Улугбек - Глеб Голубев

Вне своей научной деятельности он был обыкновенным феодальным правителем. Нет никаких данных о том, что за время его правления в Самарканде положение народных масс хоть сколько-нибудь заметно улучшилось. Только однажды, как мы знаем, он снизил налоги и повысил сборы тамги.

Он вел порой не очень чистые интриги, бывал резок, несправедлив, вероломен. Иногда он казнил невиновных и нажил себе немало недругов. Этим сумеют ловко воспользоваться его враги, чтобы в удобный момент нанести ему смертельный удар по древнему завету шариата: «Кто будет убит несправедливо, за того право мести мы предоставили родственнику его...»

Все это так. Но в этом Улугбек просто оставался сыном своего времени. А эпоха, в которую он жил, была жестокой и кровавой. Человеческая жизнь дешево ценилась тогда. Вспомните, какую цену установил ей Тимур, воздвигая башни из человеческих тел и черепов: двадцать динаров за голову... Улугбек жил среди волков и действовал по волчьим законам.

Но, кроме того, он был великим ученым, и это самое главное. Он сумел подняться над своим временем, далеко опередить его, - и этого уже вполне достаточно для того, чтобы отдать ему дань уважения и признательности, какие он вполне заслуживает. На его примере мы видим, как велик и прекрасен может быть человек, когда он действительно Человек!

И борьба, которую почти всю свою жизнь вел Улугбек, была, конечно, вовсе не простой драчкой с претендентами на власть или с обиженными им людьми. Так только может показаться на первый поверхностный взгляд. И погибнет он, конечно, не из-за того, что оказался не слишком опытным правителем и интриганом. Его убьют вовсе не из мести, как попытаются изобразить. Нет!

Улугбек погибнет именно потому, что стал великим ученым и осмелился идти своим путем. И борьба, в которой он падет, - это лишь одно из полей сражений в той грандиозной битве, какая идет с древнейших времен до наших дней между светом и тьмою, правдой и ложью, наукой и религией, прогрессом и косностью.

Тайную суть этой борьбы очень точно и ясно определил крупнейший исследователь жизни замечательного астронома академик В. В. Бартольд:

«Пятнадцатый век был для Средней Азии временем борьбы двух миросозерцаний; представителем одного был внук Тимура Улугбек, сорок лет правивший в бывшей столице Тимура Самарканде; представителем другого - его младший современник, дервиш из ордена накшбендиев, Хаджа Ахрар, через два года после смерти Улугбека воспользовавшийся своим религиозным авторитетом для захвата политической власти и тоже в течение сорока лет правивший страной через подставных лиц из действительных или мнимых потомков Тимура».

Немало было в истории случаев, когда правители враждовали с церковниками. Не очень жаловал дервишей и суфиев и Тимур. Но у него были с ними разногласия по мелочам, и вражда никогда не становилась такой острой и беспощадной, как при его внуке. И понятно: Тимур притеснял некоторых шейхов, не слушался сейидов, даже рубил головы непокорным муллам, использовал дервишей в своих целях. Но в самом главном он вовсе не расходился с ними - религия всегда оставалась его опорой, плетью, которая помогала ему держать народ на коленях.

А Улугбек осмелился сказать в своей «Звездной книге»:

«Религии рассеиваются, как туман...»

И этого ему не простят.

...Улугбек работал, не замечая, что творится вокруг. Подрастали, взрослели его сыновья. Абдал-Лятиф в Герате составлял гороскопы, учился у своей бабки и деда лицемерию и хитрому искусству придворных интриг и уже задумывался о том, скоро ли отец освободит ему желанное место правителя.

Абдал-Азиз рос при отце, но без всякого присмотра. Он рано познал сладость власти: пьянствовал, все время расширял свой гарем и на ученые занятия Улугбека посматривал свысока, с глупой усмешкой. Ему нужно было в жизни немного: было бы побольше денег, вина, веселых наложниц и поменьше отеческих наставлений.

Улугбек считал звезды, а Хаджа Ахрар - деньги. Тайная война продолжалась. Бродили по дорогам дервиши, совещались в своих кельях суфии. Все промахи, ошибки, необдуманные, вспыльчивые поступки правителя, увлеченного наукой, запоминались. Все обиженные им находили утешение и напутствие в тихом домике Хаджи Ахрара.

Исподволь, потихоньку хаджа переходил в наступление. На его деньги было построено еще одно медресе в Самарканде, где наставники веры обучали совсем иному, чем в медресе Улугбека на площади Регистан. Хаджа Ахрар умел завлекать людей. Один из учеников Улугбека разочаровался в науке и, раздав все книги, перешел в медресе Хаджи Ахрара.

Молодой поэт Джами, сначала посещавший лекции Улугбека, постепенно становился заядлым мистиком, частенько беседовал с хаджой и даже воспевал его в таких выражениях: «Ударила очередь явиться в мир царю царей, светилу нищеты, рабу божию. Тот, кто осведомлен о чистоте нищеты, - он, хаджа Убайдулла Ахрар!»

Придворные звездочеты в Герате, получавшие от хаджи золотые динары на «духовные нужды», помогали молодому Абдал-Лятифу составлять гороскопы, упорно подтверждавшие одно и то же: несчастному царевичу суждено погибнуть от руки злодея отца, если, конечно, он вовремя не спохватится и не изменит стечение планет на благоприятное для себя...

Зимой 1442 года в Самарканд неожиданно приехала Гаухар-Шад. Ей шел уже шестьдесят четвертый год, и подобное путешествие она вряд ли стала бы предпринимать без особой надобности, из чистой любознательности. Улугбек понимал это. Шахрух старился, и Гаухар-Шад, давно взявшая вместо него все заботы о власти, теперь как бы проверяла свои владения, чтобы окончательно решить, в чьи же послушные руки передать их в случае смерти мужа. Своими владениями она явно продолжала считать и Самарканд, где Улугбек правил вот уже тридцать лет. Это было оскорбительно и обидно. Но Улугбек постарался ничем не выдать свои чувства матери.

Он устраивал в ее честь пиры, знакомил со всеми самаркандскими сейидами и шейхами. Но Гаухар-Шад явно стремилась вести такие беседы со святыми людьми без сына, за его спиной. Улугбек терпел и это.

В один из теплых, солнечных дней он привез мать в обсерваторию. Их сопровождала большая свита, привезенная из Герата. Среди придворных был и прославленный историк Абдар-Раззак. Его рассказ об этом посещении оказался почти единственным достоверным описанием обсерватории Улугбека.

Чтобы показать, насколько лаконично и неопределенно даже это - самое обстоятельное! - описание современника-очевидца, я позволю себе привести его полностью:

«...К северу от Самарканда, с отклонением к востоку, было назначено подходящее место. По выбору прославленных астрологов была определена счастливая звезда, соответствующая этому делу. Здание было заложено так же прочно, как основы могущества и базис величия. Укрепление фундамента и воздвигание опор было уподоблено основанию гор, которые до обусловленного дня страшного суда обеспечены от падения и предохранены от смещения. Образ девяти небес и изображение семи небесных кругов с градусами, минутами, секундами и десятыми долями секунд, небесный свод с кругами семи подвижных светил, изображения неподвижных звезд, климаты, горы, моря, пустыни и все, что к этому относится, было изображено в рисунках восхитительных и начертаниях несравненных внутри помещений возвышенного здания, высоко воздвигнутого. Так воздвигнут был высокий замок круглый с семью мукарнасами. Затем было приказано приступить к регистрации и записям и производить наблюдения за движением Солнца и планет. Были произведены исправления в новых астрономических таблицах Ильхани, составленных высокоученым господином хаджой Насираддином-Туси, чем увеличилась их полезность и достоинства...»