Метод Нестора - Яна Розова

Глафира выглядела ошарашенной, ее старшая подруга потеряла свой платок, а вот мужик уже орал что его ограбили. Чего орать? Пойди в милицию и сообщи, что у тебя украли твои честно выдуренные у людей деньги! Да, и еще все украшения твоей жены и тещи. Насчет родства я, конечно, додумал от себя, но внешне подходило. Я глянул на часы: пора! Словно услышав мою команду, взорвались огнем угловые окна второго этажа. На самом-то деле взрыв был не слишком сильным, я только расположил тротиловую шашку возле окна. Для этого пришлось вернуться в святая святых шарлатанки, изображая из себя суетливого электрика. Никакое ясновидение не помогло Глафире узнать меня.

Проезжая мимо обчищенной тройки я слышал причитания и ругательства. Может, погадаете теперь на сушеных тараканах, кто на вас порчу навел? Мне стало весело. К тому же я заметил, что кончился дождь.

Милицейский зайчик и милицейский старый волк

Вика вошла в светлый кабинет и остановилась на пороге. Навстречу ей из-за стола поднялась совсем молодая девушка — новый работник пресс-службы ГУВД Гродинской области Елена Зайчик. Несмотря на свою веселенькую фамилию, Елена была особой, в которой сразу угадывался трудный характер. Золотова вежливо улыбнулась и поздоровалась.

— Здравствуйте, — ответила Зайчик на приветствие, не отвечая на улыбку. И тут же серьезно, не без доли иронии, добавила: — Чем обязана?

— Ой, — изобразила немного растерянности Вика, — я просто хотела познакомиться с вами. Раньше мы работали с Виктором Калачевым, и он сказал...

— Да, — перебила ее Елена, — сотрудничество с прессой входит в круг моих обязанностей. Но я уже сказала вам по телефону, что если бы у меня была для вас информация, я бы нашла вас сама!

Журналистка невольно испытала легкую досаду: ах, какие мы официальные! Собственный кабинет плохо влияет на человеческие качества? Хотелось отпеть девчонке про элементарную вежливость и напомнить, что пресса какая-то там по счету власть. Вика так бы и сделала, если бы не прятала за ширмой налаживания рабочих контактов свой личный интерес.

— Знаете, — сказала она, спокойно проходя к креслу у стены, — мне о вас много хорошего Витя рассказал! Захотелось убедиться своими глазами.

— В чем? — Зайчик опустилась на своё место. Она всем своим видом изображала вымученное терпение.

— В том, что вы настоящий профессионал и обаятельная личность, — мило улыбнулась Вика. — Это вам!

Золотова достала внушительных размеров коробку конфет и положила ее на стол перед Еленой. Примерно в этот момент работник пресс-службы потеряла немного своей брони. Елена просто не знала, как себя вести в подобной ситуации. Ей говорили, что писаки навязчивы и бесцеремонны, что их надо держать в ежовых рукавицах, что при этих стервятниках надо контролировать каждое свое слово и надо всегда видеть подвох, быстро ориентируясь, куда они клонят. Но вот заходит такая вежливая рыженькая женщина, говорит приятные вещи и угощает конфетами и что теперь? Погрозить ей пальцем и сказать, что вижу ее насквозь? Или всучить коробку обратно в руки и вытолкать вон? Как бы это выглядело? А какой отзыв в газетах может появиться после грубой выходки представителя органов? Небось тоже начальству бы не понравилось.

Да и конфеты не дешевые — «Коркунов», все-таки!

Помявшись немного, Елена предложила кофе. Все, что она могла сделать для сохранения реноме, это держать сухой тон и стараться не выказывать даже доли приветливости.

«Однако, лед тронулся!» — про себя отметила коварная Золотова, отпивая глоточек растворимой бурды из пластмассовой чашки. Исподволь Вика рассмотрела Зайчика и, опираясь на свое фирменное воображение, сделала вывод: девочке надо быть хорошей. Она нацелена на карьеру, а происходит из очень простой семьи. Это можно заметить по ее нарочито отлакированной внешности. Чуть скошенный подбородок, немного худовата шейка, чуть жидковаты волосики, привычно ссутулены узенькие покатые плечики. Будто в детстве ее немного недокармливали. Бывает такое в семьях где отец выпивает, а мать так выматывается за день, что ей не до детей. Но Лена рвалась вперед, и папа, говорящий матом, и замученная мама только дивились на свое третье из пятерых чадо, единственное сумевшее закончить школу без единой тройки. Догадки о родословной милицейского зайчика Вика решила учесть в будущем.

За кофе возникла несколько принужденная беседа о том, о сем. Вика поинтересовалась, каково работать среди мужчин в погонах? Елена, получавшая довольно много внимания со стороны коллег, ответила, что работать можно. Золотова сделала лестное предположение о популярности столь привлекательной особы, Зайчик подтвердила догадку. Теперь разговор перешел в другой, облегченный тон.

— Интересно, а люди старой закалки, наверное от нынешних ментов отличаются? Это же старая гвардия! — невинно спросила журналистка. — Их по-другому воспитывали!

— Да, стариков здесь мало осталось! — Лена на глазах теряла бдительность. Конфеты и вправду были необыкновенно вкусными. Придется побаловать себя с зарплаты!

— А Полежаев еще работает?

— Леонид Анатольевич? — уточнила Зайчик, слизывая шоколад с кончика указательного пальца.

В статье были указаны только инициалы следователя «Л.А.», но вряд ли здесь работали двое с одинаковыми фамилиями и инициалами.

— Ага, — кивнула Вика.

— Да, работает, — прозвучал обнадеживающий ответ, — а вы его знаете?

— Не лично, конечно. — Ври, но не завирайся! — Мой отец был с ним знаком в прежние времена. Привет просил передать.

— Ну, так передайте! — Лена совсем расслабилась: — кабинет номер семнадцать. Здесь же, на этаже!

Вика чуть не бросилась «передавать привет» тотчас же, но удержалась и продолжила легкую беседу. Через пятнадцать минут она изобразила срочное дело и дружески попрощалась, выражая надежду на продолжение столь приятного знакомства и взаимовыгодное сотрудничество.

— Приходите к нам в редакцию! — пела она уже от двери. — Мы будем очень рады!

Закрыв за собой дверь, почти побежала по коридору к семнадцатому кабинету, который проходила по дороге к пресс-службе.

В кабинете Полежаева было так накурено дешевым табаком, что Вика даже поперхнулась и вместо приветствия из ее горла вырвалось какое-то хриплое мяуканье.

— Вам чего? — спросили ее неприветливо. Золотова проморгалась и только тогда разглядела человека у сейфа, крашенного в цвет весеннего неба.

— Мне Леонида Анатольевича, — ответила она, сдерживая зудящее покашливание.

— А зачем? — продолжал дознаваться следователь.