Игра для истинной - Юлия Витальевна Кажанова

чуть отклонившись назад, при этом не выпуская меня из объятий, заглядывает в мои глаза.

– Просто я устала и хочу домой. Но нужно как-то проснуться. А то сейчас Елизар вернётся, а я там трупиком на столе лежу. Некрасиво получится. К тому же это первый рабочий день. Точно уволят.

– Не думай о плохом. Ты молодец, хорошо себя показала! – произносит глюк, а я, усмехаясь, упираюсь лицом в его пресс. Каменный, кстати, и такой шикарный.

– Почему улыбаешься?

– Да вот думаю: сама себя не похвалю – никто не похвалит.

Максим опять тяжело вздыхает, продолжая сжимать меня, а потом мир меркнет. Я уснула во сне?

– Вероника! Эй, ты живая? – звучит взволнованный голос моего начальника, и я подскакиваю на месте.

– Я тут, всё хорошо. Просто устроила перерыв на пять минут, – оправдываюсь, но вижу, что Елизар не злится. Скорее наоборот, в его взгляде читается сожаление.

– Прости, совсем тебя упахал. Я пришёл сказать, что ты можешь идти. Лиза тоже уже собирается домой.

– Правда? – спрашиваю с неверием, так как мне кажется, что директриса в принципе живёт в своём кабинете и только и делает, что работает. Что этот замечательный мужчина нашёл в таком трудоголике – не понимаю. Она же его совсем не замечает! Весь день только и отдавала приказы, вызывая беднягу на ковёр. Видит бог, у этой парочки развод не за горами!

– Да, я уговорил её поехать домой. Всю работу всё равно не переделать, а отдыхать нужно. Кстати, тебе это тоже не помешает.

– Спорить не буду! – говорю, падая в кресло, и тут же кривлюсь. Ранки опять дают о себе знать.

– Ника, что такое? Что-то болит? – спрашивает и, обойдя быстро мой стол, разворачивает меня со стулом, а потом огромными глазами смотрит на мои опухшие и повреждённые ножки без туфель. Да, я сняла их, так как даже сидеть больно.

– Всё хорошо, про…

– Это нехорошо! Ты почему не сказала, что так пострадала!

– Это всего лишь царапины! Вы зря волнуетесь!

– Ну конечно. То-то ты выглядишь счастливой. Ходить хоть можешь? – Приседает передо мной и морщится, увидев стёртый до крови мизинчик. На нём уже даже кожицы нет.

– Если только небыстро, – отвечаю честно и разворачиваю кресло.

Елизар только качает головой, поднимаясь, а потом достаёт телефон и кому-то звонит.

Тут есть дежурный врач?

– Максим Александрович, здравствуйте! Вас беспокоят из приёмной директора. Вы ещё на работе? Отлично! Можете подняться и забрать вашу жену, а то она не в порядке. Нет, не отравилась, но ходить не может. Всё, жду! – Начальник убирает телефон и хмуро смотрит на меня.

– Сейчас придёт твой муж, собирайся. И да, принеси завтра тапочки. Будешь сидеть здесь. В принципе, свою часть мы выполнили. Теперь дело за отделами. Сами поднимутся. Верно?

Это точно! Но можно ли так?

Начальник отходит к своему столу и, видимо, тоже начинает собираться, но в этот момент в приёмной появляется очень хмурый Макс! Меня передёргивает от его взгляда, в котором чувствуется недовольство. Видимо, он был занят, а тут я.

Вот почему моё воображение взяло именно его образ? Ведь, кроме внешности, нет ничего общего. Мой глюк нежно обнимает, а от этого мужчины мурашки по коже бегут от страха. Точно сейчас накричит. Мы же договаривались не мешать друг другу. Всё-таки Макс строит карьеру, а тут такая обуза.

Сжимаюсь на стуле и даже зажмуриваюсь, готовая услышать возгласы недовольства, но тишина всё длится и длится. Может, ушёл?

Приоткрываю глаза и с удивлением вижу, как Максим собирает мою сумку, кидая туда блокнот, ручки, телефон. Потом подходит к шкафу и достаёт пальто. И всё это происходит в полной тишине и без взглядов в мою сторону. Точно злится!

Смотрю на Елизара, а тот, усмехаясь, опять уходит к своей жене и закрывает дверь. Чувствует накал недовольства? Не хочет слышать разборки молодых? Но я ведь не хотела!

Так, срочно нужно извиниться и по возможности отправить «мужа» обратно. У него небось тоже работы выше крыши.

– Макс, ты зря пришёл. Я сейчас вызову такси и сама поеду. Всё не так плохо. Я могу ходить! – заверяю, вставая, но морщусь, когда ранки начинают щипать. Обработать бы их, но у меня с собой ничего нет.

Мужчина подходит ближе, хмуро изучает меня от взлохмаченной головы до раненых ног, а потом неожиданно подхватывает на руки.

– Эй, ты что делаешь?

– Забираю тебя домой! Ника, ты почему молчала?

– О чём ты?

– О ногах! Почему не позвонила и не сказала, что всё так плохо? Попросила бы хоть лекарство принести. Но ты такая упрямая, что довела всё до грани! Маленькая, у тебя же ступни уже опухли! – говорит, унося меня на руках, при этом не забыв и про вещи.

– Я не думала, что всё так плохо.

– Не думала? Ника, это ведь твои ноги! Ты хоть их чувствуешь?

– У меня было много работы! Сам-то небось тоже вкалывал. Иначе чего ты так поздно ещё здесь? – ворчу, но за шею держусь крепко. Меня впервые носят на руках, и это так приятно.

– Я ждал, пока ты позвонишь. А если бы ты не стала, заметил бы тебя на камерах и догнал бы, – произносит и с каким-то осуждением смотрит на меня.

– Ты ждал меня?

– А чему ты удивляешься? Я же твой муж!

– Но мы не пара, – шепчу, когда двери лифта закрываются и мы остаёмся вдвоём.

– Разве? – усмехается и чуть подбрасывает меня на руках, вынуждая вцепиться в него ещё сильнее.

– Да!

– Тогда как нам это исправить?

– Что? – Мне послышалось?

– Ника, у тебя что, ещё и уши повредились?

– Нет! То есть я… – И молчу, не зная, что сказать.

– Вероника, как нам стать парой? Неужели я тебе не нравлюсь? – Вот теперь у меня вообще нет слов!

Только недавно я сама жаловалась своему воображению, что меня не замечают, а в реальности, оказывается, это я не вижу Макса? Я что, и правда слепа?

– Нет. Ты очень симпатичный. Да что уж там, шикарный. Но я думала, что это я тебя неинтересна.

Брови мужчины взлетают вверх, и двери лифта распахиваются, выпуская нас на парковку.

– Минутку! – произносит строго и быстро несёт меня к машине.

Кажется, мы оба не понимаем друг друга. Минутка теперь нужна и мне. Так я нравлюсь?

Но обдумать что-либо не успеваю, так как неожиданно меня сгружают на капот, после чего решительно притягивают к себе и впиваются безумно горячим поцелуем!

Ого, а наяву ничуть не хуже, чем во сне! Или я сплю?

– Стой! – говорю, резко отстраняясь, и