Восьмой грех - Ванденберг Филипп

— Лукас, поверь мне!

— Я бы с удовольствием, да не могу. Я в тебе разочаровался. Жаль, у меня были честные намерения.

«У меня тоже», — хотела сказать Катерина, но было уже поздно. Лукас Мальберг развернулся и быстро двинулся в сторону Кампо деи Фиорд.

От страха Мальберг даже перешел на бег. В голове у него был полный беспорядок, и чем дальше он уходил от Пьяцца Фарнезе, тем отчаяннее были его мысли. Он шарахался от прохожих, каждые пятьдесят метров переходил на другую сторону улицы, останавливался, оглядывался по сторонам, опасаясь слежки, и все время то ускорял, то снова замедлял шаг. «Что теперь делать?» — стучала в голове одна мысль. «И где ты остановишься? — будто издалека услышал Мальберг робкий, неуверенный голос. — Где ты остановишься?»

Нет, он не убивал Марлену! Но как ему это доказать? И вообще, дадут ли ему возможность это сделать? Наверное, в квартире Марлены осталась куча его отпечатков. К тому же в полиции знают, что она хотела встретиться с ним. А он, испугавшись, не позвонил в полицейский участок, когда обнаружил труп. Мальберг почувствовал, как по телу побежали мурашки. Что было известно людям, которые убили Марлену?

В панике он бежал по маленьким переулкам и не заметил, как вдруг оказался на Виа Лука. Он увидел пансион Папперитц. Отдышавшись, Лукас понял, чего он хочет. В обеденное время в пансионе было тихо. Мальберг быстро поднялся по лестнице. Перед дверью остановился и глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. Потом он нажал на кнопку звонка.

Ему открыла горничная и вежливо поздоровалась. Мальберг так же мило ответил ей. К счастью, синьоры Папперитц не было. Он медленно прошел по длинному коридору. Оказавшись в комнате, быстро сгреб все свое добро (благо вещей у него было мало) и запихал его в дорожную парусиновую сумку. Еще раз осмотревшись, Лукас вышел из пансиона, никем не замеченный.

Никогда прежде Мальберг не чувствовал себя таким беспомощным и совершенно не понимал, что ему теперь предпринять. Кому он мог довериться? На чью помощь он мог рассчитывать? Не осознавая, что он делает, Лукас брел некоторое время по Лунготевере деи Тибальди вдоль Тибра. Перешел через буро-зеленую реку по мосту Понте Систо и направился, сам того не замечая, на юг, в сторону квартала Трастевере.

В бутербродной со стеклянными столиками Мальберг купил сэндвич — не потому что он был голоден, а чтобы немного успокоить желудок. Затем выпил кофе-латте.

Неожиданно Мальберг увидел человека, который смотрел на него в зеркало. Незнакомец буквально таращился на него своими глубоко посаженными глазами. Спутанные волосы спадали на лицо, изрезанное глубокими морщинами. Мужчина выглядел нездоровым, затравленным и бледным. «Чего вылупился?» — хотелось крикнуть Мальбергу. Прошло несколько секунд, прежде чем Лукас понял, что человек в зеркале — это он сам. Казалось, против него сговорился весь мир. Его, совершенно невинного человека, выбросили за борт жизни.

— Я хочу вернуть жизнь, которая принадлежала мне, — в отчаянии пробормотал Лукас. Эта фраза прозвучала как молитва.

Вентилятор под потолком бутербродной приятно холодил потное лицо Мальберга. Он вытер мокрую шею платком, и при этом из его кармана выпал листок, который он уже много дней носил с собой. На нем было написано: «Джакопо Барбьери», а рядом — семизначный номер.

— От вас можно позвонить? — спросил Лука лысого fornaio[23] и положил монету на стойку. Потом набрал номер.

Барбьери отозвался обычным «Pronto!».[24]

— Это Мальберг. Это Мальберг. Вы, кажется, знаете меня, не так ли?

— Да, синьор Мальберг. Я как раз хотел с вами связаться. Чем могу помочь?

— Позвольте задать вопрос… — Лукас сделал паузу. — В каких отношениях вы находитесь с Катериной Лимой?

— Я вас не понимаю, синьор.

— Я хочу спросить, вы тесно дружите с Катериной Лимой или у вас перед ней есть какие-нибудь обязательства?

— Понятия не имею, — без колебаний ответил Барбьери. Но почему вы спрашиваете?

— Дело обстоит так. У меня есть небезосновательные подо зрения, что Катерина Лима ведет двойную игру. В любом случае ее брат Паоло получает деньги от людей, которые связаны с убийством Марлены Аммер.

— Этого не может быть!

— Может. Я и Катерина видели, как ему передавали деньги. Катерина говорит, что ничего об этом не знает, но я не верю, что она ни о чем таком не подозревала.

Барбьери немного помолчал. Наконец он заговорил:

— Вы уверены? Я знаю Катерину только по работе, но, честное слово, только с хорошей стороны. И она всегда болезненно переживала махинации брата. Но то, о чем вы говорите, мошенничеством назвать нельзя. Когда она попросила меня присмотреть за вами, это было сделано скорее для вашей защиты…

— Послушайте, я не могу рисковать! — перебил его Лукас. — Вы готовы мне помочь?

— В любое время.

— При одном условии! Катерина не должна об этом знать.

— Я даю вам слово, синьор Мальберг.

— Вам наверняка известно, что по совету Паоло я переехал в пансион на Виа Лука.

— Этого я не знал.

— Я съехал оттуда, потому что у меня были подозрения, что о моем местонахождении знают теперь… многие.

Барбьери громко вздохнул.

— В любом случае вы приняли правильное решение.

— Сейчас я ищу новое пристанище. Без полицейских осведомителей, вы понимаете?!

— Хм… — Барбьери задумался. — Это непросто сделать, не приобретя новых единомышленников. — Он помолчал не много. — Но если вы не против пожить в моей квартире, я мог бы предложить вам падежное убежище на первое время.

Еще бы Лукас был против!

Через час Мальберг уже звонил в дверь с табличкой «Дж. Барбьери». Дом стоял на маленькой улочке за протестантским кладбищем, между Монте Тестаччо и пирамидой Цестиуса. Как и другие здания в этом квартале, дом видел времена и получше. Но надежность Лукас ценил в этот момент больше, чем комфорт.

— Надеюсь, вы звонили мне не со своего мобильного телефона? — с порога спросил его Джакопо Барбьери.

— Не беспокойтесь, — ответил Мальберг, — я хорошо запомнил ваши слова: «…никаких отелей, чеков, кредитных карточек и мобильных телефонов».

— Хорошо, — сказал Барбьери и впустил Лукаса в квартиру. — Вам также следует избегать мест, которые каким-нибудь образом связаны с расследованием вашего дела.

Мальберг кивнул, хотя ему это было не совсем понятно.

На первый взгляд квартира Барбьери казалась эталоном холостяцкого жилища. В кухне стояла гора грязной посуды пятидневной давности. Барбьери поймал взгляд Лукаса и пояснил:

— Вы должны меня простить, поскольку я не был готов к визиту гостей. Иногда здесь все идет кувырком. Конец моей карьеры криминалиста означал и крах моего брака. Честно сказать, я об этом ни разу не пожалел. А вы, кстати, женаты?

— Я — нет. Я женился один раз в двадцать два, а в двадцать пять был снова свободен. С тех пор я стал, как говорят, закоренелым холостяком. Но, если честно, моя жизнь одиночки — это скорее результат упущенных возможностей, чем сознательное отшельничество.

— И потом «в моей жизни появилась Марлена Аммер и зацепила до глубины души», я прав?

— Как вы догадались?

— Работа такая, — коротко ответил Барбьери.

Мальберг запоздало улыбнулся.

— Я добавлю, что у меня к Марлене были достаточно сильные чувства. Да, я ехал в Рим, чтобы купить коллекцию книг, по не только для этого. Вы можете представить, что происходило в моей душе, когда я увидел Марлену мертвой в ванне?

Барбьери молча кивнул.

Комната, которую Джакопо предложил Лукасу, была похожа на чулан с узкими высокими окнами, которые выходили в парк. Через них сюда проникала приятная прохлада. Внутри стояли оттоманка и платяной шкаф шестидесятых годов. И хотя жилище едва ли можно было назвать комфортабельным, Мальберг чувствовал себя здесь уютно.

Ситуация выглядела довольно комичной, когда Мальберг и Барбьери взялись мыть посуду, накопившуюся за несколько дней. Лукас, вытирая тарелку, будто заправская домохозяйка, спросил: