Координатор - Антон Павлов

Прости, Господи, за такие мысли! — подумал Андрей и вслух сказал:

— У меня выходной, Ким Борисович. До свидания… У меня дела дома.

— Дела? Обои что ли клеите с женой? — спросил Ким и Андрей отошёл к окну, потому что акустика в пустой детской была сейчас отменная, и ему не хотелось, чтобы Анастасия слышала его разговор с Кимом.

— Уж не ясновидящий ли вы? — усмехнулся Андрей.

Ким расхохотался.

— Вы думаете, что я вас мистифицирую? Пудрю мозг, как ваша покойная матушка? Да я за вами, Андрей Иванович, в окно наблюдаю. Я возле вашего дома в машине сижу!

— Что? — Андрей посмотрел в окно и увидел «Мерседес» Кима. Так и есть. И лысая башка высунулась с прижатым к уху телефоном. — Это я на всякий случай, Андрей Иванович. Вдруг вы выпимши и ехать на своей развалюхе не сможете.

— Я не поеду никуда, — сказал Андрей и отошёл от окна.

Воцарилось молчание. Андрей переводил взгляд с Насти в домашнем платьице на полосу обоев на полу. С кухни доносился запах пельменей. Их поставила вариться Катя. Душу вдруг защемило от чувства домашнего тепла и уюта. За надёжными стенами дома притаился враг. Он готов разрушить твой очаг. Он выпьет душевное тепло твоей семьи, как вампир!

Андрей почувствовал, что щёки горят. Мысли в голове вспыхивали, как следы от выстрелов тёмной ночью. Ким — чёртов ублюдок! Он ведёт себя так, будто взял в блокаду дом Андрея.

Андрей сдерживайся! — это был крик совести.

Той совести, которая каждый день заставляла вставать на колени перед ликом Христа и читать молитвы. А если Андрей не молился, то совесть медленно изводила его. — Сдерживайся, Андрей! Страсти надо сдерживать, иначе они уничтожат тебя.

Пошли они все! Надоели! — Так и Иисус, наверное, думал, изгоняя торговцев из храма плетями. — К чёртовой матери всё!

Телефон вдруг стал горячим. Настолько горячим, что Андрей разжал ладонь и тот с глухим стуком упал на пол, рядом с тазиком мутного клея. Андрей взглянул на ладонь — она покраснела от лёгкого ожога. Чёрт подери, что с телефоном? То принимает звонок в выключенном состоянии, то нагревается как печка!

Вдруг в телефоне включилась громкая связь. Анастасия вздрогнула. Она непонимающе переглянулась с Андреем.

В дверях застыла Катя с тарелкой в руках. На тарелке дымился разрезанный пельмень. Катя или Анастасия всегда приносили его на пробу Андрею. Эта маленькая семейная традиция был так приятна для него.

Катя застыла с тарелкой в руках и, так же как родители, неотрывно смотрела на валяющийся на полу мобильник…

— Ну, Андрей Иванович? Будем продолжать лениться, как телок деревенский? — Заорал голос Кима в телефоне.

Андрей не выдержал. Его никогда и никто не унижал при жене и дочери. В это даже не верилось, но это было правдой!

Андрей схватил трубочку отрезанного куска обоев. Один её конец он приставил к горячему, как пельмень на тарелке у Кати, мобильнику, а в другой заорал как в рупор:

— Катитесь в жопу со своей поставкой, Ким! Если вы провалите её, это будет ваша забота, а не моя. И знаете что Ким Борисович? Я буду рад, если вы её провалите. Потому что вы меня задолбали! И если вы не умотаете на своём херовом мерине от моего дома, я закидаю вас собачьим говном!

Андрей выпалил всё это и подбежал к окну.

«Мерседес» Кима испарился.

— Ну, папочка, ты и матершинник у нас, — пробормотала Анастасия. Она вдруг звонко, словно с её плеч спала гора, рассмеялась. — Таким ты мне нравишься. Я даже боюсь тебя, папочка…

— Пап, а где ты собирался собачьи какашки брать? Вы же так мне и не позволили завести собаку? А ведь обещали. Я помню. Как только переедем в свой дом… — сказала Катя.

— Это ничего, — прошептал Андрей. — Я и сотой доли этому поганцу не сказал того, что подумал.

Когда Трофимовы прекратили смеяться, то чувствовали себя самой счастливой семьёй на свете. Потом они пошли на кухню и до отвала наелись горячих пельменей со сметаной и чёрным хлебом. Каждый проглоченный кусок Андрей мысленно благословлял.

У домашних пельменей был изумительный вкус отвоёванной свободы.

Ещё Андрей подумал, что если Катя вдруг решит завести собаку, то у него есть ошейник. Лежит себе в сейфе рядом с газовым револьвером…

11

— Всё полетело в тощую задницу! Провалили не только эту поставку, но и потеряли контракт с молдаванами! Они отказались работать с «Заводом стекла». Молодцы, блин, удружили, — выговаривал Сергей Владимирович Крайнев утром понедельника. Андрей брёл вслед за директором.

Крайнев рвал и метал. Его рыжие волосы словно подпалили с самого утра, и они горели, как облитые бензином.

Весь завод чувствовал себя виноватым, как один большой и глупый ребёнок. Рабочие ходили, понурив головы, а станки в цехах, казалось, работали тише, чтобы не привлекать к себе внимания рассерженного начальства.

Андрей с Крайневым прошёл весь «Завод Стекла», прежде чем понял, что директор пытается всю вину за срыв отгрузки стекла молдаванам возложить на него, а не на Кима.

Они прошли цех механической обработки стекла, где разномастные станки обрабатывали вертикали и горизонтали стекла. Визг и шум стоял такой, будто десять идиотов рашпилями возили по стеклу.

Андрей, пытаясь перекричать шум станков, рассказал о звонке Кима в выходной день.

Крайнев начал разоряться насчёт стратегической важности поставки молдаванам. Он, горячась, пытался объяснить, что тут замешана политика и принципы… Андрей кивал, естественно, а сам вспоминал душевную атмосферу, воцарившуюся дома, когда он «послал» Кима.

— То есть вы считаете себя не виноватым, Андрей Иванович? — спросил Крайнев, когда они шли мимо участка термообработки стекла.

Финская печка орала соплами охладителя силой несколько тысяч паскалей. Начальники поспешили ретироваться. Ощущение было такое, будто разговариваешь на взлётно-посадочной полосе для самолётов.

Они подошли к столу курилки, показавшемуся после звуков цеха оазисом тишины и спокойствия, закурили.

Андрей произнёс:

— На сто процентов это вина Кима Борисовича…

— Вот как? — сказал Крайнев, выпуская изо рта сигаретный дым.

Сигареты Крайнев не выкуривал, а буквально сжигал во рту. Только прикурив, быстрыми затяжками, он в пару минут приканчивал её…

Андрей не сразу понял, что звук, раздавшийся сзади, запись его голоса на диктофон. Андрей обернулся и встретился с холодным взглядом глаз Кима. Он держал чёрный прямоугольник телефона, из динамика которого доносился голос Андрея:

— Срать я хотел на «Завод стекла». Я обои на хрен дома клею! Молдавия, блин! Да мне хоть Объединённые Арабские Эмираты. Идите в задницу, Ким Борисович, со своей поставкой молдаванам!

Голос принадлежал Андрею. Но вот сами слова. Смысл произнесённого…

Этот смысл медленно доходил до Андрея. Он приблизился к Киму и смотрел на телефон в его руках заворожено, как смотрел бы человек из каменного века на говорящий кусок камня.

Голос Андрея был подделан очень профессионально.

Как ему это удалось? — лихорадочно соображал Андрей. — Сходство убийственное просто!

Андрей обернулся к начальникам.

От огненно рыжих волос Крайнева будто зажглись его щёки. Несколько сотрудников из разных цехов сходились на перекур и, услышав диктофонную запись, в замешательстве останавливались. Люди смотрели на Андрея, будто первый раз его увидев.

— Как вы сделали это Ким? — спросил Андрей.

— Во-первых, для вас я навсегда Ким Борисович. Что же касается, как? — пожал плечами Ким. — Я записал наш разговор на встроенный в телефоне диктофон. Вот и всё. В какой-то момент я подумал, что это должны услышать все.

— Сергей Владимирович — это монтаж, — сказал Андрей Крайневу. — Это говорю не я, а мой голос. Это неправда!

— У нас здесь не суд… — пожал плечами Крайнев.

— Отчего же, — Андрей смутился. — Я могу подать в суд за клевету…

— Андрей Иванович, скажите, Ким Борисович просил вас о помощи? — вкрадчиво спросил Крайнев.

Андрей ощущал себя под прицелом взглядов сослуживцев, как прожекторов.

— Да, он просил, но у меня выходной. У меня дела… — Андрей облизнул губы.

Разум отказывался понимать, почему рациональная причина звучала как жалкое оправдание собственной не профессиональности.

— Я слышал, — кивнул Крайнев. От его лица было сейчас хоть прикуривай.

Андрей подумал, что в таком состоянии он никогда не видел директора.

— Вы клеили обои. Да, Андрей Иванович?! — Крайнев покачал головой. — Пока наш завод по вашей вине лишался пятидесяти семи миллионов рублей, вы клеили обои?/!

— Да, чёрт вас дери! — Андрей понимал, что делает, пожалуй худшую ошибку. Он реагировал на «утку» уже как на собственные слова. — Да, я клеил обои. А потом мы ели пельмени!