Бессонный патруль - Коллектив авторов

Кузин сидел у него в кабинете как-то боком, втянув в ворот черного свитера стриженную под бобрик голову.

— Раньше вы говорили, что были дома. — майор сделал укоризненный жест, — потом вы стали утверждать другое.

Когда вы уехали от брата?

— Я уже сказал, — тянул свое Кузин.

Майор раскрыл папку, выложил на стол исписанные листы.

— Так, как же? Здесь показания вашего брата. Кстати, он тоже пытался соврать…

— Ему виднее, — Кузни усмехнулся.

— Хватит! — жестко сказал майор, — можете не изворачиваться. Вы и так морочили нас долго. Дело слишком серьезное. Вы знакомы с Долинской?

— Нет, то есть я… — запнулся Кузин.

Долинская проживала в том же селе, что и брат Кузина.

Соседка, забегавшая к ней утром, видела в ограде «Волгу».

После некоторого запирательства Долинская призналась, что ту ночь Кузин провел у нее.

— Жене вы сказали, что ночевали у брата.

— Да, то есть… Я прошу вас… если узнают дома…

Кузин со своим алиби все дальше отходил на задний план, но его фамилия в записной книжке все еще оставалась невычеркнутой. Майор подозревал обоих, одного — больше, другого — меньше, не будучи полностью уверенным ни в виновности первого, ни в честности второго.

Обычно принято думать, что преступник чем-нибудь, да выдаст себя. Допрашивая кладовщиков, майор не мог уловить в их поведении ничего исключительного для подобных ситуаций; они вели себя естественно, несколько иначе, чем в обычных условиях. И только раз, когда он быстро и неожиданно поднял голову от протокола допроса, на лице Кузина будто промелькнула тень, он скорее почувствовал, чем увидел злую усмешку, промелькнувшую на лице Кузина.

Товары из склада нашли на скалистом мысу у Большого озера Егерь, бродивший но распадку, случайно наткнулся на рулоны тканей, спрятанных в пещере. Тут оказалось и искрящееся трико синего цвета, ворсинки которого майор нашел, обследовав с лупой сваленные в кучу доски старого забора. Вор взял самые дорогие, чистошерстяные ткани. Что, пожалуй, можно увезти на «Волге», если выбросить заднее сиденье.

Кузин имел «Волгу», но и Локотников мог привлечь в сообщники какого-нибудь водителя. Отработка вариантов с машинами успеха не принесла.

Вечером, перед уходом в гостиницу, майор зашел в КПЗ.

Локотников лежал на нарах. Следователь удивился происшедшей в нем перемене. Локотников не горячился, не жестикулировал, не доказывал свою невиновность. В вялом равнодушии к следователю была безысходная обреченность.

Они молча посмотрели друг на друга, не обмолвившись ни одним словом.

Утром он выпустил Локотникова из КПЗ.

В райпотребсоюзе обсуждали новость. Преступников поймали работники милиции из соседней области. Два рецидивиста, пытавшихся совершить ограбление, нарвались на старшину милиции. При обыске в сарае у одного из них нашли рулоны дорогих тканей. Теперь рулоны лежали на столе в бухгалтерии райпотребсоюза.

Майор почти не вмешивался в процедуру передачи ценностей. Старший лейтенант, сотрудник уголовного розыска из соседнего райотдела, пригласил работников райпотребсоюза и всех членов комиссии. Пришли и оба кладовщика.

Локотников мелко суетился возле старшего лейтенанта.

У него был вид человека, на которого падало тяжкое подозрение, но вот все выяснилось, а ему все еще неловко, он все еще чувствует себя не в своей тарелке.

— Товарищи, попрошу… Ваш товар?

— Наша номенклатура, — без колебаний подтвердил бухгалтер Исмаилов, видно и без этикеток.

— Этикетки преступники срезали, — сказал старший лейтенант.

— Подумать только, — не переставала удивляться полная женщина с проседью в волосах.

— Вы, товарищ Завальнева, как технолог должны знать товары, поступавшие на склад, — сказал майор.

— Как же! Мимо меня не проходят… Вот это-довольно редкое трико с искоркой. Иван Матвеевич, знаете, вырвал в городе… всего дня за три до пожара. А из этого желтого с черными кольцами я хотела пошить себе кофточку… прелесть, — Завальнева тряхнула на руках золотистую ткань, и этот кусок наш!

— Благодарю вас! — старший лейтенант жестом остановил технолога. Преступники могли прихватить и больше. Очевидно, помешал сторож.

— Хоть бы человека не трогали!

— Подонки. Что вы от них хотите? — старший лейтенант пожал плечами.

— Они сознались?

— Куда же они денутся!

— Из-за таких вот честные страдают, — громко сказал Кузин, сказал, наверное, чтобы все обратили внимание, выразил, так сказать, свое гражданское отношение к происшедшему. Майор понимал, что Кузин заискивает перед ним, знающим его пошлую тайну.

Передача подходила к концу. Работники райпотребсоюза подписывали документы, a майор устало думал, что ему надо позвонить в управление, чтобы продлить командировку.

Время тянулось медленно. Майор расправил затекшие ноги. Два зеленоватых штриха застыли между крохотными точками. Стоит отвести запястье с часами, и точки теряются в темноте. Над головой — угрюмая толща гранитных сводов, откуда слышно глухое потрескивание и какие-то непонятные шорохи. Направо, у входа, скорее угадывается чем различается белесая полоска.

Скалистый мыс далеко вдается в озеро. Озеро неспокойно, окрепший с вечера ветер яростно рвет, раскидывает в стороны камыши. С порывами ветра в пещеру доносится глухой несмолкаемый грохот. Тяжело накатываясь, волны бухают в прибрежные валуны.

— Одну папиросу, товарищ майор? — вполголоса спрашивает напарник. — Я осторожно…

— Потерпи, потерпи, дым пахнет.

— Напарник повернулся и задел его локтем.

— Со скуки скиснешь. А может, мы зря… какой осел полезет в этот каменный мешок.

— Ты забываешь, сколько стоят ткани, — возразил майор.

— Который час, товарищ майор?

— Скоро два.

Снизу потянуло холодом. Утром, возможно, выпадет снег. А летом на скалистом мысу, должно быть, благодать.

Сосны спускаются к самому берегу, в излучине за валунами — чистая отмель. Егерь говорил, что летом здесь почти нет ветра.

Майор вскочил. По верхушке скалы, стоящей у входа, метнулся желтый отсвет.

— Машина! — зашептал напарник.

Они притаились. Вскоре совсем недалеко на тропинке заскользил маленький светлый кружок фонарика. Человек шел осторожно, с короткими остановками. Кружок света прошмыгнул мимо и остановился у ниши, устроенной природой в углу пещеры.

Мужчина стоял к ним спиной. Согнувшись, он начал шарить рукой в нише. Затем резко выпрямился я рванул брезент. Товара не было!

— Вот вы и пришли, — спокойно сказал майор.

Яркий свет двух фонарей ударил в перекошенное от страха лицо.

С вокзала майор заехал в управление. Рабочий день уже кончился. Начальник отдела полковник Кирчигайцев закрывал сейф, когда майор заглянул к нему в кабинет. За окном сгущались сумерки. Полковник прижал медную печать к пластилину, и, близоруко щурясь, протянул руку.

— Здравствуй, Алексей!

Майор опустился в низкое удобное кресло. От батарей, выкрашенных недавно светлой голубой краской, исходила приятная теплота. Ему подумалось, что здесь, в чистом теплом кабинете, история с расследованием пожара выглядит буднично и вся может уместиться на двух страничках служебного рапорта. Впрочем, много говорить и не требовалось. Они давно работали вместе и понимали друг друга с полуслова.

— Я уточнил артикулы тканей, — докладывал майор хрипловатым голосом, ну, а остальное… помогли соседи.

Преступник, присутствовавший при осмотре привезенных товаров, несомненно отметил их сходство с украденными.

— Понимаю. Хотели вызвать у него беспокойство за ткани в пещере?

— Да. Хотел ускорить визит. Иначе он переждал бы, пока все уляжется. Не сидеть же в засаде месяц.

— Он мог испугаться или поверить, что ткани действительно нашли, возразил полковник.

— Мог, конечно, но мы с ребятами кое-что прикинули… ну, маленький спектакль. Никто не знал, что егерь действительно нашел ткани. Мы это дело обставили. А преступнику подкинули кое-какие надежды: подменили рулон и один лишний добавили. Шифон легко отличить на ощупь даже в темноте. Чтобы преступника все время грызло сомнение — ткани те, и вроде не те… и основное — раз он способен убить человека, то так просто не мог отступиться, не затем дело затевал, чтобы остаться с пустыми руками. Его, Викентий Иванович, уже затянуло о опасную «игру» с милицией. Кузин оценивал наши возможности весьма нелестно.

Майору не хотелось признаваться даже себе, как он попался на удочку, и Кузин вначале ловко пустил ему пыль в глаза. Тот понимал, что рано или поздно, проверяя его связи, узнают о Долинской и тонко обставил свое алиби, заставив поверить в него следователя, как в свое открытие. Потом Долинская призналась — вынуждена была признаться — Кузин приехал к ней только под утро.