Желание - Трейси Грейвс

– Он нуждался в этой работе, и я дала ему свое благословение. Но это не значит, что я не замечаю его отсутствия и мне все равно. – На глаза наворачиваются слезы, и я усиленно моргаю, прогоняя их. – Элиза, я стараюсь держаться. Изо всех сил стараюсь. Но у Криса всегда находится что-то важнее меня.

– Клер, только не позволяй, чтобы это зашло слишком далеко. Не повтори наших со Скипом ошибок.

Ее слова отрезвляют меня как ушат холодной воды.

– Элиза, все совсем не так. Рядом с Дэниелом я счастлива. Но между нами никаких сложностей.

Знаю, насколько нелепо звучат мои слова. Конечно, все запутано. Может, Дэниел мне и друг, но он все же мужчина. Нужно помнить об этом.

– Сейчас – да. Но кто знает, что будет дальше.

Слова Элизы эхом раздаются у меня в голове. Мы забираем детей и идем домой. Солнце уже не такое яркое, скоро совсем стемнеет. Дети устали и еле плетутся за нами, однако довольны и радостно улыбаются, указывая на украшения, приготовленные к Хеллоуину на нашей улице. Кое-кто из соседей действительно отличился, поставив во дворе гигантскую надувную ведьму и прикрепив на фасаде дома черных пауков, якобы забирающихся внутрь. Рядом с тротуаром лежит огромная куча костей, увенчанная черепом.

До меня вдруг доходит, что Хеллоуин – единственное время, когда мы с готовностью достаем из шкафов свои скелеты.

Глава 35

Дэниел

– Что хочешь на обед? – спрашиваю я.

Стою в проеме, ведущем в гостиную, а Клер сидит на диване, по обыкновению скрестив ноги, и читает книгу.

– Что-нибудь горячее. – Она улыбается и, поежившись, кладет на колени плед.

Если температура станет еще ниже, то из серых туч, пожалуй, пойдет не дождь, а снег.

– Ты, кажется, замерзаешь, – говорю я, хотя, по мне, совсем не холодно. – Когда тебе нужно поесть?

Находясь рядом с Клер, я стараюсь подстроиться под ее режим, ведь ей нужно регулярно питаться.

– Скоро. Решил что-нибудь приготовить? – спрашивает она, откладывая книгу и глядя на меня.

– Вряд ли это можно назвать готовкой, – признаюсь я. – Но могу сделать отличный бутерброд. Хочешь с индейкой? Ветчиной? Ростбифом? У меня все это есть. Еще я купил швейцарского сыра.

Подхожу к терморегулятору и слегка добавляю тепла. Краем глаза замечаю, что Клер следит за моими движениями. Я поворачиваюсь к ней, и она краснеет, будто не ожидала, что я подловлю ее на этом.

– На что смотришь? – спрашиваю я.

Румянец на щеках Клер становится ярче.

– Ты очень симпатичный, – говорит она и быстро отворачивается.

Клер явно смутилась, очевидно, она не собиралась этого говорить. Обычно она очень тщательно подбирает слова, чтобы меня не провоцировать.

– Считаешь меня симпатичным? – улыбаюсь я.

Мне нравится, что она так думает, и я ни за что не пропущу ее слова мимо ушей.

– Уверена, все считают тебя симпатичным, – отвечает Клер. – Прекрати издеваться.

– Ну, может, не все, – говорю я и пересекаю комнату, чтобы сесть рядом.

– Притворяйся скромником сколько хочешь, но я на это не куплюсь. Могу себе представить, какие предложения ты получаешь, когда останавливаешь женщин.

– Не так уж часто это бывает, – фыркаю я со смехом.

– Да, конечно, – говорит Клер.

– Ладно. Время от времени мне предлагают определенные услуги в обмен на снисходительность.

– Как нелепо, – корчит она рожицу.

– Ага. – Я поднимаюсь и направляюсь на кухню. – Индейка и сыр? – бросаю я через плечо.

– Да, – говорит она.

Я так и думал, это ее любимая еда.

Пока я делаю бутерброды, звонит мама. Кладу нож и выслушиваю ее тревоги по поводу Дилана.

– Я уже давно с ним не разговаривала. Он не отвечает на звонки, – сообщает она.

Уверен, что он отвечает, но только не когда звонит мама. Дилану отлично удается уклоняться от нежелательного общения.

– Ты разговаривал с ним?

– Несколько недель назад, – отвечаю я, откладывая в сторону индейку и сыр. – С ним было все в порядке. Он уже взрослый мужчина, может сам о себе позаботиться. – Нет смысла говорить ей, чтобы она не беспокоилась за Дилана. – Уверен, что он приедет домой на День благодарения. – Если честно, я не так уж в этом уверен. Шансов пятьдесят на пятьдесят. – Попробую до него дозвониться. Если получится, перезвоню тебе, хорошо?

Когда мама вешает трубку, я возвращаюсь в гостиную с бутербродами. Вижу, что Клер сбросила с себя плед.

– Согрелась?

Она смотрит в пол и что-то бормочет.

– Клер? – говорю я, не понимая ее слов.

Она поднимает на меня рассеянный взгляд, будто мыслями находится не здесь. На ее верхней губе и на лбу выступают капельки пота. Я не видел, чтобы Клер бросало в пот. Да и не кажется, чтобы в комнате было так уж жарко.

– Эй, с тобой все в порядке?

Она по-прежнему не отвечает, и я начинаю нервничать. Клер произносит мое имя и пытается что-то сказать, но ее слова обрываются, и она откидывается на спинку дивана, будто чрезвычайно устала.

– Клер, Клер! – кричу я, приподнимая ее.

– Прекрати, – говорит она. – Я в порядке. Мне не нужна помощь.

Очевидно, моя помощь ей все-таки нужна.

Наконец до меня доходит, что с ней. Пытаюсь вспомнить прочитанное: как действовать, если у нее вдруг резко понизится уровень сахара в крови. Сначала думаю позвонить в 911, но затем вспоминаю про сок. Это самый лучший вариант. Бегу на кухню и хватаю бутылку апельсинового сока и стакан. Наполняю его доверху, возвращаюсь в гостиную, ставлю стакан на журнальный столик и приподнимаю Клер. Она сопротивляется и довольно крепко бьет мне в глаз. Подношу стакан к ее губам, она кричит.

– Давай же, – говорю я.

Заливаю сок ей в рот, она кашляет и выплевывает его.

– Клер, прекрати!

Крепко стискиваю ее челюсть. Я боюсь причинить ей боль, но другого способа удержать Клер на месте нет. Снова пытаюсь напоить ее соком, и на этот раз он все-таки попадает в организм, однако часть течет по подбородку и шее.

– Клер, ты должна это выпить.

Я немного запрокидываю ее голову и вливаю в рот довольно много сока. Клер наконец прекращает сопротивляться и начинает помогать мне. Как ребенок, она следует моим указаниям. Понемногу пою ее соком, глоток за глотком. Клер дрожит и тихо всхлипывает, дышит она часто и прерывисто.

– Ш-ш, все хорошо, – говорю я.

Ставлю пустой стакан на журнальный столик и обнимаю Клер, слегка покачивая ее, пока она не успокаивается.

– Дэниел, мне холодно.