Большой вальс - Людмила Григорьевна Бояджиева

— У меня плащ на пуховой подстежке и я одела платок — отозвалась Виктория, подставляя лицо адриатическому ветру, пахнущему свежеоткусанными арбузными корками.

«Адриатические волны

О Брента, нет, увижу вас,

И вдохновенья снова полный,

Услышу ваш волшебный глас!..»

— Так вот о чем тосковал в своей «Северной Венеции» Пушкин — в холодном, льдистом Петербурге. Об этой весенней, подснежником расцветающей в душе радости жизни… переизбытке победной, ликующей радости… В голове Виктории крутились великие имена — художников, зодчих, поэтов, связанные с этим чудо-городом, а воображение подбрасывало образы нарядных венецианцев в костюмах «ренессанс» прибывшие, скорее всего из голливудских фильмов. Казалось невероятным, что здесь живут нормальные современные люди, среди которых целых три дня будешь находиться ты сам, исполняя самые обыкновенные будничные вещи, прогуливаясь, обедая, отходя ко сну.

— По-моему, я удачно выбрал отель — близко от центра, тихо и хоть кусочек земли под ногами. — Артур призывно махнул рукой подоспевшему к причалу гостиничному слуге и помог Виктории выбраться на ступеньки. Крошечную площадь, не больше циркового манежа, окружали миниатюрные дворцы, смахивающие на театральные декорации к комедии Шекспира «Венецианский купец» — резной камень, колонны, балкончики и крошечный фонтан в центре с обязательной стайкой пасущихся вокруг голубей. От площади лучами расходились улочки и каналы с круто горбящимися арками мостов. По одной из них, гремя песнями, двигался караван гондол, перегруженных ряжеными. Люди веселились, размахивая гирляндами бумажных цветов и стараясь поднять повыше — к окнам домов огромных, прилаженных к шестам головастых кукол.

— Пошли, пошли, ещё насмотришься. Похоже, ночью нам не придется сомкнуть глаз — несколько преувеличенно ворчал бывалый Шнайдер.

Это патриоты традиционных увеселений так усиленно наигрывают ренессансный разгул, что туристам потом всю жизнь кажется, что они прозябают в будничной скучище, в то время как здесь — вечный праздник.

Скромный отель, выглядевший как небольшая частная вилла, показался Виктории шикарным: зеркала, сияющие люстры венецианского стекла, обилие позолоты, «дворцовой мебели» и ковров заставляли проникнуться иллюзией старины и собственной значительности.

А пахло здесь так, будто парфюмерная презентация уже началась.

Виктория, заглядевшаяся на метровые букеты, украшавшие холл, забыла поволноваться за процедуру оформления — Шнайдер зарегистрировал их в книге постояльцев под настоящими именами. Это значило, что вслед за горничной, поднимавшейся по крутой мраморной лестнице на второй этаж следовала в свой номер-люкс Антония Браун.

Час, отпущенный Артуром на распаковку багажа и отдых, Виктория провела у окон, выходящих из гостиной на площадь с фонтаном, а из спальни прямо в узкое ущелье канала. Разглядывать эту тесно сомкнувшуюся с твоей невероятную жизнь можно было бесконечно, что пышно цветущая на окнах герань, вовсе не живая, а пластмассовая, уже слегка выгоревшая, что у клетки с канарейкой на полукруглом балкончике противоположного дома гипнотически замер крупный рыже-белый, совсем российский «помойный кот», а у запертых дверей домов аккуратно проснулись какие-то блестящие черные тючки. К тому же, хоть и утро, а карнавал, видимо, и не засыпал, продолжая греметь с разных сторон шумами ярмарочных гуляний. На темной воде канала прямо под окнами спальни качалась стайка малиновых листков каких-то афиш, возглавляемая белой, уже промокшей картонной маской. Печальный рот Пьерро кривился гримасой смерти ужаса, в пустых прорезях глаз стояла водяная муть. Где-то подняв в воздух голубей, заухал колокол.

Виктория машинально потянулась к цепочке с нательным крестиком, одетым при крещении в монастыре, но пальцы обнаружили пустоту, растерянно пробежав за ворот свитера. Крестик, бывший с ней все эти пять лет, исчез.

— Обидно именно сейчас, когда я так нуждаюсь в защите! — подумала Виктория, надеясь найти пропажу, начала распаковывать дорожную сумку, собранную для неё Алисой. Туалетные принадлежности отправились на столик в ванную комнату, порадовавшую стилизованным под старину убранством и зеленоватым тоном узорчатого камня, покрывавшего пол. На нем и разлетелся со звоном флакон «Arpegio» любимых алисиных духов, часто используемых и Антонией. — Фу, ты явно перебрала с парфюмерией, крошка. — Артур, войдя в номер, огляделся.

— А здесь совсем недурно, и главное — скромно. Кроватка вполне девичья, всего четыре квадратных метра. — Шнайдер покосился на свою подопечную, не радовавшую его откровениями по поводу своей личной жизни. Что-то там произошло с ней в эти американские годы? Во всяком случае, разговоров о браке не было, да и слухов о каких-нибудь романах тоже. Артур с удовлетворением знатока отметил длинные загорелые ноги, открытые для обозрения твидовыми шортами и удивленно причмокнул: неужто девица?

Программа трех дней складывалась вполне четко — от и до — все расписано по часам. Сегодня, в день прибытия, т. е. в пятницу до четырнадцати часов свободное время, а следовательно, ознакомительная прогулка по городу. В четырнадцать — встреча в «Эзельсноре» с представителями фирмы и подготовка завтрашнего показа, т. е. репетиция до тех пор, пока мадам Грегиани не сочтет возможным отпустить девушек. В субботу утром — работа с костюмерами и парикмахерами, ровно в двенадцать — открытие презентации, затем коктейль и концерт старинной музыки во Дворце дожей, а в 23.00 прием в Palazzo d'Roso у графа Сквартини Фолио, являющегося известным меценатом и спонсором экстравагантных культурных мероприятий, сопровождающих венецианские праздники.

— Воскресное утро отдано поездке в Лидо, устраиваемой фирмой «Шанель» для участников и друзей выставки. Прогулка на катере, посещение острова Мурано и его стекольных мастерских, шикарный обед в ресторане и так далее. — Шнайдер свернул листки программы.

— К счастью, воскресная программа носит не обязательный характер. Я заранее объявил, что ты должна утром покинуть Венецию по личным делам. Следовательно — прием у экстравагантного графа Скваронни Фолио представляет для тебя самое скользкое место. Не можем же мы предугадать, кто из близких знакомых Антонии окажется в числе гостей. На всякий случай улыбайся всем и висни на моей руке. А показавшись обществу, мы покинем праздник по-английски, и — стремглав в аэропорт. Вы, госпожа Меньшова, сможете приступить к чрезвычайно занимательным социологическим опросам тружеников сельскохозяйственных районов, а папаше Шнайдеру, пожалуй (тьфу-тьфу!) наконец, удастся подержать фату самой прелестной невесты Европы. — Шнайдер не скрывал мечтательную улыбку, и Виктория который раз подумала, что Антонии страшно повезло с другом, а также о том, что Артур слишком любит Тони, чтобы испытывать симпатию к её «дублерше». Насколько все было бы проще и надежнее, если бы рядом оказался Остин! Виктория смогла бы по-настоящему наслаждаться Венецией, да и всей авантюрой, скорее развлекательной, чем опасной.

— А теперь…

А теперь, шагая под присмотром Артура по сказочному городу, Виктория все время испытывала желание оглянуться, как случается от сверлящего спину чужого взгляда. Но узкие