Звезда для Наполеона - Жюльетта Бенцони

Все это впечатляло, особенно когда раздавался голос Морвана, торжественно приглашавшего всех приходящих на «траурное бдение». Марианна почувствовала, как к ней возвращается беспокойство. Если придется остаться среди всех этих людей, как сможет она убежать? К тому же вряд ли ее оставят одну в ее комнате. Ведь Морван сказал, что отныне глаз с нее не будет спускать. Кроме того, если это действительно Гвен содействовала бегству Ледрю, она не остановится на полпути: в злобном взгляде бретонки Марианна могла прочесть, что та не будет иметь ни сна, ни отдыха, пока незваная гостья не исчезнет. Конечно, был еще ее друг портной, не в обиду будь сказано! Но удастся ли ему и в этот раз помочь ей? Приняв все во внимание, Марианна начала горячо молиться, но только за себя, а не за этого бесполезного покойника. Она очень нуждалась в помощи свыше.

Огромная ручища, смуглая и мохнатая, завладела кропилом, и тут же мощный бас запел псалом:

Из глубины взываю к тебе, Господи,Господи, внемли гласу моему…

Вздрогнув, словно кафедральный колокол зазвонил ей прямо в уши, Марианна пробежала глазами от руки до лица и едва не вскрикнула от изумления. Перед ней был крестьянин гигантского роста. Он носил традиционный бретонский костюм: плиссированный брагубраз (короткие штаны с гульфиком), собранный под коленями, вышитую фуфайку под коротким суконным камзолом, а поверх всего просторную куртку козьей шерсти. Но среди длинных черных волос, ниспадавших на плечи, под большим синим колпаком людей из Гульвана выглядывало лицо Блэка Фиша!

Опершись на громадную дубину и обратив очи горе, он пел с таким прилежанием, словно всю жизнь свою только этим и занимался. Крестьяне с восхищением смотрели на него, что позволило Марианне привести в порядок свои чувства, взбудораженные появлением того, кого она считала утонувшим. Как он оказался здесь? Каким чудом удалось ему ускользнуть одновременно и от бури, и от рифов, и от разбойников? На эти вопросы ответа пока не было. Хотя раз уж Жану Ледрю и ей самой повезло остаться живыми и невредимыми, вполне естественно, что такому силачу, как Блэк Фиш, это было еще проще.

Теперь крестьяне хором подхватили псалом, и Марианна напрягала память, чтобы извлечь из нее нужные слова, но волнение мешало сделать ей это. Впрочем, это уже не имело большого значения. Появление Блэка Фиша могло быть только ответом Всевышнего на ее молитву.

Пение закончилось. Морван покинул свое место у высокого господского кресла и подошел к новоприбывшему.

– Я не знаю тебя, добрый человек. Кто ты?

– Его кузен, – ответил Блэк Фиш, показывая рукой на покойника. – Я, как и он, из Гульвана. Я пришел повидаться с ним, когда мне говорят такое. Бедный Винок. Такой хороший парень!

И под изумленным взглядом Марианны моряк осушил слезу, выжать которую было, очевидно, нелегко. Но он сделал это так естественно, что Морван не почувствовал ни малейшего подозрения. Он даже сделался приветливым, невольно повинуясь неукоснительным законам феодального гостеприимства.

– Оставайся в таком случае. Ты будешь бодрствовать вместе с нами, а ночью примешь участие в трапезе.

Блэк Фиш молча поклонился и присоединился к группе крестьян. Втянув голову в плечи, тяжело опершись обеими руками о свою палку, с которой настоящий бретонец никогда не расстается, он почти не отличался от других мужчин, и вернувшейся к своей молитве Марианне не удалось встретиться с ним взглядом. Отныне она не могла думать о чем-либо другом, кроме этого безмолвного человека, от которого столько зависело, ибо она была убеждена, что он здесь ради нее. Ее охватило такое лихорадочное возбуждение, что вскоре она почувствовала, что не может больше стоять на коленях. Она встала, сделав гримасу, что ей больно. Какая-то крестьянка сейчас же заняла ее место.

Морван нахмурил брови, но ограничился тем, что послал ее к Суазик на кухню. Именно этого она и хотела. Но как ни велико было ее желание приблизиться к Блэку Фишу, она, однако, не рискнула пройти мимо него на выходе.

Только когда с наступлением ночи все домочадцы собрались вокруг старухи, которая должна была петь траурную литанию, желаемое осуществилось. В то время как все располагались вокруг стола, неизбежно создавая при этом некоторые беспорядки, Марианна ощутила, что ее тронули за локоть. Приглушенный голос прошептал по-английски:

– Завтра… во время погребения… Постарайтесь потерять сознание в церкви.

Она оглянулась, но увидела только беззубого старика, старательно бормотавшего позади нее молитву. Немного дальше виднелась широкая спина моряка, занимавшего свое место среди мужчин.

Ночное бдение было для Марианны совершенно невыносимым. Она почти не слышала пения старухи, едва прикоснулась к еде при поданной, согласно обычаю, полуночной трапезе и вообще ни единой мыслью не обращалась к покойнику, который едва ли заслуживал внимания. Слова Блэка Фиша непрерывно вертелись у нее в голове. Они вызывали беспокойство и тревогу. Он сказал, чтобы она упала в церкви в обморок? Но это гораздо труднее сделать, чем кажется. За всю свою жизнь Марианна один-единственный раз потеряла сознание, когда ее, сброшенную с «Чайки» и наполовину утонувшую, захватил багор разбойника. Удушье и боль лишили ее сознания. Но как можно убедительно представить обморок, сохраняя при этом хладнокровие? Ей приходилось видеть в английских салонах, как изящно теряют сознание хрупкие создания в нужный момент, сохраняя свежие краски на лице, так что легко было догадаться, что это простая комедия. Итак, нужен настоящий обморок, а не пустяковый эпизод, нечто убедительное, способное создать большую суматоху. Надо будет постараться… а остальное предоставить Небу!

Она была настолько поглощена этими мыслями, что, только подойдя к двери своей комнаты, заметила идущую по пятам Гвен. Мужчины одни продолжали бдения. Женщины получили разрешение немного отдохнуть. Но когда бретонка хотела войти вместе с ней, Марианна воспротивилась.

– Это моя комната! – сказала она сухо.

– Она также и моя на эту ночь. И не думай, что это мне нравится. Я исполняю приказ Морвана, и точка! И я очень рада, что он наконец взял тебя на подозрение!

Заносчивый тон девицы, ее наглое тыканье, ясно говорившее, что она не собирается больше церемониться с Марианной, – все это начало раздражать юную аристократку. Если бретонка искала столкновения, она его получит! Неуловимым движением Марианна схватила ее за руку и стремительно втащила в комнату. Затем старательно заперла дверь.

– Кое-что наводит меня на мысль, что ты более достойна подозрений, моя девочка! Раз уж приходится коротать ночь вместе, надо это использовать. И раз и навсегда объясниться!