В глубинах полярных морей - Иван Колышкин

Но, понятно, наибольшая доля потерь выпадает на союзные конвои. И не всегда только потому, что противник стал сильнее и энергичнее…

Особенно показательна в этом отношении история конвоя PQ-17. И хотя она достаточно широко освещена в нашей военно-морской литературе, не остановиться на ней нельзя.

Конвой под этим условным наименованием вышел из Исландии 27 июня. Он состоял из тридцати шести транспортов под флагами Советского Союза, США, Великобритании и Панамы и двадцати одного корабля эскорта. Кроме того, проводка конвоя обеспечивалась двумя мощными группами прикрытия из состава американского и английского флотов. В группу ближнего прикрытия входили крейсера «Лондон», «Норфолк», «Вичита» и «Тускалуза», в группу дальнего прикрытия — авианосец «Викториес», линкоры «Дюк оф Йорк» и «Вашингтон», крейсера «Кумберленд» и «Нигерия» и девять эсминцев. Этого прикрытия было вполне достаточно, чтобы вести победный бой с северной эскадрой немцев.

В таком сопровождении конвою предстояло следовать до меридиана острова Медвежьего. Дальше начиналась наша операционная зона, и в охранение вступали корабли Северного флота.

Флот деятельно готовился к выполнению этой задачи. Как всегда, на дальних рубежах были развернуты подводные лодки для действий против надводных кораблей противника, которые могли напасть на конвой. Но еще до того, как караван достиг нашей зоны, начались события, о которых нашим бывшим союзникам до сих пор неприятно вспоминать.

[173]

4 июля, около трех часов ночи, первая волна немецких самолетов-торпедоносцев обрушилась на конвой. В результате массированных, но не очень искусных атак торпедирован был всего лишь один транспорт. Его, видимо, не составляло большого труда спасти. Но это было связано с риском, а команда судна вовсе не хотела испытывать свою судьбу. Кроме того, британское адмиралтейство вообще считало за благо добивать поврежденные суда, чтобы не снижать скорости конвоя и не подвергать его тем самым лишней опасности от самолетов и подводных лодок. Союзников не слишком обременяла забота о том, чтобы все отправленные в Советский Союз грузы дошли по назначению.

Итак, команда с торпедированного транспорта была снята, а само судно уничтожено кораблями охранения.

Около 18 часов 30 минут воздушный налет на конвой повторился. Было отмечено двадцать четыре атакующих торпедоносца. Снова результат атаки оказался довольно скромным. Повреждения получили два союзных транспорта и советский теплоход «Азербайджан». Как и в предыдущем случае, первые два судна были добиты эскортирующими кораблями. Моряки же «Азербайджана» заделали пробоины, погасили пожар и ведомый ими теплоход снова занял свое место в походном ордере.

Тем временем на перехват конвоя уже опешила немецкая эскадра: «Тирпиц», «Адмирал Шеер» и сопровождавшие их эсминцы. Разведка англичан установила, что крупные корабли противника покинули свои норвежские базы. Эти данные поступили в адмиралтейство. Там, оценив полученную информацию, приняли решение, продиктованное отнюдь не заботой о безопасности конвоя и не соображениями воинской чести. В 23 часа командир конвоя получил из адмиралтейства приказ: эсминцам из состава эскорта отправиться на усиление прикрытия авианосной группы, а транспортам рассредоточиться и самостоятельно, по способностям следовать в советские порты.

Так, не достигнув нашей операционной зоны, конвой распался. Причем командование Северного флота даже не было поставлено в известность об этом более чем странном решении и поэтому не смогло принять своевременных мер для охраны беззащитного каравана.

[174]

Две группы транспортов двинулись к Новой Земле. Другие суда в одиночку пытались достичь Кольского залива и горла Белого моря. Но это была попытка со слабыми средствами. Фашистские подводные лодки и самолеты начали легкую охоту за беспомощными судами. И очень многие из них так и не закончили этого трагического рейса.

Какой военной целесообразностью было вызвано решение английского морского командования? Откровенной боязнью понести потери в корабельном составе от фашистской эскадры? Или стремлением создать наибольшее превосходство в силах любой ценой, в том числе и ценой конвоя, судьба которого, по-видимому, была глубоко безразлична лордам адмиралтейства? Или, наконец, конвой во всей этой истории был заранее обреченной приманкой для немецкой эскадры, которую англичане намеревались завлечь подальше в море и атаковать превосходящими силами?

Гадать на этот счет бесполезно, не зная истинных тайных пружин, приводивших в движение британскую штабную мысль. Пролить свет на это могли бы действия англичан, случись боевое соприкосновение фашистской эскадры с беззащитным караваном. Но этого соприкосновения не произошло. И отнюдь не из-за какой-нибудь случайности.

Вице-адмирал из ФРГ Фридрих Руге, бывший контр-адмирал гитлеровского флота, в своей обстоятельной, но крайне тенденциозной работе «Война на море. 1939–1945» как бы мимоходом сообщает: «Примечательно, насколько сильным оказалось действие одной лишь вести о появлении этих немецких кораблей («Тирпиц», «Адмирал Шеер» и восемь эсминцев. И. К.). В действительности же они очень быстро вернулись на свою базу, ибо местонахождение британского авианосца не было точно установлено, и вследствие этого собственная авиация не имела возможностей для атаки. По приказу Гитлера надводным кораблям разрешалось вступать в бой только после того, как авианосец будет выведен из строя».

Но Фридрих Руге вовсе не желает точно следовать фактам, которые ему по понятным причинам не доставляет удовольствия вспоминать. А в действительности факты таковы.

[175]

5 июля, находясь в районе острова Ингё, подводная лодка «К-21» получила радиограмму командующего флотом, в которой сообщалось о том, что фашистская эскадра находится в море. Лодкам приказывалось найти ее и решительно атаковать.

Лунин уже давненько покинул базу — «К-21» вышла из Полярного 18 июня. Плавание было трудным: немеркнущий полярный день, штилевое море и самолеты, то и дело выныривающие из-за облаков. На второй день похода один из таких самолетов доставил лодке немало неприятностей. Вахтенный командир лейтенант Мартынов замешкался со срочным погружением, и две бомбы легли метрах в тридцати от борта «К-21», а пулеметная очередь хлестнула по легкому корпусу.

Дифферентовка лодки оказалась нарушенной. В первую уравнительную и в цистерну быстрого погружения стала проникать вода. Впору было возвращаться в базу. Но никто и думать не хотел о таком бесславном окончании похода. И механик Владимир Юльевич Браман, как это бывало не раз, нашел выход из крайне затруднительного положения. Он предложил заполнить обе поврежденные цистерны водой, одновременно осушив один носовой торпедный аппарат и добавив за счет этого воды в носовую дифферентную цистерну. Лодка после этого стала послушно плавать на глубине.

Поиск вражеских конвоев не дал результатов. 27 июня Лунин получил приказание занять новую позицию в порядке развертывания для прикрытия PQ-17. Здесь его и застало сообщение о выходе в море немецкой эскадры.

Лодка зарядила батареи и, погрузившись в 16.06, начала поиск, следуя курсом 182 градуса. В 16.33 гидроакустик Сметании услышал справа по носу шум винтов кораблей. Лунин приказал лечь на курс сближения и приготовить все торпедные аппараты к выстрелу. В 17.12 а перископ были обнаружены два эсминца, идущие строем уступа, — головное охранение эскадры. Через шесть минут показались мачты больших кораблей. Еще пять минут — и стало можно опознать «Тирпица» и «Адмирала Шеера». Их окружали эсминцы.

Лунин выбрал главной целью атаки линкор.

«Тирпиц» был новейшим германским кораблем. Он вступил в строй в 1939 году. Его артиллерийская мощь внушала уважение: восемь 380-мм орудий главного ка-

[176]

либра, двенадцать 150-мм, пятнадцать 105-мм и шестнадцать 37-мм пушек. Свои пятьдесят три тысячи тонн полного водоизмещения он мог нести со скоростью тридцать узлов.

Робость, которую испытывали англичане перед этим опасным противником, можно было понять. Какой-нибудь год назад они, имея многократное превосходство, охотились в Северной Атлантике за однотипным с «Тирпицем» «Бисмарком». И немецкий линкор дорого заплатил за свою жизнь. Крупнейший английский корабль линейный крейсер «Худ», вступив в артиллерийскую дуэль с грозным соперником, получил на пятой минуте боя прямое попадание в погреб с боезапасом и, развороченный чудовищным взрывом, скрылся в волнах. Жестокие повреждения нанес «Бисмарк» и «Принцу Уэльскому». А сам он потонул после многих морских и воздушных атак, получив попадания нескольких десятков тяжелых снарядов и полдюжины торпед.

«Тирпиц» приходился «Бисмарку» братом-близнецом. И Николай Александрович Лунин вполне отдавал себе отчет, что даже самым успешным залпом едва ли отправит его на дно. Но повредить «Тирпица», вывести его из строя значило уберечь союзный конвой от страшной угрозы. Мало того, это значило надолго лишить надводные силы гитлеровцев на Севере их ядра и тем самым до некоторой степени изменить всю ситуацию на театре. Потому-то его решение атаковать линкор было абсолютно правильным.