Девушка из цветочной лодки - Ларри Фейн

обвинял тебя мой муж, я защищала твое имя, даже истекая кровью, моя дорогая младшая сестренка.

Весь обратный путь на сампане мы держались за руки, хотя едва ли перебросились парой слов. Вновь прибывшие корабли заполнили якорную стоянку между Большим и Малым Зелеными островами. By Сэк-йи вернулся к месту дислокации. Другой флот в северной части окружил большую джонку с черно-белыми знаменами.

Жена Чхата нахмурилась.

— Ты знаешь хозяина корабля? — поинтересовалась я.

Она пожала плечами.

— К сожалению, да.

— Друг или дьявол? Дай угадаю. Второе?

— Куок Поу-тай. Наш личный мудрец. Во всяком случае, так он нас уверял.

Сампан подплыл близко к берегу. Я сунула монеты в руку девушки, управлявшей лодкой, и вброд побрела на сушу.

Я послала людей разгрузить тунговое масло и рис, купленные в городе. Жена Ченг Чхата кивнула мне и улыбнулась, когда сампан отплыл.

Джонки валялись вдоль берега острова, как выброшенные на песок киты. Воздух трещал от звона долот и стука молотков. Женщины стригли бамбук, расщепляя его на волокна, и набивали ими корзины. Я прикрывала лицо от случайных осколков раковин, поскольку мужчины разбивали устриц кувалдами. Чуть дальше мужчины и женщины наполняли чаны ракушечной пылью и бамбуковыми волокнами, ожидая масла, которое я привезла, чтобы смешать состав для герметизации кораблей. Среди этого гвалта я услышала, как юношеский голос зовет мать.

Он имел в виду меня.

Ченг Поу-чяй опирался на молоток, его голая грудь блестела от пота, а дети сметали раздробленные им ракушки в ведра. Он помахал мне и улыбнулся. Этот паренек только что назвал меня матерью, хотя я ею точно не была.

Я втянула воздух и спросила:

— Где наш корабль?

Он дернул большим пальцем, рассмеялся и вернулся к работе.

Наша джонка лежала на боку на песке, облепленная людьми, которые выковыривали ракушки из корпуса. Густой черный дым окутывал одну сторону лодки, где выкуривали древесных червей. Оставалось надеяться, что мою одежду убрали.

Я нашла Ченг Ята, который увлеченно осматривал руль, и подождала, пока он меня заметит. Каждое слово, которым мы обменялись за последние несколько дней, касалось корабельных дел, позволяя нам поддерживать дружеские отношения.

— Я привезла масло, — сказала я наконец. — Ты был прав насчет того торговца. Настоящая крыса. Но цена… — Я встряхнула кошелек, так что он зазвенел. — Сэкономила для нас целых два ляна серебра. Вот что значит говорить на местном дьявольском наречии.

Капитан обернулся на мой голос и поднял брови, показывая, что впечатлен. Слабая похвала лучше, чем ничего, хотя несколько добрых слов не помешали бы.

— Ну и славно. Где мы сегодня переночуем?

— Навестим Куок Поу-тая. — Ченг Ят указал на якорную стоянку — Он женат на моей двоюродной сестре. Посмотрим, сможешь ли ты вести себя как примерная жена сегодня вечером.

В своем длинном мерцающем халате цвета индиго Куок Hoy-тай больше походил на ученого, чем на моряка. Он приветствовал нас на борту формальным поклоном[52]. У него был квадратный подбородок, а густые брови кустились под блестящим лбом, тогда как коса была расплетена, как хвост у неукрощенной лошади. Но, несмотря на необычную внешность, он точно так же обшарил меня взглядом, как и любой другой мужчина.

Хозяин пригласил нас к круглому столу на средней палубе и предложил мне ближайший к мачте табурет.

— Госпожа Ченг, я считаю, что здесь лучше всего укрыться от ветра.

Как оказалось, он усадил меня лицом к себе.

Жена Куока по имени Вонг-ян, худощавая, напоминающая журавля женщина, совершенно не похожая на Ченг Ята, хоть они и были родственниками, суетилась вокруг стола и выполняла роль послушной жены, подкладывая еду и доливая напитки. Вечернюю тишину лишь изредка нарушало жужжание мотыльков, которые сгорали в пламени лампы.

Я была рада узнать, что, в отличие от Ченг Ята, Куок Поу-тай не имел привычки предаваться разговорам о былой славе. Он сразу перешел к делу:

— В этой гавани больше слухов, чем кораблей. — У него была речь образованного человека. — Даже не верится, что Чхан Тхим-поу обманом заставил меня примкнуть к его команде, а затем развернулся и сдался властям…

— Лучше поверь, — проворчал Ченг Ят. — Мы все дураки. Поэтому и дружим. Интересно, прихватил ли он наши денежки.

Куок снова налил себе и моему мужу вина.

— Та же мысль пришла и мне в голову. Итак, мой друг, вы все еще намерены служить маленькому императору?

— Посмотрим, что Чхат узнает в столице. Может, лучше обойтись без негодяя Чхана.

Такие разговоры я слышала впервые. Мысль о том, чтобы остаться, настолько подняла мне настроение, что я потянулась за чаркой, намереваясь отпраздновать это событие. Куок наполнил посудину до краев, затем поднял свою для тоста:

И небо, и земля не брезгуют вином,

А если так, и нам не следует стесняться

Любви к вину.

Процитировав стихотворение, Куок добавил:

— Наш поэт Ли Бо[53] оправдал всех нас.

Он выпил, и мы с Ченг Ятом последовали его примеру.

— За новый аннамский флот, — сказал Куок. — Я полагаю, вы впервые проходите мимо колонн, госпожа Ченг?

Этот странный человек говорил стихами и загадками.

— Не обращай на него внимания, — махнул рукой Ченг Ят. — Все говорят про эти колонны, но никто их не видел.

— Мой дорогой друг, я раньше не видел твою красавицу-жену, но рад заметить, что она существует. Что думаете, госпожа Ченг? Обязательно ли видеть что-то своими глазами, дабы убедиться в его существовании?

— Поскольку я не имею понятия, о чем вы говорите, его существование меня не беспокоит. Или должно? — прищурилась я.

— Отличный ответ. Наверное, стоит объяснить. По легенде, много веков назад наш генерал Ма Юань[54] поставил пару бронзовых колонн, чтобы отметить границу с Аннамом. — Куок поднял руки, чтобы проиллюстрировать свой рассказ, а потом продолжил: — В предстоящем путешествии мы проплывем мимо этих колонн, даже не зная, где они, но в полной мере прочувствуем переход. Это все равно что граница между вами и мной: пусть мы ее не видим, но точно знаем, где она.

Ченг Ят рассмеялся:

— Вот тут ты прав. И рубеж этот покрепче ржавой железяки.

Я прикусила язык, мысленно напомнив, что нужно вести себя прилично в присутствии незнакомцев. Во время нашего знакомства Куок Поу-тай показался мне сложным человеком, очаровательным, но слегка напыщенным, поскольку он сыпал высокопарными словами. Было поразительно встретить пирата, с которым можно поговорить на другие темы, кроме привычных пиратских; да что уж там, с которым вообще можно поговорить. Но за словами скрывалось вполне ясное послание: изгиб его губ