Брачный договор с герцогом - Милли Адамс

Это сила, подобной которой она никогда не знала. Огонь страсти внутри уносил ее к таким высотам, где никто и ничто не могло ею управлять. Она была во власти его желания. Он здесь, потому что хочет ее, теперь она в этом не сомневалась. Для этого не нужно ни золотое платье, подчеркивающее грудь, ни звезды в волосах. Достаточно быть самой собой. Стараться полностью соответствовать мужчине рядом, а это в ней было с самого рождения. Как и болезнь, грозившая лишить жизни, отнявшая радость бытия. И она была благодарна самой себе за это качество. За право, наконец, быть самой собой. Сейчас больше ничего не нужно. Это стало настоящим откровением, подарком после тягот многих лет жизни рядом с людьми, считавшими ее слабой.

— Прежде всего, я знаю, что ты достаточно сильна, чтобы выдержать, и это доставляет мне огромное удовольствие. — Он приблизился к ней. — А теперь повернись спиной.

Она повиновалась и вздрогнула, когда он взял в руку косу. Однако не стал тянуть, как делал раньше. Он расплел ее и позволил волосам свободно лечь на спину. Прикосновения были такими нежными, что по телу побежала волна удовольствия.

Почему он так осторожен, будто опасается, что она разобьется, как фигурка из стекла? Он словно разворачивает ценный подарок и боится повредить. Это затишье перед бурей, которая, как она знала, унесет в мир блаженства их обоих.

Затем он развязал шнурок ночной сорочки, она скользнула по телу ласковым шелковистым потоком и легла у ног. Он провел рукой по спине, ягодицам, чуть сжав их, отчего сразу вспомнился случай в библиотеке в доме брата, хотя сейчас все было совсем иначе. Между ними нет преград, все предельно честно и открыто.

Внезапно глаза защипало от слез.

Нет никаких барьеров, кроме нескольких предметов одежды. Возможно, ей должно быть неловко стоять обнаженной посреди комнаты, но ничего подобного она не испытывала. Она с детства и часто представала без одежды перед лекарями, такова была необходимость, а часть жизни была прикована к постели. Однако Бриггс не рассматривал ее тело как предмет исследований. Он прикасался к ней так, будто это доставляло удовольствие. Он считал ее хрупкой и сильной одновременно. И красивой.

Смущения не было. Как и стыда.

Ласки становились более откровенными, рука его легла между ее бедер, но и это не вызывало стыда. Каждое его движение приносило удовольствие, звучало как нечто прекрасное, дарующее наслаждение обоим.

Она повернулась к нему лицом и едва не задохнулась от того, как он смотрел на нее, с каким восхищением. Глаза сверкнули, наполняясь силой, которой она восторгалась. Ничего общего с бесчувственным, неэмоциональным доктором. Перед ней переполняемый страстью мужчина.

Он отошел на несколько шагов, не отводя от нее взгляда, и опустился в кресло у камина. Затем расстегнул бриджи. Она затаила дыхание и наблюдала, как он извлекает свой член. Он не был… не был похож на тот, что она видела у статуи в саду. Он был большим, толстым и… красивым.

Когда же она увидит все его тело без одежды? Скорее всего, и это право надо заслужить. Она готова сделать все, что может. Бриггс говорил, что научит ее доставлять ему удовольствие. Внезапно ей захотелось этого больше всего на свете.

— Подойди, — раздался приглушенный голос.

— Хорошо.

— Ваша светлость, — поправил он твердо, но одновременно с нежностью во взгляде. От этого сердце подпрыгнуло от радости.

— Хорошо, ваша светлость.

Он следил, как она медленно преодолевает разделяющее их расстояние, и губы его изогнулись в полуулыбке. Она стояла перед ним обнаженная и чувствовала себя восхитительно под его откровенным взглядом.

— Встань на колени, — велел Бриггс.

Она подчинилась, не задумываясь.

— Хорошо. Теперь я научу тебя доставлять мне удовольствие. Возьми его в рот.

Она совсем не была шокирована. Ведь в саду он делал то же самое, и это было прекрасно. Почему же она должна отказать? Тела их значительно отличаются, но в получении наслаждения у них, похоже, много общего. И она хотела… дать ему хотя бы часть того, что получила, чтобы и он ощущал тот восторг, что она когда-то.

Было бы прекрасно помочь ему ощутить все это. Если бы она могла заставить его биться в экстазе, все внутри трепетать от наслаждения столь сильного, что на глаза наворачивались слезы, задыхаться в момент освобождения… Беатрис думала только об этом, не желала ничего иного. Это будет серьезное испытание ее силы.

Она подалась вперед и коснулась кончиком языка головки его члена. Он прекрасен и на вкус, этого она не могла представить. Ей нравилось прикасаться к его плоти, чувствовать ее в ладони. Он был твердым и очень горячим.

Все прошедшие годы она прожила в уединении, почти всегда запертой в четырех стенах. И вот момент настал. Дверь широко распахнулась, и она вырвалась на свободу. Она бежала вперед, радуясь покою позднего вечера и лунному свету, раскачивалась на качелях, взлетая так высоко, как хотела, на этот раз никем не сдерживаемая. Она радовалась каждому моменту, зная, что их будет теперь много, будет еще и то, о чем она пока не подозревает.

Подобный душевный трепет Беатрис испытала, когда впервые забралась на дерево и упала. Ей тогда удалось сбежать из дому и, пусть недолго, побыть тем человеком, каким была на самом деле и каким могла стать лишь наедине с собой. Та девушка была смелой и с неуемными стремлениями к познанию мира, хотела иметь все, что есть у каждой в ее возрасте.

И вот теперь все перемены произошли, она получила то, о чем мечтала. Даже больше, ведь была не одна, у нее есть Бриггс.

Она обхватила член губами и задрожала, услышав стон удовольствия. Он в ее власти, так же как она сама когда-то была в его, это придавало сил и уверенности. Он положил руку между ее лопаток, затем взял косу, намотал на свое запястье и потянул так, что она не выдержала и закричала.

— Не останавливайся, — послышался приказ.

Беатрис не остановилась, двигаясь, она усиливала сопротивление и боль, которая подстегивала. Внезапно она ощутила, как по телу в противовес боли разливается наслаждение, она словно ступала по лезвию ножа между двумя стихиями, удерживаясь при этом в настоящем моменте.

Бриггс сделал несколько выпадов бедрами вперед, и головка коснулась задней стенки ее горла. Это ей тоже нравилось.

Она растворилась в нем, погрузилась в процесс настолько, что позволила себе замечать лишь новые ощущения и отмечать каждую переживаемую эмоцию. Каждое движение