Ребёнок от босса. Научи меня любить (СИ) - Довлатова Полина

Я не могу прочитать, что именно отражается в его взгляде. Брови как обычно нахмурены, губы сжаты, но мужчина молчит.

— Глеб Викторович, я думала, что вы вышли...

Действительно, он был таким тихим, пока я одевалась. Поразительно. Я даже забыла, что в кабинет врача изначально пришла не одна.

— Как видишь, нет, — босс забирает выписку у меня из рук и указывает рукой на дверь. — Идём, Инна, нам ещё на иглотерапию идти.

И всё? Это всё, что он скажет?!

Два ребёнка. У нас будет два ребёнка, а он никак не отрегариует?! Его это не шокировало? Я точно слышала недовольство в голосе мужчины, когда он говорил с врачом, а сейчас он собирается играть в молчанку?

Выйдя из кабинета вслед за Воронцовым и пройдя несколько метров по коридору, я не выдерживаю.

— Вы что... вы ничего не скажете? — выдаю дрожащий голосом ему в спину. — Вот так вот просто мы пойдём на иглотерапию, потом поедем домой, потом вы отправитесь на работу, словно ничего особенного не произошло? Вы каменный что ли, Глеб Викторович?! Вы вообще слышали, что только что сказал врач?!

Воронцов медленно поворачивается и вперивает в меня тёмный взгляд, выгнув при этом бровь.

— Их два, — показываю боссу два пальца, будто он глухой и не слышит мой истерический крик, который, кажется, на всю клинику разносится. — Два ребёнка, понимаете?! — шмыгаю носом.

Он молчит. Затем медленно выдыхает. Уголки его губ дёргаются, что окончательно вгоняет меня в ступор.

— Два ребёнка это хорошо, — отвечает наконец мужчина, кивнув головой будто в подтверждение собственных слов.

Глава 49

Глава 49

Инна

Хорошо? Что?

До того, как я успеваю что-нибудь ответить, Воронцов снова поворачивается и идёт в сторону лестницы. Я ускоряю шаг, чтобы догнать мужчину.

— Что значит хорошо, Глеб Викторович?! Вы что... вы рады?!

— А ты нет, Инна?

Я? Сложно сказать. Скорее я в панике. В шоке. Я растеряна. И не понимаю, как он может сохранять такое глобальное спокойствие, будто сегодня случилась самая обыденная вещь на земле. Мой мир за последние несколько дней перевернулся с ног на голову несколько раз, а у него словно ничего и не произошло.

Тупо пялюсь в затылок мужчины, не зная, что ему сказать, чтобы он меня услышал и понял. В мыслях вдруг проскальзывает неприятная догадка, которую никак не удаётся отмести в сторону. Я сглатываю вязку слюну, собравшуюся во рту, и снова обращаюсь к Воронцову.

— Вы... что, решили забрать детей?

Он резко останавливается и поворачивается ко мне так, что я впечатываюсь с размаху в его грудь.

— Чего?

— Забрать детей... Поэтому вы рады? Их двое, и вы считаете что я не справлюсь, — мой голос дрожит, когда я об этом спрашиваю, и тошнить начинает сильнее, потому что сама мысль о том, чтобы отдать ему детей кажется мне отвратительной.

Да, я не была готова к двойне, и сейчас не готова, и не уверена, что буду готова, но я просто не смогу от них отказаться. Я же этого себе никогда не прощу.

И ему я не позволю забрать моих малышей... Всё что угодно сделаю, чтобы этого не случилось!

От мгновенно нахлынувшего страха меня начинает дико трясти.

— Вы хотите их забрать. Я угадала? Как удобно! Ведь в суде будет так легко доказать мою якобы несостоятельность. Но знаете что, Глеб Викторович? Я вам не позволю! — судорожно качаю головой, обхватив себя руками, потому что мне резко становится холодно, хотя в помещении довольно тепло. — Это... это мои дети! И они будут мои! Я не инкубатор. И мои дети это не игрушки! Так что я не допущу подобного. Это вообще какой-то бред...

— Да, — тяжело вздыхает Воронцов, на мгновение прикрыв веки и сжав пальцами переносицу. — С последним предложением я согласен. Это полный бред то, что ты сейчас несёшь. Впрочем, я уже даже привыкать начал. А теперь слушай внимательно, — он чуть наклоняется вперёд, отчего на моих губах остаётся след его дыхания. — Я не собираюсь забирать детей. Ясно?

Сглотнув, я киваю.

— Не собираюсь лишать их матери. Обоих. Это тоже ясно?

— Я...ясно.

— Хорошо. И я рад, что их двое. Да хоть трое. Потому что я хочу детей. Вот так всё просто. Разобрались?

Прикусив губу, снова киваю, вжав голову в плечи.

— Вот и отлично. И перестань придумывать себе всякую чушь. Не хватало ещё, чтобы ты в обмороки падала из-за того, что сама в своей голове сочинила.

— Я просто.. — хочу сказать, что испугалась, но вовремя прикусываю язык.

Не стоит делиться с ним своими страхами, потому что я понятия не имею, как он может это использовать. Наверняка, это станет очередным аргументом против меня.

Если я скажу, что не была готова и сейчас тоже не готова стать мамой двух малышей, Воронцов, вполне вероятно, снова начнёт давить на то, что у меня неподходящее для воспитания детей жильё, и вообще всё не то и не так.

Конечно, я испытываю облегчение в связи с тем, что он не собирается забирать малышей, но ведь я не могу быть до конца уверена в его честности, и в том, что он не передумает.

Никогда не стоит забывать — я ему чужой человек. Вряд ли его беспокоило бы моё здоровье и условия жизни, если бы не дети.

— Что "просто", Инна? Говори.

— Нет... Ничего...

— Ничего? Надеюсь, ты не успела себе ещё что-нибудь придумать? Твой панический мыслительный процесс у тебя в глазах отражается.

— Я в порядке. Всё нормально, Глеб Викторович. Главное, знайте, что я в любом случае буду бороться.

Мужчина выгибает бровь и качает головой.

— Всё-таки придумала... Ну, ладно. Разберёмся потом. Мы на иглотерапию уже опаздываем. Пошли.

Сеанс иглотерапии длится примерно сорок минут. Расслабиться мне так и не удаётся. Я постоянно думаю о том, что буду делать дальше. Куча мыслей пчелиным роем кружатся в голове, и это буквально сводит с ума.

К концу сеанса я становлюсь похожа на один сплошной оголённый нерв, за что получаю замечание от терапевта.

— Ваше состояние так не стабилизируется. Вы без конца дёргаетесь.

— Простите... У меня тяжёлый период в жизни.

— Постарайтесь не принимать трудности близко к сердцу. Сейчас самое главное это ваше здоровье и здоровье ребёнка.

— Детей, — машинально поправляю врача и тут же краснею. — У меня будет... двойня.

— Это же прекрасно, — улыбается врач — приятная женщина средних лет.

— Да... Наверное.

Плохо, что я даже порадоваться нормально не могу, потому что паника полностью перекрывает клапан для всех остальных чувств.

Спустя примерно двадцать минут мы усаживаемся в машину босса и отъезжаем от клиники.

Он, оказывается, успел записать меня на очередной приём к Тамаре Васильевне на конец недели. Её необходимо уведомить о том, что беременность у меня не совсем обычная.

— Сейчас заедем в магазин. Посидишь в машине, а я пока куплю продукты. Потом отвезу тебя домой и дальше на работу. Вечером поговорим, если удастся освободиться пораньше, — заявляет Воронцов, выруливая на дорогу.

— О чём поговорим?

— Считаешь, не о чем? — хмыкает мужчина.

Я не отвечаю.

Меня, честно говоря, мысли о предстоящем разговоре вообще не радуют, потому что я практически на сто процентов уверена, что Воронцов заведёт речь о том, в каких плохих условиях я живу. А теперь, когда мы знаем, что я жду двойню, он наверняка будет давить на меня этим фактом. Правда, не представляю, какую альтернативу он может предложить. Снять жильё получше? Не хочу ничего лишнего от него принимать. И пока дети не родились, не вижу в этом смысла.

— Так и будешь молчать?

— Я не настроена на разговоры. Потрясений на сегодня и без того хватает.

— Ну, то есть лучше не обсуждать ничего вслух, а позволить тебе сочинять обо мне и моих планах мифы и легенды, в которые ты упорно хочешь верить?

— Порой, это лучше, чем выслушивать ваш бесприкословный тон.

— Не заметил, что ты не способна дать мне отпор. Во всяком случае, в последнее время, Инна. Правда, частенько это бывает не по делу, и опять же из-за твоих персональных тараканов, — босс на мгновение отрывает взгляд от дороги и переводит его на меня.