Тени сна (сборник) - Виталий Забирко

Гюнтер поморщился. Взгляд охотника вызывал неприятное ощущение, будто его царапают, отбирая пробу на профпригодность. Еще тот клиент!

Лениво окинув взглядом сумрачное помещение, Гюнтер вздохнул и неторопливо бросил:

— Да. Пожалуй, это на самом деле форпост для странствующих, страждущих, голодных и немытых… Добрый вечер.

Откуда-то сбоку из-за конторки приподнялся толстенький, лысенький, лоснящийся портье. Он одернул засаленную жилетку на мятой рубашке с черно-блестящими нарукавниками и поверх круглых с толстыми линзами очков уставился на Гюнтера. Его глаза навыкате имели ту же сферическую поверхность, что и стекла очков, и от этого казалось, что у портье четыре глаза. Только стеклянные сияли просветленной оптикой, а настоящие были подернуты мутной поволокой.

— Угодно остановиться? — спросил он и наклонил голову, будто давая удостовериться, что волоски на его розовой макушке все-таки есть. Длинные, белесые, в катастрофически минимальном количестве они прилипли к блестящей коже и были похожи на нарисованные.

— Угодно. — Гюнтер подошел к конторке и достал кредитную карточку. — Номер попрошу с ванной… Хоть, по идее, у вас здесь постоялый двор, но, я надеюсь, мне не придется мыться в лохани? Ну, и само собой — ужин. На ужин мне…

— Ванн у нас нет, — промямлил портье, раскрывая огромную затасканную книгу приезжих. Видно, банковская компьютерная сеть еще не охватила эту глушь. — Есть душ. Общий.

Гюнтер чуть приподнял брови.

— Это как — женско-мужской? — съязвил он.

Портье исподлобья глянул на Гюнтера, засопел — он, очевидно, не любил шутников, — но, промолчав, принялся усердно скрипеть шариковым гусиным пером. Надо полагать, что фирма, выпускающая перья, гарантировала натуральность скрипа. Для полного сходства с клерком начала века портье не хватало только козырька на резинке и чернильницы, но зато на маленьком вздернутом носу выступила соответствующая ретрообстановке испарина.

Сзади, не торопясь, бросили газету на стол, она зашуршала; заскрипел, освобождаясь от тяжести, табурет; приклад ружья, а затем палка, стукнули о пол, и охотник, гулко ступая ботфортами, начал подниматься по скрипучей винтовой лестнице. Портье перестал писать и проводил его индиферентным взглядом.

— Это кто? — спросил Гюнтер, когда охотник скрылся за поворотом.

Портье вздрогнул. Муть в глазах моментально растаяла. Он пожевал губами.

— Да так… Охотник из Таунда.

— Кстати, о Таунде, — заметил Гюнтер. — Вы ведь здешний?

— Ну? — насторожился портье.

— Вы можете порекомендовать в городе хорошую гостиницу? С ванной?

Пауза затянулась. Портье поднял выше очки и сквозь линзы неодобряюще посмотрел на Гюнтера. Подумав, словно взвесив что-то, он медленно, с расстановкой произнес:

— Там только одна гостиница…

Затем снова склонился над конторкой. Кончив писать, достал ключ и протянул Гюнтеру.

— Комната номер шесть, второй этаж. Если все же надумаете воспользоваться душем, спуститесь на первый.

Гюнтер подбросил ключ в руке.

— А как насчет ужина?

Портье сонно моргнул, возвращаясь в прострацию.

— Сейчас в вашем номере горничная. Закажите ей, — равнодушно сообщил он. — Ключ от машины оставите? Забрать вещи.

— Не стоит. Я пробуду у вас только ночь.

Портье пожал плечами. Гюнтер взял ключ, кивнул и пошел к лестнице. Уже на ступеньках он вдруг вспомнил о черном коте на столбике у крыльца и остановился.

— Кхм… — обратился он к портье. — Скажите, а ваш кот на цепи, это что — визитная карточка мотеля, или оригинальная реклама галантерейных изделий?

— К-какой… кот? — поперхнулся портье. Его лицо и розовая лысина вдруг стали бледно-желтыми; глаза и пальцы забегали по конторке.

— Черный. С зонтиком, — немного ошеломленно ответил Гюнтер. Такой реакции он не ожидал.

Фигура портье съежилась, осела, словно расплылась за конторкой.

— Где? — Вопрос прозвучал сдавленно и бесцветно.

Гюнтер повел головой в сторону двери.

— Шутите, — не повернув головы, проговорил портье. — Никого там нет…

Гюнтер удивленно поднял брови.

— Так уж и нет?

Он пересек холл и распахнул дверь. Черного кота с металлическим ошейником действительно не было. Автодорожного столбика тоже… Он обернулся. Портье сидел в той же позе и даже не сделал попытки посмотреть в дверь. Он печально уставился куда-то сквозь холл.

Гюнтер шумно выдохнул, мотнул головой и пошел к винтовой лестнице. Уже на втором этаже он подумал, что неплохо было бы, стоя у открытой двери, сказать: «Ну вот же он!» — и посмотреть на реакцию портье. Все мы умны на лестнице…

В номере он застал маленькую шустренькую прислугу в темно-синем мини-платье и белоснежном передничке. Спиной к двери, наклонившись над кроватью, она споро заправляла постель. Гюнтер кашлянул, но девушка и не подумала обратить на него внимание. Тогда он прислонился к двери и стал изучать узор ажурных колготок. Это оказалось более действенным средством, чем покашливание.

Девушка подняла голову и, продолжая взбивать постель, спросила:

— Вы не могли бы быть так любезны и сообщить мне, что тридцатисемилетний, несомненно опытный мужчина может найти нового в женских ногах?

«Ого! — поразился Гюнтер. — Однако, служба информации здесь поставлена на широкую ногу! Когда же это портье успел сообщить ей мои анкетные данные?»

— Это инстинкт, — усмехнулся Гюнтер. — По-вашему, в тридцать семь лет мужчина уже должен быть импотентом?

Девушка выпрямилась и уныло улыбнулась.

— Отпускник, — констатировала она. — Еще один… — Она достала из кармашка передника блокнот и карандаш.

— Что есть-то будете?

Гюнтер разочарованно вздохнул.

— Ну, скажем, для начала…

— Мяса нет, — сурово предупредила горничная. — Сегодня у нас вегетарианский день.

— Послушайте, в этом заведении у всей прислуги такая скверная привычка — перебивать постояльцев?

Девушка демонстративно возвела глаза к потолку.

— Я так понял, — хмыкнул Гюнтер, — что меня здесь будут кормить тем, что есть. Итак, что у нас на ужин?

— Бушедорский салат и жареный картофель в сметане с петрушкой, — скороговоркой отрапортовала она.

— Негусто, — вздохнул Гюнтер. — А на десерт мне, пожалуйста, рюмку ликера и… вас.

Она сделала вид, что хочет смутиться, но это ей не удалось. Тогда, гордо вскинув огромные приклеенные ресницы, она надменно отчеканила: — Людоедство у нас не практикуется, — и проследовала мимо него в коридор.