Старая ратуша - Роберт Ротенберг

По электронной почте ей пришло тридцать два письма.

— Почему бы вам всем просто не оставить меня в покое?! — пробубнила Нэнси, ставя сотовый на подзарядку.

«Вот тебе и сюжет для комикса, — подумала она, скидывая с ног под стол сапожки с соляными разводами. — Женщина в деловом костюме, одетая с иголочки: жемчужное ожерелье, кожаный портфельчик и все остальное, — сидит в аду. Вокруг бушует пламя. Кучка красных дьяволят тычут в нее своими вилами. Она проверяет голосовую почту на телефоне. Подпись под рисунком: „У вас две тысячи четыреста шестьдесят шесть сообщений… Сигнал“».

Она добралась до своего офиса в 17:50. После совещания у Саммерса ей пришлось бежать в суд. Минувшим днем дочь довольно известного адвоката — дамы, сотрудничество с которой составляло около двадцати процентов бизнеса Пэриш, — застукали за продажей наркотиков в школе. Весь день Пэриш потратила на то, чтобы вызволить девчонку на поруки. А в это время один из ее старых клиентов, оказавшись условно освобожденным, удрал из-под опеки и был пойман. Теперь, не желая возвращаться в камеру, он хотел сообщить кое-какую известную ему информацию в обмен на свободу. С этим вопросом Пэриш разобралась по телефону в перерывах на заседании суда по делу об освобождении на поруки.

Краем глаза она заметила, как что-то мелькнуло рядом с дверью. Тэд Диполо, ее партнер, опершись о косяк, заглядывал к ней в офис.

— Привет, Нэнси. — На его лице, как всегда, сияла дежурная улыбка. — Как прошло совещание?

Прежде чем она успела ответить, раздался тошнотворно вкрадчивый женский голос: «Ваше первое новое сообщение». Началось воспроизведение: «С Днем Валентина, Нэнси, девочка. Мы с отцом…» Покосившись на Диполо, она нажала кнопку, чтобы перескочить на следующее сообщение.

— Обычная дребедень, — ответила она на вопрос Тэда. — Саммерс пытался давить. В первую очередь досталось Фернандесу, а кто что говорил — не имело значения. — Она махнула рукой в сторону составленных в углу четырех коробок, на которых черным маркером было от руки написано «БРЭЙС». — Просто нужно продолжать работу.

— В этом-то и проблема громких дел, — заметил Диполо. — Здравый смысл словно выдувается из окон прокуратуры.

— Саммерс здорово напирал на него. Сказал, как он без мотива собирается добиваться первой степени?

— Саммерс наглый тип, — отметил Диполо. — Однако он прав.

Зазвучало второе голосовое сообщение: «Это я. Коста-Рика. Ты просто не поверишь, какое замечательное предложение! И у них есть нудистские пляжи с этими молодыми…»

Пэриш решила выключить телефон. Взглянув на Диполо, улыбнулась.

— Зелда? — улыбнулся он в ответ.

— Мой личный планировщик досуга, — ответила она.

Диполо кивнул. Последовала длительная пауза.

— Ты в порядке, Нэнси? — спросил он наконец.

Пэриш кивнула. С тех пор как стала работать по делу Брэйса, они с Диполо словно заключили негласное соглашение. Могли обсуждать все, что касалось их адвокатской практики: другие дела, нюансы аренды и содержания офиса, традиционные сплетни о судьях и прокурорах — все на свете, кроме одного, — Кевина Брэйса. Пэриш понимала: Диполо жаждал что-нибудь от нее узнать, чтобы, оставаясь молчаливым партнером, подбрасывать ей идеи, обсуждать стратегию.

Ей жутко хотелось ему довериться. Сказать: «Тэд, с подобным я еще не встречалась. Мой клиент отказывается со мной говорить. Не произносит ни слова. Лишь раз в неделю пишет мне таинственные записки с обычной информацией. Ни разу ни о чем не попросил, кроме того, чтобы я ни одной душе не говорила о его молчании».

— Все прекрасно, Тэд, — заставила себя улыбнуться Нэнси.

— Послушай, — заговорил Диполо, — можешь заткнуть меня в любой момент, но, на мой взгляд, дело напрашивается на вторую степень. Десять лет. Когда Брэйс выйдет, ему будет семьдесят три. Первая будет равноценна смертному приговору. Или я о чем-то не знаю?

— То же самое говорит Саммерс. Он нас просто к стенке припер со второй степенью. Однако Фернандес не поддался. Очевидно, что на него здорово давят сверху.

Диполо кивнул.

— Даже если Фернандес и хотел бы все урегулировать, Фил Каттер и вся эта прокурорская свора ему не даст. И все же… Чем он может обосновать первую степень без очевидного мотива?

Пэриш подняла сжатую в кулак ладонь и стала разгибать один палец за другим.

— Кэтрин Торн умерла от смертельного ножевого ранения в ванне. Это раз. На кухне Брэйса найден спрятанный нож. Это два. Он признался разносчику газет мистеру Сингху. Это три. И мы больше не будем говорить на эту тему. Это четыре. Ты идешь домой и наслаждаешься ужином со своими детьми. Это пять.

Диполо — в прошлом прокурор — стал адвокатом четыре года назад, когда заболела жена. У них двое детей — на тот момент им было тринадцать и пятнадцать лет. Он решил, что, сменив профиль, сможет сделать рабочий график более гибким, что поначалу и случилось. Жена умерла годом позже. С недавнего времени Пэриш стала замечать, что по мере взросления детей он все больше погружается в работу.

— Указывая на Кевина Брэйса, прокуратура словно хочет показать: «Смотрите — никто не застрахован», — заметил Диполо.

— Иди готовь ужин, Тэд! — воскликнула Пэриш.

— Повнимательнее с Саммерсом. Он хоть и старый пердун, но его нельзя недооценивать. Если он зол на обвинение, то попытается тебе подыграть. Он уже давал это понять?

— Пока не расслышала. Что у нас сегодня на ужин?

Диполо глубоко вздохнул.

— Сегодня у нас лазанья, салат «Цезарь», фаршированные блинчики и горячий суп. Включил в меню все полезные ингредиенты.

— Тогда до завтра, суперпапа, — улыбнулась Пэриш. — Мне еще нужно прослушать шестнадцать дурацких сообщений.

— Не задерживайся допоздна, Нэнс, — улыбнулся в ответ Диполо. — И кстати, с Днем Валентина. — Он вынул из-за спины дорогущие шоколадные конфеты и кинул коробку ей.

Несколько секунд спустя она услышала звук захлопнувшейся входной двери. Пэриш взглянула на телефон, затем перевела взгляд на экран компьютера и, наконец, на коробку с конфетами. И вдруг почувствовала, что жутко голодна.

Она раскрыла коробку. В ней было уложено с дюжину сделанных вручную шоколадных конфет, все разные. Она отправила первую попавшуюся в рот. Необыкновенно вкусно.

«Давал ли мне Саммерс что-то понять?» — размышляла она.

Нэнси потянулась за следующей шоколадкой. Великолепный вкус. Смутная мысль мелькнула в голове. Она взяла третью шоколадную конфету.

«Ммм, как вкусно».

Что же? Четвертая отправилась в рот сразу за третьей.

«Вкуснятина. Думай, Нэнси, думай».

Каждая следующая конфета оказывалась вкуснее предыдущей. Нэнси прозрела лишь на девятой.

— О Боже! — невольно вырвалось у нее. — Как же до меня не дошло?! — Она вновь посчитала, разгибая пальцы, и рассмеялась. — Неужели Тэд все понял?

«Мне надо позвонить Овотве», — решила она и занялась поиском телефона своего приятеля, работающего репортером в «Стар». Схватив три оставшиеся шоколадки, Пэриш выпрыгнула из кресла и метнулась к нагромождению коробок с надписью «БРЭЙС», на ходу запихивая шоколадные утолители голода в рот.

Глава 38

«Когда проведешь два месяца с человеком водной камере, работая с ним на пару в больничном крыле, сидя возле него во время еды и являясь его партнером по бриджу, постепенно привыкаешь к тому, что он не говорит ни слова. Это даже начинает где-то нравиться», — размышлял Фрэйзер Дент, потирая лицо руками, прежде чем в очередной раз раздать карты игрокам. Дент и сам был немногословен. Его вполне устраивало сидеть с кем-то рядом и молчать.

Четверо мужчин оказались самыми великовозрастными заключенными в «Доне» — очкастый квартет, как окрестил их один из местных негритят. Из-за возраста и молчаливости здешняя шушера их особо не задирала. А теперь, когда они перебрались повыше — в больничное крыло, их вообще никто не беспокоил, что вполне устраивало их как «ветеранов».

Предметом вечернего обсуждения, как обычно, оказалась «Торонто мэпл лифс». Здесь, на пятом этаже, у очкастого квартета были свои привилегии, в том числе возможность посмотреть игру от начала до конца, даже если назначалось дополнительное время.

— До сих пор я ругал тренера, а теперь считаю, что виноват генеральный директор, — заявил Дент, собирая карты, чтобы вновь раздать их на последний кон. — Все сроки приобретения новых игроков уже прошли, и мы остались с непонятным голкипером-старичком. Говорят, он к тому же еще и юрист. Мы в полном дерьме.

Минувший вечер вновь оказался драматичным для местной команды. Играя в гостях на Западном побережье, они в третьем периоде вели 2:1, но умудрились пропустить шайбу и дать ненавистной «Лос-Анджелес кингз» сравнять счет, а в дополнительное время проиграли. Более того, голкипер — единственный достойный игрок в команде — сломал руку. И теперь в предстоящей игре в Анахайме ворота должен был защищать тридцативосьмилетний вратарь, игравший до сих пор лишь в низших эшелонах хоккейной лиги.