Югославия в XX веке. Очерки политической истории - Коллектив авторов

Так после революции младотурок была опубликована брошюра австро-венгерского агента Джорджа Настича «Финал», обвинившая сербов в подготовке революции с целью присоединения югославянских территорий монархии к Сербии. В августе прошли аресты 53 членов Сербской народной самостоятельной партии, обвиняемых в попытке проведения революции с целью создания Великой Сербии во главе с династией Карагеоргиевичей. Как выяснилось позднее, обвинение было выдвинуто на основании записей франковца И. Кшняви, утверждавшего, что в Хорватии нет сербов как таковых, и лишь благодаря великосербской пропаганде, развернутой на хорватских территориях Сербией, в Хорватии появилось сербское национальное имя и кириллица. Из хорватских политических кругов антисербскую кампанию подержали франковцы и клерикальная группа, развернувшие наряду с прессой Австрии и Венгрии мощную информационную кампанию против сербов. Целью сфальсифицированного процесса было создание антисербской атмосферы, и она была выполнена настолько «успешно», что, казалось, до войны с Сербией и изгнания сербов из Хорватии – всего один шаг. Однако завершение процесса практически совпало со временем окончания аннексионного кризиса. Главные обвиняемые – Адам и Валериан Прибичевичи (братья одного из лидеров сербских самостальцев С. Прибичевича) получили по 12 лет заключения.

Группа Франка по директиве главы Генштаба Австро-Венгрии Конрада – главного инициатора войны с Сербией, приступила к формированию «хорватских легионов» с целью борьбы против «сербских и черногорских банд», однако послужившие средством для борьбы и с противниками Франка – членами Коалиции, социалистами, старчевичевцами и сторонниками Радичей. Поддержку великоавстрийскому курсу выразил Степан Загорац, возглавлявший группу римско-католического духовенства в Хорватской партии права, которая вышла из Коалиции и присоединилась к противнику старчевичевцев Франку. Немного позднее их примеру последовал будущий Загребский архиепископ Анте Бауэр.

Однако даже среди франковцев вопрос об отношении к сербам был поставлен настолько остро, что вызвал раскол партии. От Франка в 1908 г. отделилась группа во главе с Миле Старчевичем (племянником А. Старчевича). Он осудил Франка за подчиненность интересам австрийских и венгерских правящих кругов и выступил за сотрудничество с Хорватско-сербской коалицией. Группа М. Старчевича приняла название Старчевичевская партия права (Starčevičeva stranka prava или милиновцы).

6 октября 1908 г. была провозглашена аннексия Боснии и Герцеговины. В монархии проведена частичная мобилизация, пожар европейской войны мог разгореться в любой момент. Период неизвестности продлился до 25 марта 1909 г., когда российское правительство, убедившее Сербию последовать своему примеру, признало аннексию. Перед тем Турция и Австро-Венгрия заключили договор о компенсации Порте за отказ от сюзеренитета над Боснией и Герцеговиной. Однако присоединение Боснии и Герцеговины вызвало правовую дилемму: она не могла быть присоединена ни к Австрии, ни к Венгрии, поскольку ни одна, ни другая сторона не могла согласиться на усиление другой половины империи. В результате Босния и Герцеговина была аннексирована как «территория империи», т. е. особая часть, принадлежащая всей монархии и находящаяся под управлением министра финансов Австро-Венгрии, как то было и в период оккупации. Переходное, временное управление Боснией и Герцеговиной вновь возродило мечты о возможном присоединении Боснии и Герцеговины к Хорватии, о триализме, о том, что Вена согласится решить актуальный югославянский вопрос.

Однако переустройство монархии на принципах триализма было невозможно. Во-первых, из-за сопротивления венгерских правящих кругов; политических элит других славянских земель монархии, которым триализм мог бы помешать в осуществлении их собственных национальных устремлений; правящих кругов монархии, опасавшихся кризиса и распада империи в связи с реорганизацией, а также великоавстрийских кругов, тяготеющих к Германии и отстаивающих интересы германской политической и экономической элиты, которая не могла допустить, чтобы словенские территории, Истрия и Далмация отошли бы к югославянской части и отрезали бы монархию от Адриатики.

Не успели чернила просохнуть на обвинительном приговоре по процессу «53-х», как венский историк Хайнрих (Генрих) Фридъюнг по директиве Эренталя в конце марта 1909 г. на основе сфальсифицированных документов (якобы переведенных на немецкий оригинальных документов на сербско-хорватском языке) опубликовал в венской прессе серию статей, в которых уверял, что Хорватско-сербская коалиция находится в сговоре с сербским правительством, поэтому будущая оккупация Сербии австро-венгерской армией вполне оправдана. Демарш Фридъюнга являлся частью пропагандистской кампании против Коалиции.

Однако Коалиция обвинила Фридъюнга в клевете, и на судебном процессе, состоявшемся лишь в декабре 1909 г., было убедительно доказано, что все документы являются подлогом, изготовленным в австро-венгерском представительстве в Белграде и переданным в Министерство иностранных дел102. Разразился европейский скандал, так как на суде перед европейской общественностью открылся истинный смысл «процесса о государственной измене» и методы австрийской дипломатии. Оказался подорванным и престиж династии, и авторитет Франца Фердинанда, и его политика в Хорватии. В правовом смысле процесс завершился обвинительным приговором, а в политическом смысле – определенным компромиссом между Францем Фердинандом, Эренталем и Хорватско-сербской коалицией. Первые гарантировали фальсифицированные документы против Коалиции более не использовать и согласились ликвидировать абсолютистский режим Рауха в Хорватии.

В 1910 г., когда после аннексии во внутриполитическом плане в монархии наступила стабилизация, клерикально настроенное духовенство послужило оружием для переориентации правашей, прежде всего, далматинских, в кильватер австрийских интересов. Выполнению этой «миссии» послужили австрийские христианские социалисты, после завершения аннексионного кризиса направленные в Хорватию, Далмацию (здесь с визитом побывал сам лидер христианских социалистов Карл Люггер) и Боснию и Герцеговину103.

Далмация и Истрия в период аннексионного кризиса. Австрийское правительство не только не выполнило обещания об улучшении экономического положения Далмации, но, более того, завило о невозможности присоединения Далмации к Хорватии. Политическая жизнь Далмации в период аннексионного кризиса и до начала 1912 г. была сведена к локальным политическим конфликтам. Хорватскую партию ослабили выход из ее рядов одного из инициаторов «нового курса» Чингрии и его сторонников и сближение другого его «отца-основателя», Трумбича, с правительственными кругами. Не ослабевали противоречия между Хорватской партией и Хорватской народной прогрессивной партией; в Сербской партии усиливались противоречия между консерваторами и демократами.

Далматинская Партия права (Stranka prava, 1908–1910), возникшая в результате объединения всех правашских групп, рамки монархии не упоминала и тем самым нарушила расчет великоавстрийских кругов на формирование единого антисербского правашского блока. На практике праваши в целом ориентировались на Вену, однако ее надежным инструментом являлась партия Франка.

Среди хорватских политических групп Далмации в то время значительно усилилась Хорватская народная прогрессивная партия, особенно в Сплите и его окрестностях – там особую остроту приобрел вопрос ликвидации колонатских отношений. Феодальные пережитки и сопротивление собственников земли аграрной реформе были настолько сильны, что существующая система отношений сохранилась вплоть до ликвидации монархии. Единственным средством спасения для крестьян Далмации, как и Бановины, стало бегство, преимущественно, в США. Соответственно, проблема миграции являлась одной из основных социально-экономических проблем этих территорий в предвоенный период104. Аграрный вопрос стал камнем преткновения в борьбе напредняков с Хорватской партией, поскольку та отстаивала интересы землевладельцев.

Процессы о «государственной измене» и процесс по делу Фридъюнга вызвали пристальное внимание и политические дебаты в Далмации, однако давление власти не позволило развиться значительным политическим акциям. Далматинский сабор не созывался в течение двух лет, он начал работу лишь после стабилизации внутриполитической ситуации в монархии после аннексии, осенью 1909 г. Единственной уступкой власти стало принятие законов о языке, опубликованных еще в апреле 1909 г., но вступивших в силу лишь в январе 1912 г. – по ним официальным языком Далмации признавался сербско-хорватский. Так австрийская власть попыталась отвлечь внимание нищающих крестьян Далмации от острых социально-экономических проблем105.