Исход - Георгий Лопатин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Осталось выбрать момент для сокрушающего удара по ничего не подозревающим ятвягам. Пять сотен всадников — это сила, которую нельзя недооценивать в местных условиях, как, впрочем, не стоит и переоценивать.
— Сколько их? — спросил Рус у Халявы, что со своим напарником сделал небольшой крюк и заглянул на другую сторону городища.
— Около семи тысяч…
— Многовато…
Халява согласно кивнул. Если ударить сейчас, то… они ничего не добьются. Ну сомнут несколько сотен, да хоть тысячу, а остальные либо разбегутся, либо смогут создать оборонительный строй и тогда уже им придется несладко. В любом случае противник сможет отойти в лес и раствориться в нем.
— Вот как мы поступим…
Рус обрисовал Халяве только что пришедший ему на ум план и тот кивнул.
— Сделаю, князь.
Рус с парой сопровождающих вернулся к основному отряду. Воины уже облачились в доспехи и рвались в бой.
— Ждем сигнала от Халявы и атакуем… Но сначала надо выйти на позицию.
После того, как ему так же помогли облачиться в доспех Рус, оставив лишних коней под присмотром десятка пострадавших во время скачки воинов ставшие негодными к бою (лошади нет-нет да падали, особенно под конец скачки, когда устали до предела и едва держались на ногах, а вместе с ними не всегда удачно приземлялись всадники) повел свой отряд на стартовую позицию, для чего они вошли в лес и пересекли участок суши выйдя на Словечну где-то в километре-полутора выше по течению от ее слияния с Припятью. Теперь осталось дождаться сигнала.
Вроде и немного времени осталось, а ждать оказалось очень психологически выматывающе и физически некомфортно. Разгоряченные после скачки люди остывали причем и в прямом смысле этого слова, ибо морозец прихватывал.
«Надо было нижнее белье сменить, — подумал Рус, чувствуя, как пропотевшая рубаха очень неприятно стала холодить кожу. — Так и до тяжелой простуды недалеко…»
— Ну же… не собираются же они утра дожидаться, греясь у пепелища?
Не верил он в такую выдержку у фактически разбойников, а значит они должны полезть за добычей, как только это станет возможно.
Донесся торжествующий рев тысяч глоток. А значит вот-вот начнется.
И вот среди деревьев мелькнул огонек, а потом в небо взлетела ярко вспыхнувшая стрела.
— Сигнал! На конь! Вперед!
Воины, так же с нетерпением жавшие приказа, как один вскочили в седло и выхватили подготовленные к стрельбе луки.
— Н-но!
Уставшие кони, коих лишь с большой натяжкой можно было назвать свежими, начали медленно, нехотя под жгучими ударами хлыстов, разгоняться по льду Словечны. Несколько минут скачки и вот место слияния Словечны с Припятью, легкий правый поворот и стала видна картина штурма и отчаянной обороны из последних сил защитников продолжающего полыхать стен городища.
Ятвяги с диким, звериным ревом рвались в образовавшийся пролом прямо сквозь пламя исторгаемое не до конца сгоревшими бревнами от ворот и развалившихся башен по краям, но внутри городища их ждала не менее жаркая встреча. Дружинники вождей и просто ополченцы, часть которых пройдя через Крым в том числе «туристами» обзавелись хорошей броней и сейчас она позволяла им сдерживать первый яростный натиск.
Но численное преимущество и то озверение в которое впали нападавшие сделали свое дело, строй обороняющихся оказался прорван, и людской поток ятвягов стал словно вода сквозь порвавшуюся дамбу затекать в городище, где их начали обстреливать со всех сторон из оконцев небольших домов-срубов. Стреляли либо женщины, либо отроки. И вломиться в такие дома сходу не получалось, двери заложены брусьями…
Именно в этот момент, когда почти треть атакующих ятвягов оказалась внутри городища, появилась кавалерия Руса, что промчавшись по льду Словечны выскочила на пологий берег врезавшись в хвост ничего не видящих и не слышащих от собственного торжествующего ора охочих до добычи балтов.
Те, что ожидали своей очереди в последних рядах, что-то услышали и даже увидели, закричали предупреждая соседей об угрозе, но было уже поздно.
— Бей!
В толпу густо полетели стрелы и мало какая стрела прошла мимо цели ибо промахнуться по столь скученной массе народа, да еще стоящую к ним спиной было невозможно.
Пятьсот стрел, тысяча, полторы тысячи, две тысячи. Это минимум пять сотен убитых и около тысячи раненых.
Рус разделил свой отряд на две части. Две сотни собственно атакующие, а остальные — прикрывающие. Всей массой кавалерии на том пятачке перед городищем при всем желании было просто не развернуться.
— Слава! — заорал боевой кличь славян Рус, рассекая мечом первого подвернувшегося ему под руку врага.
— Слава!!! — подхватили кличь его дружинники, а вслед за ними и прочие воины.
Две сотни всадников, убрав луки и выхватив мечи с топорами ударили прямо в центр этой прореженной четырьмя залпами толпы рассекая ее на две почти равные половины и фактически словно пробка запирая тех, что успели прорваться внутрь поселения оставляя их без подмоги.
Пока шла рубка центральных, три сотни кавалеристов разойдясь на фланги продолжили метать стрелы на пределе своей скорострельности. Благо цели на фоне горящих стен были отлично видны и что еще лучше, не имели никакой защиты кроме щита, вот только прикрыться им со всех сторон невозможно и злые стрелы продолжали косить ятвягов десятками в секунду.
Неожиданный удар оказался настолько сильным, потери вышли столь большие, опять же у страха глаза велики и выжившим в первый момент показалось, что врагов в разы больше, чем в действительности, так что вполне естественно, что практически сразу начался процесс панического драпа.
Балты с криками вроде «спасайся кто может», бросились во все стороны, желая укрыться в спасительной темноте, а главное добраться до леса, где всадники потеряют свою мобильность увязнув в высоком снегу да и деревья сами по себе та еще преграда из-за низких ветвей.
Вот только не всем оказалось бежать близко до леса. Да и те, для кого лес находился, что называется в полушаге, понесли сильные потери от стрел и мечей, прежде чем смогли укрыться среди деревьев. А вот тем, кто оказался на берегу Словечны или Припяти не повезло значительно больше. Пока добежали до реки их секли стрелами, потом за ними увязалась погоня и пока бежали по льду их продолжали бить стрелами и рубить мечами. Кавалеристы на льду, на подкованных шипастыми подковами конях, чувствовали себя более чем уверенно и легко настигали своих жертв.
В итоге из примерно тысячи, что ломанулись
