Завод седьмого дня (СИ) - Владислав Римма Храбрых

Свернув листок в два раза, Карел поднялся на самый верхний этаж, подсунул его под дверь. Если Элиот ушел на работу, значит, сейчас дома Николь. А она умная девочка, она поймет – кому это послание и почему.

Спустившись вниз, Карел вышел на улицу и глубоко вдохнул воздух, отдающий чем-то сладковатым. По-весеннему мягко цвел лес, который можно было разглядеть на берегу. Ветер дул по направлению к платформе, поэтому цветочный запах наполнял каждый уголок станицы.

Сегодня, решил Карел, время делать то, до чего давно не доходили руки.

Элиот удивился ему, но от двери отошел, продолжая закатывать рукава. Карел вошел в помещение, в котором обычно несколько людей трудились над очисткой воды для того, чтобы ее можно было пить.

– И снова здравствуйте, – Элиот лукаво улыбнулся, протягивал руку для рукопожатия. – Чем обязан?

– Ты давно приглашал меня зайти, – отозвался Карел, присаживаясь и проводя пальцами по стеклянному полу, по которому мели зеленоватые сахарные водоросли. – Вот, я решил зайти. Показывай теперь.

Элиот пожал плечами и подвел его к широкой прозрачной трубе, выходящей из пола и уходящей в потолок.

– Ну, тогда помогай, а то я сегодня один. А я заодно и расскажу тебе, что я делаю. Смотри, – он постучал пальцем по затемнению в трубе, возможно, созданному рыбой или глиной. – Часа через три в колонках не будет воды, потому что сейчас перекроем воду.

Элиот решительно задвинул заслонку снизу, у самого пола, а после отошел, подтащил стул, встал на него и поставил на место заслонку под потолком.

– Зачем? – Карел придерживал стул за спинку, чтобы не шатался.

– А она и так почти не проходит из-за засора, видишь? Сейчас прочистим и снова пустим воду. Дай вон те инструменты и себе возьми. Не боишься вымокнуть?

Прежде чем Карел успел ответить, Элиот уже открутил зажимы на трубе, придерживая ее, и кивнул ему сделать то же самое. Карел встал на четвереньки под пристальным надзором Элиота и принялся откручивать болты.

– Тяни.

Карел послушно потянул трубу, та выскочила из креплений, и вода из нее залила весь пол, окатив его до колен. Переступая ногами в чавкающих ботинках, Карел с упреком посмотрел на Элиота, опуская трубу одним концом на пол. Тот только хмыкнул и пожал плечами.

– А я предупреждал.

Полчаса они, наверное, провозились с засором, который был ровно на таком расстоянии от краев, чтобы его невозможно было достать с одной или с другой стороны. Наконец труба была прочищена, продезинфицирована и водружена на место.

– И долго воды не будет?

Элиот что-то посчитал в уме и ответил:

– Думаю, до ужина. К счастью, его уже приготовили, мы предупредили заранее, что будем перекрывать трубу.

– А вода потом куда идет?

Карел задрал голову и прикинул: он спускался по такой длинной лестнице, что труба, наверное, выходит где-то под улицами.

– В фильтр. Там ее отчищают от грязи, рыбешек и всякой шушеры через мелкое сито.

– А потом?

– А потом все. В колонки. Я сколько раз предупреждал тебя не пить сырую воду?

– Ладно, – Карел виновато выпятил нижнюю губу. – Больше не буду, убедил.

– Ну наконец-то! – усмехнулся Элиот. – Так надо было просто тебя сюда привести, чтобы ты в год три раза не болел.

Карел пожал плечами: он имел в виду другое, но пояснять не собирался. За это время он ужасно привязался к Элиоту и его сестре, но боялся, что он не поймет.

А Карел знал: Элиот обязательно попытается его переубедить. И у него обязательно получится.

– Ладно, я пойду, – Карел протянул руку, дождался, пока Элиот пожмет ее, и вдруг обнял его, похлопывая по спине.

– Ну ладно, ладно, – завозился Элиот, отдирая его от себя. – До вечера прощаемся, а не навсегда. И не делай вид, что тебя завтра хоронить.

Карел кивнул, тяжело сглотнув ком в горле.

– Пока.

И, не оборачиваясь, помчался вверх по лестнице, а перед тем, как распахнул дверь на улицу, услышал голос Элиота:

– Только глупостей не делай, дурень!

Карел зажмурился и заставил себя перейти на шаг, чтобы не привлекать к себе внимание группы пилотов, идущих с вылета. Поздоровался со всеми и пошел дальше, игнорируя вопросы.

Пилоты ушли с причала, все за собой прибрав. Теперь там никого не было, кроме координатора вылета, который тоже собрался уходить и похлопал Карела по плечу, и смотрителя за лагами, который выпивал вместе с другом и чисто физически был не в состоянии кому-то помешать.

Карел подошел к лодке, на которой летал этим утром, потрогал непросохшее крыло и свернул его, снова опуская в воду.

Карел был рад, что вокруг нет никого, кто мог бы ему помешать, и в то же время это немного его расстраивало. Хотя куда уж, казалось бы, больше.

Мотор лодки мерно затарахтел, отдохнувший с утра, и довез Карела до самого берега, мягко прошуршав по мелководью. Набросив узел на ближайший брус, Карел выбрался на землю, снова вымочив ноги. Несмотря на то, что платформа не качалась, ощущения оказались немного иные. Немного попрыгав для того, чтобы перестало шатать, Карел углубился в цветущий лес и первым делом нашарил два капкана, которые ставил сам под присмотром Натана. В каждом было по безнадежно мертвому зайцу.

Отомкнув капканы, Карел отнес ушастых к берегу и положил их прямо на пилотское сидение лага в качестве извинения. Он очень хотел приносить хоть кому-то в станице пользу, но так и не смог. Это была одна из главных вещей, которая его мерзко покалывала, не давая жить спокойно.

Похлопав лодку по крашеному боку, Карел развернулся и снова пошел в лес, но уже прямо на запад, чтобы не сбиться с пути. В голове он держал примерную карту. Конечно, в лесу это мало поможет, но лучше идти так, чем наугад.

Снег сошел, но земля еще не просохла и к мокрым штанинам цеплялась грязь и прошлогодняя листва. Карел с трудом передвигал ноги и уже, кажется, устал. Странно, а раньше это казалось проще. Спустя больше двух лет Карел совсем забыл, как это было трудно и долго. Зато в тот раз была поздняя промозглая осень, а сейчас – весна. Пахучая и солнечная.

Карел немного отдохнул, прислонившись плечом к дереву, и пошел дальше. Осталось совсем немного.

Но Гор был пуст. Гор попросту смыло потоком сошедшего снега, и Карел завяз в грязи чуть ли не по колено. На улицах вода стояла в глубоких рытвинах, таких, как будто их пару лет уже не ровняли.

Ну, дела, подумал Карел, толкая дверь в свой дом. Он уже успел заметить, что ни в одном доме не горит свет, и насторожиться.

Стоило двери открыться, как в нос ему ударил тошнотворный сладковатый запах. Карел отпрянул и в ужасе уставился туда, за дверь, как будто думал, что сейчас на него из теплой темноты сейчас что-то шагнет.