили [805 м], поймать крышку и колпак, а Браунинг и Дикасон схватили поддон около самой скалы. Таким образом мы получили совершенно недвусмысленное предостережение - если какой-нибудь участник Северной партии позволит себе подобное же легкомыслие в такой ветер - пусть он пеняет только на себя. Злосчастные детали после неприятного происшествия погнулись, и впредь эту кухню было нелегко наладить, хотя при известном старании все же удавалось сварить на ней обед.

Всю ночь дул порывистый ветер с юга, часто достигая 12 баллов. Между его порывами воцарялось затишье, если не считать глухого шума, доносившегося с ледника, где буря почти не унималась. Внезапно шум усиливался, превращался в нечто среднее между грохотом и скрежетом, и вихрь с ревом налетал на скалу прямо над нами. Иногда буря доходила и до нас. Обращенная к северу стенка палатки втягивалась внутрь, южная раздувалась так, что, казалось, вот-вот лопнет, а на наветренную обрушивался град обломков льда и снега. Порывы ветра продолжались не больше пяти минут, так же внезапно, как налетали, они прекращались, и снова становилось тихо. Иногда, наоборот, ветер обходил нас стороной, мы только слышали, как он проносится мимо и замирает вдали, пока тишину снова не разрывал приглушенный рев, доносившийся с южного конца ледника, и мы не напрягались в ожидании следующего удара. О себе могу сказать, что в такую ночь мне даже труднее заснуть, чем при постоянном сильном ветре: я все время жду его атаки и подсознательно готовлюсь ее встретить. Левик и Браунинг, по-видимому, разделяли мои чувства, чего никак не скажешь о Дикасоне: бульшую часть ночи он мирно храпел.

Назавтра мы свернули лагерь и пошли к хижине, чтобы подготовиться к следующему походу на запад. Первые две мили [3,2 км] идти мешали мелкие камушки, нанесенные ветрами на снег, но потом мы вышли на участок льда, совершенно свободный от снега. Весь день в спины дул сильный южный ветер, и на чистом льду мы развили такую скорость, что Левику, растянувшему ногу, пришлось бросить постромки и поспевать за нами с помощью лыжных палок. На третьей миле я сообразил, что можно еще больше ускорить продвижение. Остановившись на минуту, чтобы перевести дух, мы завели упряжь за спинку саней, и теперь Дикасон и Браунинг бежали по их сторонам, а я рулил, держась за стойки палатки, очень кстати выступавшие сзади. До мыса Сил мы шли со скоростью семь или восемь миль в час [11-13 км/ч], причем значительную часть времени Дикасон и Браунинг сидели на санях, а два раза при особенно сильном попутном ветре присаживался и я. Впрочем, долго кататься не удалось: ветер то и дело менял свое направление, и налетевший откуда-то сбоку вихрь опрокинул сани, а Браунинга бросил на поклажу.

На мысе Сил дождались Левика, и они с Браунингом позавтракали. У меня же и Дикасона ветер отбил аппетит, да и дом был близко. Мы вырубили изо льда труп тюленя-крабоеда и привязали поверх вещей. Двигаясь тем же способом, к чаю достигли хижины. Крабоед придал неустойчивость грузам, они то и дело грозили упасть, и только бдительность боковых ездовых спасала положение, но в конце концов после особенно сильного толчка сани все же перевернулись. Тогда за несколько сот ярдов от дома тюленью тушу сбросили наземь - отсюда Левик, собиравшийся произвести вскрытие, мог и сам ее дотащить.

ГЛАВА XI

ВТОРОЙ ПОХОД НА ЗАПАД И ПОЯВЛЕНИЕ ПИНГВИНОВ АДЕЛИ

Разница в скоростях движения. - Торосы и аварии. - Новый способ управления санями. - Фотографирование на лыжах. - Местность за мысом Барроу. - Вой сирены, лавина. - Предательский лед заставляет нас возвратиться. - Съемка побережья у входа в залив. Сбор геологических образцов. - Рождение детеныша тюленя Уэддела. - Жилище снежных буревестников. - Снова дома. - Появление пингвинов Адели. - Спаривание. Драки. - Хищение строительных материалов