Иван Грозный - Анри Труайя

С облегчением вздохнув, народ благословляет мудрость своего правителя – нет больше причины бояться жутких всадников с головами собак и метлами, которые становятся придворными, военными, сановниками без каких-либо специальных прав. Самое удивительное, что ни один из них не возмущается указом, лишающим всех привилегий: жестокие авантюристы, наемные убийцы, кровавые распутники, они воспринимают немилость без малейшего ропота. Что царь дал, может в любую минуту отнять. А Иван в очередной раз наслаждается возможностью сбросить на землю тех, кого сам возвысил. Подчинившись, как ягнята, они дают ему очередной повод почувствовать силу своей власти. Склонив однажды чашу весов в их пользу, теперь он склоняет ее в противоположную сторону: земщине возращена собственность, соловецкий игумен Паисий, который лжесвидетельствовал в деле митрополита Филиппа, сослан на остров Валаам, некоторые советники изгнаны из дворца. Но жестокий Малюта Скуратов сохранил свою важную роль при дворе. К трону понемногу приближается его зять, Борис Годунов, дальний родственник первой жены царя. Иван с каждым днем все больше и больше восхищается молодым, статным, красивым человеком с весьма изворотливым умом. Враг насилия, Борис Годунов при всяком удобном случае советует умеренность и хитроумие. Он прекрасно понял характер своего государя и никогда не призывает его к добродетели, ограничивает вспышки гнева хозяина доводами здравого смысла и целесообразности. Прислушиваясь к его настоятельным советам, Иван распустил опричников, которые портили его образ за пределами России. Это он подсказал царю успокоить поляков и ливонцев льстивыми речами, чтобы завоевать их доверие и получить от них мирным путем корону, которой так добивается.

В ожидании их решения государь посылает армию на северо-запад, воевать со Швецией. Сражаясь за расширение собственных владений под эгидой русского царя, Магнус наивно полагает, что в награду, как и обещано, получит Ливонию. Но Иван и Годунов вовсе не думают уступить этому датчанину земли, которые давно видятся России желанной добычей. Они поддерживают его иллюзии, пока он служит их интересам. Теперь государь наносит удары по эстонским границам. Города сдаются один за другим под напором армий русского царя и Магнуса: нападающие грабят, жгут, режут, насилуют. Во время одной из стычек убит Малюта Скуратов. Иван лишается своего любимого товарища по оргиям и убийствам и, желая отомстить, собирает немецких и шведских пленников, закованных в железо, велит выложить вокруг охапки хвороста и сжечь их живьем. Он не сомневается, что, несмотря ни на что, Малюта Скуратов пребывает в раю – не может не быть любезен Богу, так как все творил, послушный воле царя. Расправа над пленными кажется государю своего рода священным убийством. «Казним тебя и Швецию, – пишет он шведскому королю, – правые всегда торжествуют... Скажи, чей сын отец твой? Как звали вашего деда? Пришли нам свою родословную; уличи нас в заблуждении; ибо мы доселе уверены, что вы крестьянского племени...Ты писал, что мы употребляем печать Римского царства; нет, собственную нашу, прародительскую. Впрочем, и римская не есть для нас чуждая; ибо мы происходим от Августа-Кесаря. Не хвалимся и тебя не хулим, а говорим истину, да образумишься. Хочешь мира? Да явятся послы твои пред нами!»

Вместо того чтобы прислать послов, шведский король отвечает в том же духе: «Ты пишешь так, как будто вырос среди крестьян или бродяг, не знающих, что такое честь... Каждый раз, открывая рот, ты бесстыдно лжешь... Ты смотришь на нас с высоты своего животного (поросячьего) умишка...» Шведские войска наносят поражение большим по численности русским в Лоде. Одновременно приходит известие, что недалеко от Казани восстали черкесские племена. Это заставляет Ивана приостановить военные действия против Швеции и направить армию на берега Волги.

Усмирение проводят быстро, и, воспользовавшись затишьем, царь решает положить конец территориальным притязаниям Магнуса, в услугах которого нет необходимости, когда военные действия на западе приостановлены. Первая жена Магнуса скончалась, Иван предлагает ему новую невесту – сестру покойной, девочку тринадцати лет. Жениху – тридцать пять, он с радостью соглашается. Веселую свадьбу справляют 12 апреля 1573 года в Новгороде. Присутствуют многочисленные немецкие гости. Во время религиозного обряда царь сам руководит хором, отбивая такт своим жезлом. Затем распоряжается танцами, призывает пары двигаться свободнее. Такая доброжелательность не настораживает Магнуса – он уже видит себя королем и воображает, что, кроме обещанного богатого приданого, получит все ливонские города, оккупированные русскими. Но вместо пяти бочек золота, на которые он так рассчитывал, ему достаются лишь сундуки с нарядами для его юной супруги. А вместо части Ливонии – небольшое владение. Утратив последние иллюзии, Магнус уезжает в свои земли, где живет в нужде, имея за обедом всего три перемены блюд (по свидетельству его брата Фредерика, короля Дании), забавляя игрушками свою малолетнюю жену, угощая ее лакомствами и одевая, к неудовольствию русских, на немецкий лад.

В Варшаве же польский сейм приступает к выборам короля. Есть множество кандидатов: молодой Эрнест, сын императора Максимилиана, Ян III Шведский и его сын Сигизмунд, герцог Анжуйский Генрих Валуа, брат французского короля Карла IX и русский царь Иван IV, каждый обещает свое. Некоторые польские вельможи – сторонники того, чтобы отдать корону второму сыну Ивана – Федору. Польский гонец Федор Воропай касается этой возможности в беседе с царем, который приходит в негодование и говорит, что сыновей у него «только два, как два глаза у головы; отдать которого-нибудь из них – все равно что из человека сердце вырвать». Затем произносит речь в свою защиту: «В вашей земле многие говорят, что я зол: правда, я зол и гневлив, не хвалюся, однако пусть спросят меня, на кого я зол? Я отвечу, что, кто против меня зол, на того и я зол, а кто добр, тому не пожалею отдать и эту цепь с себя, и платье... мои люди подвели меня к крымским татарам, которых было 40 000, а со мною только – 6000... Я не силы татарской боялся, но видел измену своих людей и потому своротил немного на сторону от татар. В это время татары вторглись в Москву, которую можно было бы оборонить и тысячью человек; но когда большие люди оборонять не хотели, то меньшим как было это сделать? Москву уже сожгли, а я ничего об этом не знал!.. Если кто и был после этого казнен, то казнен за свою вину».

Подозревая, что перешедший на службу к полякам Курбский может настраивать против него, Иван просит передать польским и литовским панам: «Пусть не дивятся тому, что изменники мои говорят обо мне: у них уже такой обычай – говорить о государях своих дурно... Курбский к вам приехал; он отнял у него (указывая на старшего сына) мать, а у меня жену; а я, свидетельствуюсь Богом, не думал его казнить, хотел только посбавить у него чинов, уряды отобрать и потом помиловать; а он, испугавшись, отъехал в Литву... Я о своей доброте или злости говорить не хочу; если бы паны польские и литовские ко мне или к детям моим своих сыновей на службу прислали, то узнали бы, как я зол и как я добр... Если Богу будет угодно, чтоб я был их государем, то наперед обещаю Богу и им, что сохраню все их права и вольности и, смотря по надобности, дам б?льшие».