Безмолвный убийца - Джон Сэндфорд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О-о-о-о, прекрати, — бросила она через плечо.
— Тебе лучше лечь, — сказал он.
— Пора уходить.
— Что?
Она повернулась к нему, но ее глаза остались в тени, и Лукас не сумел их разглядеть.
— Мне правда…
— Чепуха. Иди сюда и поспи со мной.
— Мне нужно выспаться.
— Как и мне. Проклятый Беккер.
— Забудь его хотя бы на несколько часов, — сказала Фелл.
— Ладно. Но ты ложись.
Она опустилась на простыню рядом с ним.
— Ты больше не с Ротенберг?
— Нет.
— Вы расстались?
— Все это очень странно, — начал он.
— Ты говоришь не те слова, — заявила Фелл.
Она снова приподнялась, и он провел пальцем по нежной коже нижней части ее груди.
— Все дело в том, что у нас с Лили очень сложные отношения, — продолжал Лукас. — Ты ведь знаешь, что она спит с Кеннетом.
— Да, я догадалась. Когда я в первый раз увидела их вместе, Лили подвозила его в участок, и она поцеловала Кеннета на прощание. Мне пришлось войти внутрь и приложить кусочек влажной ткани ко лбу. То есть было ужасно жарко. Но потом я увидела, как вы с Ротенберг разговариваете друг с другом, и поняла, что между вами еще не все сказано.
— Неправда. Но я был рядом, когда распался ее брак, и она помогла мне завершить отношения с женщиной, от которой у меня ребенок. Мы были словно… поворотной точкой друг для друга, — сказал Лукас.
— Понятно, — ответила Фелл.
— А за рулем была Лили?
— Что?
— Ты сказала, что она подвезла Кеннета.
— Да, Кеннет не может водить машину. Это его убьет, движение на Манхэттене ужасное. — Она снова села и повернулась к нему. Теперь Лукас мог видеть ее глаза. — Дэвенпорт, проклятье, что тебе нужно?
— Господи…
Он рассмеялся, обхватил ее за талию, и она позволила ему снова увлечь себя в постель.
— Я хочу знать одно: если ты хочешь что-то узнать, ты ведь спишь со мной не ради этого?
Лукас закатил глаза.
— Барбара…
— Хорошо. Ты бы в любом случае мне солгал, так зачем я спрашиваю? — Потом она нахмурилась и сама ответила на свой вопрос: — Я скажу тебе зачем. Потому что я идиотка и всегда спрашиваю. Мужчины мне лгут. Господи, мне нужен психиатр. Психиатр и сигарета.
— Так кури, я не возражаю, — разрешил Лукас. — Только не стряхивай пепел мне не грудь.
— Правда?
Она погладила его по груди.
— Ну, курение убивает тебя, медленно, но верно. Впрочем, если тебе необходима сигарета…
— Спасибо.
Она выбралась из постели — замечательная спина! — нашла свою сумочку, вытащила сигареты, отыскала пепельницу и пульт дистанционного управления телевизором.
— Мне необходим никотин в крови. — И с удивительной искренностью и простодушием добавила: — Я не могла курить — боялась, что мои губы будут иметь вкус пепельницы.
— А мне показалось, что ты решила не спать со мной, а потом передумала.
Фелл покачала головой.
— Дурачок, — сказала она, закурила, включила телевизор, нашла прогноз погоды. — Жара, сплошная жара, — через минуту добавила она.
— Нью-Йорк похож на Лос-Анджелес, только влажность выше, — заметил Лукас.
— Ты бы посмотрел, что здесь творилось в прошлом году…
Они болтали, Фелл курила, закончила первую сигарету и тут же зажгла вторую, потом прошлась по номеру и собрала все спички с рекламой отеля.
— Мне постоянно не хватает спичек. Я их повсюду ворую, — призналась она. — Когда я работаю, у меня два правила: идти в туалет, как только появляется шанс, и воровать спички. Нет, на самом деле у меня три правила…
— Никогда не есть в заведении, которое называется «Момс»?[31]
— Мне нравится такое правило, — улыбнулась она. — Нет, у меня другое: никогда не спи с полицейскими. Они всегда такие коварные…
Глава
16
Настало воскресное утро. Солнечный свет проникал сквозь жалюзи, словно молоко. Фелл проснулась в девять часов, потянулась и приподнялась на локте, глядя на темноволосую голову Лукаса на подушке. Потом она встала и принялась собирать свою одежду.
— А я упоминал твою попку? — спросил Лукас, приоткрыв один глаз.
— Несколько раз, и я оценила каждый из них, — слабо улыбнулась она. — Моя голова… проклятое дешевое вино.
— Вино не было дешевым. — Лукас сел, опустил ноги на пол и помассировал шею, чтобы окончательно проснуться. — Я позвоню Кеннету и попробую с ним договориться.
Фелл кивнула. Она все еще не пришла в себя.
— Мне нужно вернуться домой и переодеться, а потом я поеду в Беллвью. Там будут воскресные дежурные, в рабочие дни их не бывает.
— Для тебя это важно? — спросил Лукас.
— Это самое крупное расследование из тех, в которых я принимала участие, — ответила Фелл. — Господи, как бы я хотела добраться до Беккера! Лично!
— В Беллвью ты его не найдешь, — сказал Лукас. — Даже если тебе удастся отыскать помощницу Уайтчерча и она заговорит, меня не удивит, если окажется, что Беккер звонил из автомата. И что ты будешь делать дальше?
— Но если мы найдем телефон, то устроим засаду. Или Беккер пользовался автоматом, расположенным в квартале от того места, где он живет, и мы сможем проверить квартиры.
— Да…
— Может быть, мы сумеем взять его завтра вечером, во время лекции.
— Возможно… Пойдем, я должен удостовериться, что ты хорошо помылась.
— Именно этого мне всегда не хватало, — засмеялась она. — Помощи в душе.
— Ну, ты же сама сказала, что у тебя болит голова. Тебе необходим горячий душ и массаж шеи. Правда. Я говорю это в духе истинного братства женских сообществ.
— Вот и отлично, я не думаю, что способна справиться с еще одним сексуальным импульсом, — ответила Фелл.
Тем не менее из ванной они вскоре перебрались в постель, а из постели снова в душ, где Фелл стояла, опираясь о стену, а Лукас вытирал ее шершавым махровым полотенцем. Именно в этот момент из Миннеаполиса позвонил Андерсон.
— Корнелл Рид. Из Ла Гуардиа в Атланту, а оттуда в Чарльстон. Обратных билетов не зафиксировано. Оплачено муниципальными службами Нью-Йорка.
— Ничего себе… Чарльстон?
— Да.
— С меня причитается, Хармон, — сказал Лукас. — Перезвоню позже.
— Никаких проблем…
Лукас повесил трубку и задумался.
— Что еще за Чарльстон? — спросила Фелл из дверей ванной комнаты.
— Танец и город… Извини, это был личный звонок. Я пытаюсь отыскать мать моего ребенка. Она отправилась в Чарльстон с командой «Проуб».
— Понятно, — протянула Фелл и бросила полотенце себе за спину. — Вы все еще близки?
— Нет. Между нами все кончено. Но Сара моя дочь. Я общаюсь с ней.
Фелл пожала плечами и улыбнулась.
— Я просто проверяла уровень масла. Так ты будешь звонить Кеннету?
— Да.
Они позавтракали в кафе отеля, потом Лукас вызвал такси для Фелл, и она уехала домой. Он позвонил в участок из своего номера, и его сразу переключили на другой телефон. Кеннет взял трубку после первого гудка.
— Если мы не возьмем его на лекции завтра вечером, я возвращаюсь в Миннеаполис. Возможно, сумею найти там какой-то след, — сказал Лукас.
— Хорошо. Полагаю, здесь мы сделали все, что было в наших силах, — ответил Кеннет. — Лили рядом со мной, мы собирались тебе звонить. Как насчет того, чтобы покататься на лодке?
— А где вы находитесь? — спросил Лукас.
— У Лили.
— Тогда вы можете за мной заехать, — предложил Лукас.
Закончив разговор с Кеннетом, Лукас некоторое время сидел, держа руку на телефоне. Потом он поднял трубку и позвонил оператору, чтобы выяснить код Чарльстона. Лукас не представлял, насколько велик город, но ему казалось, что он не должен быть большим. Если они знают своих преступников так же хорошо, как в Миннеаполисе…
В справочном ему дали номер полицейского управления Чарльстона, и через пару минут Лукас беседовал с дежурным офицером.
— Меня зовут Лукас Дэвенпорт. Я полицейский, работаю в южном участке Манхэттена. Мне нужен парень, который должен находиться у вас. Каковы шансы его найти?
— А в чем проблема?
Протяжная южная речь, больше похожая на интонации жителя Техаса, чем на невнятный говор Южной Каролины.
— Он видел, как застрелили одного парня. Он не убийца, а лишь свидетель. Мне необходимо с ним поговорить.
— Как его зовут?
— Корнелл Рид, по прозвищу Рыжий. Двадцать два или двадцать три года…
— Он черный.
Едва ли это можно было считать вопросом.
— Да.
— А вы из Южного участка?
— Да.
— Подождите…
Лукасу пришлось подождать минуту, потом еще одну. Так всегда бывает с полицейскими. Всегда. Наконец послышались щелчки, и линия ожила.
— Я связался с Дариусом Пайком, нашим детективом. Он вас слушает. Дариус, давай…
— Алло?
У мужчины был низкий спокойный голос.
