Земляничный год - Катажина Михаляк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы встречались в «Белом парусе», – напомнил он.
Эва чуть со стула не свалилась, а журналистки уставились на нее с нескрываемым любопытством.
– В «Белом парусе»… – повторила она медленно, натянув на лицо подобие улыбки.
– Тот бар для морячков, – подмигнул он.
– Для морячков…
Эва Злотовская, ты что, только и можешь, что повторять за ним его слова?!
– А, «Белый парус»! Мы как-то завалились туда целой толпой после возвращения с Мазур: я, Карола, Эндрю, Изка, Томек, Витольд, Тамара, Якуб, Улька, Януш, Иолка, Смуглый – как его звали, не помню! – Лютек, Здишек, Олька…
– И я, – прервал он поток имен с очаровательной улыбкой.
– Да, и ты?!
– Даниэль. Даниэль де Веер.
– Точно! Помнится, мы много пели, танцевали кантри, пиво лилось рекой. Было очень весело – шутки, болтовня, разгул! Юрек боролся с Олькой на руках – и она его победила!
– И Юрек там тоже был?!
Ух, она за эту его ухмылочку готова была его растерзать!
– Ну да, тот, на «мерсе»!
– На «мерсе»?
– Ну тот, который ездит на старом «мерседесе»!
– А, Юрек Овсяк?
Он прыснул, журналистки вслед за ним.
Эва замолчала.
– Ты позволишь пригласить тебя на чашечку кофе? Вспомним былые деньки. Как Анжела устроила на столе стриптиз, а ты…
– Пошли! – поспешно согласилась Эва, вспыхнув до корней волос. Еще не хватало, чтобы эти любопытные журналистки написали обширный репортаж об Эве Злотовской, основательнице Фонда «Каролина», танцующей неглиже канкан…
К ее огромному облегчению, они сразу стали собираться, хотя и с явной неохотой, и через минуту она осталась с непрошеным гостем один на один.
– Ну и? – набросилась она на мужчину. – Что еще за номер с этим «Белым парусом»? Я в этом притоне была всего один раз и…
И оказалась с каким-то негодяем в постели…
С каким-то негодяем?!
Внезапно память вернулась к Эве, и теперь она точно знала, где встречалась с «этим мерзавцем».
– Ты была сладкой, – усмехнулся он.
И в следующую секунду получил в лоб тем, что попалось ей под руку. А попался ей том «Желтых страниц».
Его оглушило. Он осел на ручку кресла, тряся головой.
Эва, теперь уже в настоящей ярости, подняла увесистый том снова.
«Убить мерзавца!» – эта единственная мысль билась у нее сейчас в голове.
Но, прежде чем она опустила тяжелый дом «Желтых страниц» на голову жертве еще раз, тот схватил ее за запястья, и она еще некоторое время качалась то назад, то вперед с книгой в вытянутых руках. Наконец она бросила свое страшное оружие, выпрямилась и прошипела:
– Чего ты хочешь?! Чего лезешь? Зачем пришел – за очередным изнасилованием?!
– Какое еще изнасилование?! – гость сделал большие глаза. – Если кого из присутствующих и изнасиловали – так это меня! Ты – меня!
– Я – тебя?! – Она, обескураженная, упала обратно в кресло, а он улыбнулся в душе: ему ничего не стоило тогда соблазнить эту красотку в самые первые минуты знакомства – она была очень несчастна, очень рассержена и очень пьяна, хотя и выпила всего пару коктейлей. И она уже ничего не соображала, когда они уходили из кафе. Поэтому он понимал, что она ничего не помнит об их совместной ночи.
А он помнил.
Он провел с этой полуобморочной девицей несколько упоительных минут, накорябал миленькую записку – он никогда не позволял себе такого хамства, как молча исчезнуть. И считал до определенного момента, что на этом все и закончилось – пока, вернувшись из-за границы, не увидел неожиданно свою жертву на экране телевизора: в окружении толпы репортеров она давала интервью. В интернете обнаружилась целая куча информации о неприметной Эве Злотовской, которая с каждым днем становилась все более известной и любимой средствами массовой информации.
А слава всегда идет рука об руку с деньгами.
Большими деньгами.
– Справедливости ради отмечу – это не было так уж неприятно, – сказал Даниэль своим самым волнующим голосом, проникновенно глядя в разгневанные глаза Эвы.
Она первая отвела взгляд.
– И что ты делаешь тут? – буркнула она, не слишком доверяя его словам. – Будешь подавать на меня в суд за сексуальные домогательства?
– Нет, зачем, – он удобно расположился в кресле. – Я позволю тебе домогаться меня снова!
– Да ты издеваешься? – Эва снова вскочила. – Я тебя не хочу! Иди отсюда!
– Тссс, – он оглянулся на дверь. – Спокойно, Эвушка…
– Не называй меня так!
– Прости. В ту ночь…
– Я не помню той ночи!
– Очень жаль, – проговорил он вполголоса. – Ты была такая сладкая!
«Убью его!» – Эва снова начала озираться вокруг в поисках чего-нибудь тяжелого, потому что «Желтые страницы» он у нее забрал и отодвинул подальше.
Даниэлю ничего не оставалось, как опять схватить ее за руку, притянуть к себе и держать так, пока она не перестала вырываться. Тогда он поцеловал ей руку и сказал серьезно:
– Если я тебя чем-то обидел, прости меня. Я пришел сюда совсем не за этим. Я вернулся пару дней назад из Австралии с Мировой регаты – может, слышала о таком? – и первое, на что наткнулся, включив телевизор, было твое интервью. Не то чтобы я не мог о тебе забыть и только о тебе и думал все это время, но все-таки у меня остались весьма приятные воспоминания о той… Прости-прости! Об этом больше ни слова! А скажу только, что нахожусь под огромным впечатлением от того, что ты делаешь для больных лейкемией, и тоже хочу пожертвовать… – Он помолчал, смутившись, потом продолжил: – Если ты, конечно, не возражаешь… хочу отдать свой приз, который получил на этой регате. Тебе он, возможно, не покажется ценным, но в среде коллекционеров и яхтсменов… – Он снова понизил голос и отвел глаза.
Эва потихоньку приходила в себя.
Этот мужчина, когда хотел, действительно становился неотразимым (ну и конечно, когда не упоминал о «той упоительной ночи»). Эти выгоревшие под австралийским солнцем волосы… и загорелая кожа… и голубые, словно море над коралловым рифом, глаза… и рубашка, идеально подобранная под их цвет…
Слишком идеально.
– Разумеется, – холодно ответила Эва. – Каролина будет тебе очень благодарна за этот подарок.
– Отлично. Спасибо. Я всегда хотел сделать что-нибудь хорошее на пользу обществу.
– Так почему же до сих пор не сделал? – съязвила Эва без всякой симпатии в голосе.
Даниэль приблизился к ней вплотную, так, что ей пришлось смотреть прямо в его бездонные, невероятной голубизны глаза, и прошептал:
– Потому что я эгоистичный мерзавец. Но у тебя есть шанс это изменить.
«Отвали!» – хотелось крикнуть ей, но в эту секунду он улыбнулся так, как в самом начале: озорно, соблазнительно и очень, очень по-мальчишески.
